Эйсли расстегнул мешок.
Портер опустился на колени.
— Его двигали?
Эйсли покачал головой:
— Как только его сфотографировали, я сразу же велел упаковать. Его позу не меняли.
Труп лежал ничком. В коротко стриженных темных волосах мелькала седина. Рядом с головой на асфальте растеклась лужа крови; одна струйка устремилась к углу палатки.
Портер надел еще одну пару латексных перчаток и осторожно приподнял голову покойника. Она отделилась от холодного асфальта, негромко чвакнув, — он невольно вспомнил фруктовый мармелад в рулончиках, который вот так же отлепляется от обертки. Внутри у него все сжалось, и он невольно порадовался, что не успел позавтракать.
— Помогите мне его перевернуть!
Эйсли взял труп за плечо, а Нэш за ноги.
— На счет «три». Раз, два…
Трупное окоченение еще не наступило; тело было мягким, податливым. Правая нога была сломана в трех местах, не меньше; левая рука тоже переломана.
— Жуть какая… — Нэш не сводил глаз с лица жертвы. Точнее, с того места, где положено находиться лицу. Щек не было; остались лишь рваные лоскуты. Нижняя часть лица сохранилась, но была разбита — рот зиял, как будто кто-то с силой развел в стороны его челюсти, словно капкан на медведя. Один глаз вытек; из глазницы сочилась белесоватая жидкость. Второй глаз, ярко-зеленый, невидяще смотрел на них.
Портер склонился ниже:
— Как по-твоему, удастся воссоздать его лицо?
Эйсли кивнул:
— Поручу кому-нибудь, как только мы доставим его в лабораторию.
— Пока трудно что-либо утверждать, но, судя по телосложению и легкой седине, я дал бы ему лет сорок — плюс-минус…
— Дай мне немного времени, и я постараюсь определить возраст точнее, — сказал Эйсли, посветив в глаз трупа миниатюрным фонариком. — Роговица не повреждена.
Портер знал, что сейчас можно определить возраст методом радиоуглеродного датирования глазного материала, который называется «методом Линнерупа». С его помощью удается сузить возрастные рамки до года-двух.
На покойнике был темно-синий костюм в полоску. Правый рукав превратился в лохмотья; в области локтя материю протыкала кость.
— Кто-нибудь нашел вторую туфлю? — Недоставало левой. Черный носок пропитался кровью.
— Патрульный подобрал. Туфля вон на том столе. — Нэш показал в дальний правый угол. — Кроме того, на нем была мягкая фетровая шляпа.
— Фетровая шляпа?! Они что, снова вошли в моду?
— Только в кино, — ответил Нэш.
— У него в кармане что-то есть. — Уотсон показывал на правый нагрудный карман пиджака. — Квадратное. Еще одна коробка?
— Нет, для коробки мелковато. — Портер осторожно расстегнул пиджак и извлек из внутреннего нагрудного кармана малоформатную тетрадь для упражнений — в таких тетрадях писали школьники и студенты до эпохи планшетов и смартфонов. Небольшая, похожая на блокнот, с черно-белой обложкой и разлинованными страницами. Тетрадка была почти полностью исписана; страницы покрыты таким мелким, бисерным почерком, что две строчки текста занимали место, обычно предназначенное для одной. — Возможно, это очень ценная улика… Похоже на дневник. Молодец, док!
— Я не…
— Ну да, ну да, — отмахнулся Портер и повернулся к Нэшу: — Ты вроде говорил, что смотрел у него в карманах?
— Мы обыскали только брюки — думали найти бумажник или права. А с полным обыском я хотел повременить до тебя.
— Тогда давай проверим остальное.
Он двигался против часовой стрелки, начав с правого переднего брючного кармана, — на всякий случай, вдруг его предшественники что-то упустили. Почти все карманы оказались пустыми; однако кое-что Портер нашел. Он осторожно выложил трофеи сбоку от себя. Нэш пометил их, а Уотсон сфотографировал.
— Вот и все. Для начала совсем немного.
Портер осмотрел находки.
Квитанция из химчистки.
Карманные часы.
Семьдесят пять центов разными монетами.
Квитанция оказалась самой обыкновенной, вырванной из квитанционной книжки. Если не считать номера 54 873, на ней не было никаких сведений, помогающих установить личность владельца. Ни названия, ни даже адреса химчистки они не увидели.
— Проверьте все на отпечатки, — распорядился Портер.
— Чего ради? — нахмурился Нэш. — У нас есть труп, но его отпечатков нигде нет.
— А может, я надеюсь на удачу. Может, мы все-таки найдем соответствие, и оно приведет к кому-то, кто сумеет его опознать. Что можешь сказать насчет часов?
Нэш поднес часы к свету:
— Не знаю, кто в наше время носит карманные часы. Может, этот тип все-таки старше, чем ты предположил?
— Судя по мягкой фетровой шляпе, все возможно.
— Или он просто любитель винтажной одежды, — вмешался Уотсон. — Многие мои знакомые любят винтаж.
Нэш нажал рычажок, и крышка часов откинулась со щелчком.
— Хм!
— Что?
— Они остановились в 15.14, то есть гораздо раньше, чем он попал под автобус.
— Может, стрелки сдвинулись от удара? — сказал Портер.
— На циферблате ни царапины; вообще нет следов повреждений.
— Вероятно, что-нибудь внутри сломалось. Дай-ка взглянуть.
Нэш протянул Портеру карманные часы.
— Поразительное искусство. По-моему, они ручной работы. Наверняка коллекционные.
— У меня есть дядя… — снова вмешался Уотсон.
— С чем я тебя и поздравляю, сынок, — усмехнулся Портер.
— У него магазин антиквариата в центре. Наверное, он сумеет больше рассказать об этих часах.
— Ты сегодня явно напрашиваешься на медаль! Ладно, значит, тебе поручаю отработать версию с часами. Как только передадим все вещдоки на хранение, вези часы к дяде, и посмотрим, что тебе удастся выяснить!
Уотсон расплылся в улыбке и кивнул.
— Кто-нибудь увидел странность в его одежде?
Нэш еще раз осмотрел тело и покачал головой.
— Туфли красивые, — заметил Эйсли.
— Еще бы не красивые! — улыбнулся Портер. — Фирмы «Джон Лоббс». Такие идут тысячи по полторы за пару. А костюмчик на нем дешевый, скорее всего, купленный в торговом центре или большом магазине готового платья. В лучшем случае он стоит не дороже нескольких сотен.
— Ты это к чему? — спросил Нэш. — Он работает в обувном магазине?
— Сам не знаю. Не хочу торопиться с выводами… Просто странно, что человек готов столько просаживать на обувь, а вот на костюме явно сэкономил.
