— Что будем делать? — спросил Нэш.
— Клэр, поезжай на «Озерный причал» и проследи за обыском. Нэш, тебе поручаю ту же задачу здесь. А я пока прокачусь к дому Толбота и посмотрю, что там и как. Пусть пока что его нельзя допросить, кто мешает просто наблюдать за ним? Кроме того, я официально в отпуске. Капитан не вправе указывать, где мне можно парковать машину. Завтра с утра встречаемся в оперативном штабе. — Он посмотрел на подъезжающие машины. — Где Уотсон?
— Еще там, в туннеле, осматривает комнату с коробками, — ответил Нэш. — Сказал, что ему работы еще на час, не меньше.
— Вот, передай ему, пусть отвезет на экспертизу… Нет, лучше сам сгоняй в лабораторию — пусть тебя кто-нибудь подбросит, когда ты здесь все доделаешь. Попроси обработать отпечатки как можно быстрее. Чем меньше народу имеет дело с вещдоками, тем лучше.
— На вагонетке у входа в туннель, — ответил Портер.
Нэш поднял пакет к свету, а потом запихнул в карман.
— Сделаю! — Он смерил взглядом машину Клэр, замялся и тихо сказал Портеру: — Босс, хорошо, что ты вернулся.
Портер только кивнул.
— Я согласна со Шреком. Хорошо, что ты вернулся, — улыбнулась Клэр.
Портер посмотрел Нэшу вслед — тот скрылся в толпе вновь прибывших. Клэр села в машину и рванула с места. Портер перешел дорогу и направился к своему «чарджеру».
Машина мистера Картера так и стояла на их подъездной дорожке. Сам не знаю, где я ожидал ее увидеть, — мистеру Картеру больше не суждено было сидеть за рулем, да и миссис Картер в ближайшем будущем никуда не должна была уехать. И все же при виде машины мне показалось, будто в доме соседей кто-то есть, хотя я и знал, что там пусто.
Я отвез коляску на нашу дорожку и подошел поближе.
Едва я открыл сетчатую дверь, мне снова показалось, что внутри кто-то есть. Дверь была не заперта, так что войти к Картерам мог кто угодно, хотя кто к ним пойдет? Наш квартал считался безопасным; у нас не принято было запирать двери. Друзья и родственники, живущие неподалеку, приходили, когда им вздумается. Более того, я подозревал, что мистер Картер вчера оставил ключи в машине — мои родители обычно именно так и поступали.
И все же чего-то недоставало; что-то казалось чуточку странным.
Сетчатая дверь негромко скрипнула, когда я распахнул ее и вошел, — если в доме кто-то есть, мой приход его встревожит.
Я оглядел кухню. Здесь все осталось таким же, как вчера ночью; на полу, в луже бурбона, валялись осколки разбитой бутылки. В луже ползали муравьи. Неужели они напились? Да, наверное, судя по тому, как они ползали в липкой жидкости — зигзагами, туда-сюда. Мне не показалось, что они сильно отличаются от других муравьев, которых можно увидеть на лесной тропинке или под камнем, однако они буквально пропитались алкоголем. Я прекрасно помнил, как опьянел от пары стаканов; муравьи же буквально купались в бурбоне и должны были пребывать в совершенно невменяемом состоянии. И все же они выглядели обычными.
Мне хотелось поднести к ним спичку, поджечь и посмотреть, как они горят. Наверное, их крошечные проспиртованные тельца будут трещать и лопаться. Только что они были живыми — и моментально превратятся в угольки. Мне хотелось сыграть роль Бога.
Я велел себе не забыть провести эксперимент попозже. Я пришел сюда не просто так; отец будет разочарован, если я позволю себе отвлечься на муравьев.
Я посмотрел на стол, за которым отключилась миссис Картер. В памяти сохранилось, как она там сидела; как забормотала, что сама хотела, чтобы я видел ее тогда голой у озера. Глаза у нее остекленели, язык начал заплетаться. «Женщина просто хочет быть желанной, вот и все», — сказала она тогда.
После того как я это вспомнил, кровь ударила мне в голову.
Сосредоточиться. Тебе нужно сосредоточиться!
Откуда-то из недр дома послышался шум.
Что-то звякнуло, потом грохнуло.
Такие звуки не производит сам дом, это не потрескивание рассыхающихся досок, когда дерево «гуляет»; там что-то другое. Там было что-то совершенно другое.
Потом звук повторился, громче, чем в первый раз. Он донесся с другой стороны дома, его производили за кухней и коридором, в той стороне, где, как я догадывался, находились спальни и туалет. Я заходил к Картерам, но никогда не бывал дальше кухни и не знал, как там что расположено. Я мог только предполагать исходя из плана нашего дома — у Картеров дом был примерно таким же.
Я достал из кармана нож. Я не смел открывать его, потому что не хотел шуметь и выдавать себя, кто бы (или что бы) там ни находился. Чтобы не щелкать кнопкой, я извлек лезвие пальцами — недавно отмытое и вытертое, оно блестело в слабом свете, который проникал из-за штор, — и посмотрел по сторонам.
Что-то снова звякнуло.
Тот, кто там находился, не знал о моем приходе. Я сильно шумел, входя, вел себя беззаботно, но меня, должно быть, не слышали. Если бы в дом к Картерам проник взломщик, он бы наверняка вышел посмотреть, что случилось.
Когда я был маленьким, отец учил меня охотиться. Он учил меня ходить на цыпочках, чтобы не шуметь, и двигаться с грацией оленя, который скользит по лесу. В ту минуту я вспомнил прежние навыки и, не производя шума, способного меня выдать, осторожно выглянул из кухни в коридор.
Справа от меня находилась гостиная; напротив нее, чуть левее, — небольшая ванная. Еще две двери в конце коридора, скорее всего, вели в спальни.
Я закрыл глаза и прислушался.
И услышал шорох.
Зашелестела бумага.
Скрипнул выдвигаемый ящик.
Снова шорох.
Шум доносился из правой спальни в конце коридора. Я не знал, что там — хозяйская спальня или комната для гостей; издали трудно было судить.
Ладони у меня вспотели — я слишком сильно сжимал нож.
Пора успокоиться!
Влажный нож трудно держать. Он может выскользнуть, я могу промахнуться, ударить мимо цели.
Я вытер ладонь о джинсы, сделал глубокий вдох, взял себя в руки. Я положился на свое чутье.
И отправился на охоту.
Я шел по коридору, прижав руку с ножом к груди, лезвием вперед. Такому приему обучил меня отец; если понадобится, нож полетит точно вперед с силой и точностью пули. Такой замах гораздо лучше, чем замах сверху; противнику труднее будет блокировать удар. Кроме того, из такого положения можно ударить прямо в сердце или в живот, смотря как повернуть руку — вверх или вниз. Если же замахиваться сверху, можно бить только в одном направлении — вниз. Скорее всего, удар придется по касательной; так нельзя тяжело ранить жертву.
