Хозман развернул к ним одну из своих таблиц:
— Ты права; он отложил двадцать миллионов долларов на счет условного депонирования; деньги были предназначены конкретно для противодействия ребятам из Исторического общества. Он не только знал, какая опасность над ним нависла; его адвокаты ждали у здания суда в тот день, когда выдали судебный запрет, чтобы тут же подать встречный иск.
— Он собирался подать иск на Историческое общество? — удивился Нэш.
Хозман ухмыльнулся:
— Еще лучше! Он подал иск на городские власти. Его адвокаты утверждали, что подпольные кабаки в том квартале были построены без разрешения и сохранять их противозаконно; город обязан либо привести их в соответствие с законом, либо снести.
Клэр присвистнула:
— Ух ты! И как отнеслись к его выпаду городские власти?
— Не обрадовались, конечно, и тоже предприняли кое-какие шаги. На следующий день муниципалитет заблокировал строительство двух небоскребов, которые возводила фирма Толбота в центре города: офисное здание и жилой дом. Объявился какой-то неизвестный правдолюб и донес, что компания Толбота применяет на строительстве некачественный бетон. Власти назначили комиссию, и оказалось, что так и есть. Вроде бы в смеси обнаружили слишком много песка — подробности я еще выясняю. Офисное здание высотой в сорок три этажа; по предварительным оценкам, оно стоит шестьсот восемьдесят восемь миллионов, а жилой дом высотой в шестьдесят четыре этажа стоит чуть меньше миллиарда долларов.
— Что же это значит? Ему пришлось снести дома и начать все сначала? — спросил Нэш.
Клэр разглядывала фотографию офисного здания, которую распечатал Хозман.
— По-твоему, городские власти с самого начала знали про некачественный бетон, а заговорили о нарушениях только в отместку?
Хозман поднял руки вверх:
— Не знаю — по обоим пунктам.
— Мы видели дома на «Причале»; должно быть, они все же пришли к какому-то компромиссу, — заметил Нэш. — То есть старые дома там снесли и заменили их шикарными особнячками на одну семью, так что кто-то явно закрыл на нарушения глаза.
Хозман показал другую таблицу:
— Вот вам загадка века! Я обнаружил, что в мае прошлого года Толбот приказал снять со счета почти четыре миллиона долларов, но определить получателя мне так и не удалось. Зато вскоре после этого на «Причале» возобновилось строительство. Кроме того, власти сняли запрет на строительство небоскребов, одобрив дорогостоящую модернизацию арматуры.
— То есть он дал взятку какому-то чиновнику?
— Скорее всего. И иски тоже отозвали.
Нэш нахмурился:
— Хоть я и не финансовый аналитик, но пока все, о чем ты говоришь, как-то не похоже на схему Понци. Скорее похоже на то, что богач при помощи своих богатств еще больше богатеет.
— Он не совсем богатеет, — ответил Хозман, роясь в бумагах. Найдя то, что искал, он передал документ Нэшу.
Нэш быстро просмотрел документ и вернул его Хозману:
— Повторяю, я не финансовый аналитик.
Хозман закатил глаза:
— Толбот ведет крупномасштабное строительство одновременно в шестнадцати местах. Он строит все: от жилых кварталов до сетевых магазинов, крупных комплексов и роскошных офисных зданий. Ни один из его проектов не близок к завершению, и ему отчаянно нужны деньги — особенно на достройку небоскребов с конструктивными недостатками. Как только инвесторы почуяли проблему, они начали забирать свои доли. В прошлом месяце он уже выплатил свыше трехсот миллионов долларов. Еще сто восемьдесят миллионов он должен выплатить в следующем месяце, но, по-моему, таких денег у него нет. Похоже, для расплаты со старыми инвесторами он пользуется деньгами, полученными от новых, и одновременно размещает займы на покрытие строительства.
— Ясно, значит, все-таки схема Понци, — кивнул Нэш.
— Нет, это еще не схема Понци, — возразил Хозман.
— Тогда что?
Клэр приложила ладонь к губам Нэша:
— Для того чтобы можно было назвать его действия схемой Понци, он должен ходатайствовать о предоставлении средств на какой-то фальшивый проект, а вырученную сумму пустить на выплаты инвесторам в других проектах.
— Что возвращает нас к «Причалу». — Хозман достал копию брошюры, найденной в руке у мертвого Гюнтера Херберта, главного финансового директора Толбота. — Это мошенничество.
— Но он же построил там дома! — возразил Нэш.
— Вы видели дома первой очереди, всего их шесть. Ни один из них до сих пор не продан. Но это цветочки, а ягодки — вторая очередь. Толбот вовсю рекламирует жилой комплекс, расписывает достоинства будущих домов; он даже включил в цену шикарный загородный клуб с полем для гольфа. Предварительной датой завершения указывается осень следующего года. Я звонил Терри Хеншо из отдела финансовых преступлений ФБР; он сказал, что они уже несколько месяцев следят за Толботом. Деньги, вырученные за вторую очередь, он переводит по цепочке вспомогательных счетов за границу, а потом возвращает под прикрытие «Толбот энтерпрайзиз», чтобы расплатиться с инвесторами по другим проектам.
Клэр погрозила ему пальцем:
— И это еще не схема Понци! Возможно, так поступать неэтично, но, если все проекты осуществляются его корпорацией и вполне легальны, он, скорее всего, обезопасил себя, включив в документацию какой-нибудь хитрый подпункт…
Хозман медленно развернулся на стуле, расплывшись в широкой улыбке:
— Ты, конечно, права, но я обнаружил кое-что еще.
— Что?
— Участок, на котором они собираются возводить дома второй очереди, Толботу не принадлежит. Он распродает участки на чужой земле.
— Если земля принадлежит не ему, то кто владелец?
Хозман заулыбался еще шире; он переводил взгляд с Клэр на Нэша и обратно.
— Погодите, сейчас узнаете…
Нэш покраснел:
— Не тяни, математик!
— Эмори Коннорс! — Хозман хлопнул ладонью по столешнице. — Мать оставила ей землю по завещанию. Девочка стоит очень больших денег. Поскольку земля принадлежит ей, а не Толботу, мы имеем дело кое с чем похуже схемы Понци. И более того, взгляните… — Он показал на подчеркнутый параграф в юридическом документе.
Нэш прочел и присвистнул:
— Как по-твоему, теперь-то капитан разрешит вызвать его на допрос?
49
Дневник
Почему в подвале по ночам всегда пахнет плесенью? Не то чтобы днем там совсем не пахло, но после наступления темноты неприятный запах становится более выраженным. Я никогда не понимал почему. Может быть, это как-то связано с солнечным светом?
Ступеньки скрипели, когда я спускался, держа в одной руке большую мамину салатницу, а в другой — стакан воды. Мама пристально следила за мной, когда я пошел собирать все необходимое; она даже проговорила одними губами:
