— Ты ни в чем не виноват.
«Не больше, чем я».
Баумгарт подозвал одного из сотрудников:
— Ведите четвертого в кабинет для допросов; нам с ним предстоит долгий разговор. — Он повернулся к Тареку: — Постараемся освободить вас как можно быстрее. Вам нужно будет подписать протокол.
Портер ткнул Уотсона в бок:
— Поехали к твоему дяде, покажем ему часы.
— Вы не хотите присутствовать при допросе? — удивился Уотсон.
Портер покачал головой:
— У меня сейчас кровь кипит. Я не могу здесь оставаться. Раньше мне казалось, что я должен на него посмотреть, но теперь… Я лучше пойду.
Баумгарт, стоявший в нескольких шагах от них, стал собирать бумаги со стола.
— Если хотите, я вам позвоню, буду держать в курсе…
— Был бы вам очень признателен.
— Сейчас он изображает крутого, но наверняка расколется. И даже если нет, у нас есть результаты баллистической экспертизы и показания Тарека. На моей памяти, присяжные выносили обвинительный приговор на основании не таких веских улик.
Портер пожал ему руку:
— Спасибо еще раз.
Уотсон смотрел на него исподлобья.
— Что?
— Ничего… просто вы побледнели.
— Со мной все будет нормально; мне просто нужно подышать воздухом, — ответил Портер. — Пошли!
Толкнув дверь, он вышел в оживленный коридор и врезался в здоровяка детектива, который нес поднос с четырьмя стаканами кофе из «Старбакса». Горячая жидкость пролилась на них обоих и на пол. Уотсон поспешил убраться с дороги.
— Какого хрена! — проворчал детектив. — Смотреть надо, куда идете!
— Извините, я…
— Плевать мне на ваши извинения! Что мне теперь, в ожоговый центр, что ли? — Он остервенело тер единственной салфеткой бурое пятно на рубашке.
Портеру тоже досталось: кофе попал ему и на рубашку, и на брюки. Часть горячей жидкости очутилась в его ботинке, носок совсем промок. Он полез в нагрудный карман и достал оттуда отсыревшую визитку:
— Я из убойного отдела. Пришлите мне счет за химчистку, и я его оплачу.
— Это точно, оплатите, — рявкнул детектив, выхватывая у него карточку. — Вам еще повезло, что я не заставил вас бежать к банкомату и в «Старбакс», покупать новый кофе! — Он затопал по коридору, бурча себе под нос что-то о паршивом кофе в местном кафетерии.
— Пошли, — сказал Портер Уотсону. — Мой дом по пути к магазину твоего дяди. Заскочим, и я переоденусь.
57
Дневник
— Зеленый «плимут»? Ты уверен?
Почему все только и спрашивали меня одно и то же? Я кивнул миссис Картер и дал ей еще воды.
Она была бледна, и губы у нее так дрожали, что ей не сразу удалось отпить. Должно быть, ее лихорадило. Я дотронулся до ее щеки; она показалась мне горячей и липкой. Я набросил ей на живот чистое полотенце, которое взял в бельевом шкафу наверху. От него пахло стиральным порошком и свежестью; я подумал, пусть хоть от чего-то здесь пахнет приятно и, может быть, хоть чуть-чуть забьет запах плесени.
— Да, зеленый «плимут». Вы его знаете?
Миссис Картер снова отпила большой глоток воды. Впалые щеки чуть-чуть порозовели; я обрадовался. Хорошо, очень хорошо.
— Передай матери, пусть спустится.
— Мамы нет дома, она поехала в город за продуктами. — На сей раз я говорил правду. Перед отъездом она оставила записку на холодильнике, подписалась «Мама» и нарисовала в нижнем углу улыбающуюся рожицу, хотя на самом деле рожица показалась мне не слишком веселой — один глаз был круглым, а вместо второго был крестик. Увидев это, я сразу вспомнил, что она говорила ночью: «Я вырежу тебе глаза ложкой для сахара». Я знал, что она не шутит.
— Надолго она уехала?
— Кто такой человек в зеленом «плимуте»?
Миссис Картер улыбнулась и скосила глаза на тарелку. Я принес ей грейпфрут, мамин любимый. Наш последний грейпфрут.
— Это мне?
— Кто человек в зеленом «плимуте»? — повторил я, отодвигая тарелку подальше.
Она наклонила голову и вздохнула:
— Скоро ты все узнаешь.
— Он коп… то есть полицейский?
— Это он тебе так сказал? — усмехнулась миссис Картер.
Мне не нравилось, как она себя вела. Предполагалось, что она голодна. Один вид такого вкусного угощения должен был лишить ее всякой силы воли; сейчас она должна была не смеяться, а серьезно и подробно отвечать на мои вопросы. Сейчас никому не до смеха.
— Кто он? — снова спросил я, добавив резкости, чтобы показать ей, что я настроен серьезно. — Мама его знает?
Миссис Картер промолчала.
Я сдернул полотенце с ее живота, взял кусок грейпфрута и принялся втирать в раны. Миссис Картер задергалась; тарелка упала на пол и разбилась. Тогда я заметил крысу — ее крошечные красные глазки блестели из-за стиральной машины, носик дергался туда-сюда. Миссис Картер тоже ее заметила.
— Ей, наверное, понравится грейпфрут, — тихо сказал я.
— Сейчас же вытри меня!
Я невольно улыбнулся.
— Кто такой человек в зеленом «плимуте»? — закричал я изо всех сил, брызжа слюной. Капельки попали ей на лицо, но мне было все равно. Совершенно все равно.
— Спроси свою мать! — крикнула она в ответ, не сводя взгляда с крысы.
Я встал и направился к лестнице.
— Оставляю вас вдвоем. Наслаждайтесь завтраком! Может быть, я зайду к вам через час-другой… Если передумаете, можете позвать меня, только не знаю, услышу я или нет. Подвал у нас замечательно изолирован. Стены поглощают крики.
Поднявшись по лестнице, я выключил свет, и подвал погрузился во мрак. В конце концов, крысы неплохо ориентируются в темноте. И потом, я подозревал: миссис Картер вряд ли захочется видеть, что будет дальше, — некоторые вещи лучше оставлять в темноте.
58
Клэр — день второй, 10.59
— Надо позвонить Портеру, — сказал Нэш.
Они приехали к дому Кеттнера — непримечательному приземистому одноэтажному кирпичному зданию с пятью подъездами. Там их уже ждала группа Эспинозы; спецназовцы готовились вломиться в квартиру. Клэр и Нэш надели бронежилеты и следом за спецназовцами взбежали на крыльцо. Квартира Кеттнера была последней справа.
Клэр проверила, заряжен ли ее «глок», и прижалась спиной к стене.
— По-моему, сейчас не стоит его беспокоить.
— Он наверняка захочет узнать, что происходит.
— Не стоит все время давить на него…
