Они сели в лифт номер шесть, и двери со свистом закрылись. Портер нажал кнопку тридцать шестого этажа, но кабина не двинулась с места.
— Вставь карту в щель, — подал голос Нэш.
— В щель? Какого хрена ты подался в детективы?
— Прости, я утром не успел справиться в календаре, какое сегодня «слово дня», — парировал Нэш. — Вон в то устройство. Похоже на машинку для считывания кредитных карт.
— Понял, понял, Эйнштейн. — Портер сунул карту в устройство и снова нажал кнопку. На сей раз панель осветилась ярко-голубым светом, и они начали подниматься.
Дверцы лифта открылись, и они вышли на площадку, от которой отходили коридоры. Застекленные полы позволяли любоваться просторным атриумом этажом ниже. В конце коридора справа дверь была открыта; рядом с ней стоял полицейский в форме.
Портер и Нэш подошли к нему, показали жетоны и зашли внутрь.
Открывающийся вид захватывал дух.
Пентхаус занимал весь северо-восточный угол здания. Внешние стены были стеклянными от пола до потолка; за ними имелся еще и внутренний дворик. Вокруг них раскинулся город; вдали виднелось озеро Мичиган.
— Когда мне было пятнадцать, — сказал Портер, — я жил не на таком просторе.
— В этой гостиной поместится вся моя квартира, — вздохнул Нэш. — После сегодняшнего дня придется, наверное, сдать жетон и заняться недвижимостью. Скоро я тоже стану магнатом!
— Вряд ли тебе сразу удастся подняться на такую высоту, — предупредил Портер. — Возможно, вначале придется пройти заочный курс обучения в Интернете.
Нэш достал из кармана две пары латексных перчаток, одну пару протянул Портеру, вторую надел сам.
В пентхаусе уже работала бригада экспертов-криминалистов. Пол Уотсон издали заметил их и поспешил навстречу. Он работал возле огромного, от пола до потолка, стеллажа с книгами у противоположной стены.
— Если здесь и была борьба, то признаков нет. В жизни не видел такой чистой квартиры! Холодильник забит продуктами под завязку. В мусорной корзине я нашел квитанцию двухдневной давности. Мы затребовали распечатку телефонных переговоров, но не думаю, что там что-то удастся выяснить. Мне удалось определить последние десять входящих звонков; все они от ее отца.
— У нее здесь наземная линия связи?
Уотсон пожал плечами:
— Может, она прилагается к такой квартире.
— Скорее всего, папочка провел. При наземной линии не сошлешься на то, что связи нет или не слышно звонков, — заметил Нэш.
— А как насчет исходящих? — спросил Портер.
— Три номера. Сейчас мы их проверяем, — ответил Уотсон.
Портер начал осматривать квартиру; туфли скрипели на деревянном полу.
В кухне он увидел шкафчики вишневого дерева и темные гранитные столешницы. Все бытовые приборы из нержавеющей стали — плита «Викинг», трехкамерный холодильник. В гостиной стоял большой угловой бежевый кожаный диван. Он казался таким уютным, что мучительно было даже смотреть на пухлые подушки. Напротив дивана расположился телевизор «Самсунг» с диагональю восемьдесят дюймов, не меньше.
— Четыре-ка, — заметил Нэш.
— Что такое «четыре-ка»?
— Телевизор с ультравысоким разрешением. В четыре раза больше пикселей, чем у стандартных телевизоров эйч-ди.
Портер только кивнул. У него дома до сих пор стоял самый обычный телевизор-«кубик» с диагональю экрана девятнадцать дюймов. Он отказывался заменить древний прибор плоской панелью, ведь тот еще работал. Раньше делали технику на совесть: его телевизор долго не ломался.
В гостиной имелся и рабочий уголок с большим дубовым письменным столом. Эксперт копировал файлы с большого, двадцатисемидюймового моноблока iMac.
— Что-нибудь нашли? — спросил Портер.
Эксперт покачал головой:
— Все выглядит вполне обычно, ничего из ряда вон… Как только вернемся, проанализируем ее личные файлы и активность в соцсетях.
Портер прошел в спальню. Постель застелена очень аккуратно. Никаких плакатов на стенах, только несколько картин.
— Как-то это неправильно.
Нэш выдвинул несколько ящиков комода; в каждом лежала идеально сложенная одежда.
— Ага. Больше похоже на дом из рекламы или из плохого сериала. Если здесь живет пятнадцатилетняя девчонка, она самый аккуратный ребенок на свете.
На ее прикроватной тумбочке стояла единственная фотография в рамке: женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми. Струящиеся темные волосы, ярко-зеленые глаза… Портер таких в жизни не видел.
— Ее мать? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Да, наверное, — отозвался Уотсон.
Мать Эмори стояла на ступеньках планетария Адлера.
— Толбот сказал, что она умерла от рака, когда Эмори было всего три года, — заметил Портер, разглядывая фотографию. — Рак мозга, ну надо же!
— Если хотите, я наведу справки, — живо предложил Уотсон.
Портер кивнул и поставил фотографию на место.
— Да, может, мы что-нибудь и выясним.
— Кровать прямо по струнке застелена, — заметил Нэш. — Вряд ли девочка заправляла ее сама.
— Я до сих пор не убежден, что девочка здесь живет.
Ванная поражала воображение — сплошной гранит и известковый туф. Две раковины. В душе можно было устраивать вечеринки; Портер насчитал не меньше шести насадок с дополнительными форсунками, встроенными в стены.
Он подошел к раковине, потрогал ее зубную щетку.
— Еще влажная, — заметил он.
— Сейчас уберу в пакет, — сказал Уотсон. — Вдруг понадобится ДНК. Передайте мне ту щетку тоже.
К спальне примыкала еще одна малая гостиная. Стены были уставлены стеллажами, которые ломились от книг — Портеру показалось, что там больше тысячи томов. Книги были самые разные, от Диккенса до Дж. К. Роулинг. На большом мягком анатомическом кресле посреди комнаты лежал раскрытый роман какого-то Тада Макалистера.
— Может быть, она все-таки живет здесь, — сказал он, беря книгу. — Этот роман вышел несколько недель назад.
— А ты откуда знаешь? — удивился Нэш.
— Хизер тоже его купила. Она большая поклонница этого типа.
— Ясно.
— Посмотрите-ка, — сказал Уотсон. Он держал в руках учебник английской литературы. — А в гостиной на столе лежит учебник высшей математики… Эта серия, «Уортингтон», особенно популярна у тех, кто учится на дому. Мистер Толбот сказал, в какой школе учится его дочь?
Портер и Нэш переглянулись:
— Мы не спрашивали.
Уотсон листал страницы.
— Если она где-то учится, можно расспросить ее друзей… — Он покраснел. — Извините, сэр. Я хотел сказать… конечно, вы расспросите ее друзей — если решите, что вам это нужно.
