Когда в кармане завибрировал телефон, он вначале не хотел отвечать — пусть звонок переключится на автоответчик. Потом передумал. Глянул на экран, увидел, что звонит Клоз. Нажал клавишу «Прием вызова» и поднес трубку к уху.
— Сэм?
— Да…
— У нас серьезная проблема.
— Что стряслось?
— Помнишь отпечаток, который ты вчера снял с вагонетки в туннеле?
— Да.
— Мы определили, чей он.
Портер подошел к стенному шкафу, снял куртку и начал расстегивать рубашку. Один рукав был весь в липком холодном кофе. Наверное, рубашку придется выкинуть.
— Сэм, это отпечаток Уотсона. Только фамилия его вовсе не Уотсон; судя по удостоверению, его зовут Энсон Бишоп. Я только что поговорил с экспертно-криминалистической лабораторией — с первого взгляда его личное дело кажется вполне нормальным, но, как только я копнул глубже, сразу нашел несколько нестыковок. Его послужной список в отделе тяжких преступлений — фальшивка. Никакого Пола Уотсона не существует; это псевдоним того же Энсона Бишопа. Я еще не все выяснил, но, судя по всему, он прикасался к вагонетке до того, как туда спустились вы и спецназ. Значит, он как-то замешан в деле. Плохо, Сэм. Очень плохо. Кем бы этот тип ни был, он не из правоохранительных органов. Его привезли вы с Нэшем; где вы его нашли?
— Угу.
— Черт! Он сейчас рядом с тобой, да?
— Да.
— Где вы? Вы там одни?
Портер высунул голову из спальни и покосился в сторону кухни.
— Сэм, ты меня слышишь?
— Уотсон! — громко крикнул Портер. — В холодильнике осталось пиво?
— У тебя в квартире? Ты дома?
— Да, сэр. Совершенно верно.
Он слышал, что Уотсон на кухне, но тот не отвечал.
Портер снял туфли и неслышно вышел из спальни в коридор, глядя на тень, которая двигалась на кухне.
— Уотсон? — Портер медленно отстегнул кобуру. Пальцы обхватили рукоятку «беретты». — Знаю, что сейчас еще рано, но мне не мешает снять напряжение.
Он слышал, как Клозовски на том конце линии выкрикивает:
— Сэм, задержи его! Я послал подкрепление!
— Конечно, Клоз. Заезжай. Мы с Уотсоном сейчас поедем в часовой магазин его дяди; можешь к нам присоединиться.
— Первая машина в четырех минутах езды от тебя. Где он? Ты его видишь? Он нас слышит?
— Уотсон, если ты слопаешь всю пиццу, я рассержусь!
Держа пистолет наготове, Портер вбежал на кухню.
Никого.
Большой нож вонзился ему в бедро за секунду до того, как он краем глаза заметил Энсона Бишопа.
— Не двигайся! — прошипел Бишоп сзади. — Я нанес удар по общей подвздошной артерии, одной из крупнейших артерий в сердечно-сосудистой системе. Если попытаешься выдернуть нож, за несколько секунд изойдешь кровью. Сейчас я помогу тебе лечь на пол. Брось пистолет!
— Кто… — удалось выговорить Портеру сквозь стиснутые зубы.
— Брось пистолет… вот так. И телефон тоже!
Портер подчинился и смотрел, как Бишоп отшвыривает пистолет ногой. Потом он наступил на его телефон, раздавив его.
Голос Хизер!
— Уотсон!
— Ш-ш-ш, молчи, — сказал Бишоп. — Ну-ка, давай потихоньку — сначала на колени, теперь переворачивайся на живот… вот так. Не забывай про нож.
Портер позволил ему перевернуть себя. Он чувствовал нож, но Бишоп придерживал его свободной рукой, помогая ему лечь на пол ничком.
— Догадываюсь, что твой приятель вызвал подкрепление, так что долго ждать тебе не придется. Как ты, наверное, заметил, крови совсем немного. Так будет, пока нож останется в ране. Подожди профессионалов; они знают, как его извлекать. Пара швов — и ты как новенький. Извини, что пришлось сделать тебе больно; мне правда очень жаль. Я надеялся, что мы с тобой проведем вместе больше времени; мне было так занятно. Но, как всегда, все хорошее рано или поздно заканчивается, и мы стремительно приближаемся к эндшпилю.
— Где Эмори?
Бишоп улыбнулся:
— Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания Нэшу и Клэр. И, что бы ты обо мне ни думал, мне очень жаль твою жену.
Портер извернулся и успел заметить, как он поворачивает за угол и скрывается в коридоре. Вдали завыла сирена.
63
Дневник
— В общем, план был такой: украсть все и смыться. Не знаю, правда, удалось ли ему справиться. Саймон много болтал, но вот довести дело до конца у него, как правило, не получалось.
— Бежевый металлический ящик нашли у вас в спальне под кроватью; это он его туда поставил?
— Не знаю. — Миссис Картер пожала плечами.
Мама снова бросилась на нее, и на сей раз она оказалась проворнее отца. Она вцепилась соседке в волосы и резко дернула. Миссис Картер взвизгнула и ударила маму свободной рукой; от ее ногтей на мамином предплечье осталась глубокая красная царапина.
— Хватит! — рявкнул отец, разнимая их.
Мама выпустила волосы миссис Картер и отскочила назад:
— Из-за нее нас всех убьют!
— Что именно он украл? — спросил я. Вопрос был уместный; я надеялся, что он разрядит обстановку.
Миссис Картер дотронулась до своей головы и поморщилась. Потом, прищурившись, посмотрела на маму:
— Сейчас мы все равно что покойники.
Отец толкнул ее на раскладушку:
— Отвечай на вопрос моего сына!
Она ухмыльнулась:
— Ты у нас прямо крутой — толкаешь женщину, которая прикована наручниками в твоем подвале! — У нее под ногтями я заметил засохшую кровь. Она начала грызть ногти. — Саймон разбирался в их делах лучше, чем они сами. Они не напрасно боятся, что он подался в бега. Им в самом деле есть о чем беспокоиться. — Она бросила на маму и отца обвиняющий взгляд: — Похоже, вы замечательно все обставили, изображая, что он уехал, так что не сомневаюсь, вы заставили их попотеть. И навели их на себя.
— Что он у них украл? — повторил вопрос отец; в его голосе я уловил нарастающий гнев. Третий раз он спрашивать не будет, во всяком случае так вежливо.
Миссис Картер перестала грызть ногти и глубоко вздохнула.
— Месяц назад он сказал, что два владельца фирмы, Уильям Уортингтон и Ричард Буллок, начали как-то странно себя вести, скрытно — во всяком случае, более скрытно, чем всегда. Они не взяли его на несколько совещаний, где он должен был присутствовать. Начали приходить на работу в неурочные часы. Несколько раз ему казалось, будто кто-то роется в его вещах. Я говорила ему, что у него паранойя, но Саймон настаивал; сказал, что из запертого шкафчика в его кабинете в понедельник пропали папки с делами, а в среду чудесным образом снова появились. Ему казалось, что все о чем-то перешептываются у него за спиной, готовятся его выставить — или задумали что похуже. Тогда он начал брать папки домой и делать копии. Я говорила ему, что он сошел с ума. Если его поймают, даже представить невозможно, что случится. Но он поступал по-своему; унес домой несколько дюжин папок. Говорил мне, что это страховка. Если они попытаются навредить ему или вытеснить из дела, он обнародует записи.
