У одноэтажного пристроя, служившего постом охраны, мы с Хорьком замерли, оценивая ситуацию. Сталкеры без потерь миновали двор и теперь обменивались отдельными выстрелами с засевшими в зданиях сектантами.
– Нужно обойти их с тыла, – хлопнув меня по плечу, скомандовал Хорёк, – там наверняка есть другой вход внутрь. Фрегат, ты с нами?
Запыхавшийся сталкер прислонился спиной к кирпичной стене пристроя и лишь зло ухмыльнулся:
– Сами накосячили, сами и расхлёбывайте.
Хорёк болезненно скривился. Как бы ни закончилась сегодняшняя перестрелка, он всегда будет винить себя в том, что группу обнаружили. Словно стремясь искупить вину, он ринулся в зазор между ангаром и забором, обогнул здание и вскоре оказался с противоположной стороны. Я не отставал. Мы слышали, как грохочут выстрелы в здании и снаружи, и спешили, как могли.
– Это типовые… – Хорёк задыхался на бегу, с присвистом втягивал в лёгкие холодный ночной воздух. – Кхы-кхы… Типовые здания. Там в-кх-кх-од должен быть…
Я подхватил сталкера под руку, помогая выбраться из глубокого снега. Автомат вдруг показался невероятно тяжелым, а в голове, сменяя друг друга, замелькали мысли. Почему сектанты не выставили охрану у ворот? Как опытный следопыт Хорёк проморгал растяжку? Как скоро группу Монгола задавят огнём?
Хорёк вдруг присел на одно колено, хлопнул меня по плечу:
– Смотри!
Я взглянул в сторону одноэтажного корпуса и похолодел. На нас мчалась стая псевдопсов, а за их клацающей зубами волной ревели моторами три снегохода.
– Стреляй по снегоходам! – скомандовал Хорёк. – Они гонят мутантов на нас!
Вот тебе и отсутствие охраны на территории…
Присев на колено рядом с Хорьком, я выпустил короткую очередь в сторону сектантов, но промахнулся, зато зацепил одного из псов, который кубарем покатился по снегу, словно кегли, сбивая рычащих сородичей. Следопыт не торопился, выжидал удобного момента, и когда до пёсьей стаи оставалось метров триста, нажал на спусковой крючок. Мчащийся по центру снегоход обратился в огненный шар, волна пламени лизнула псов, и стая сбила строй. Несколько особей развернулись и рванулись прочь, остальные теперь в панике метались по снегу вокруг горящего снегохода, лаяли, скулили.
– Бей остальных! – выкрикнул Хорёк и несколько раз прицельно выстрелил в ближайший снегоход.
Он промахнулся. Две стальные махины с грозным рёвом неслись на нас. В последний момент я успел отпрыгнуть, а вот Хорька зацепило. Он крутанулся в воздухе и рухнул в снег. Я пустил длинную очередь в спины «наездников». Удачно. Правый снегоход хрюкнул и уткнулся в стену ангара, скинув седока. Левый же развернулся и помчался на меня. Велико было желание бежать, но я стоял как вкопанный, словно Хорёк десятью минутами ранее. Ну, давай же, езжай прямо на меня! Нужно выждать момент и…
Палец скользнул на спусковой крючок, и автоматная пуля смачно впечаталась в лоб сектанту. Он опрокинулся на снег, а транспорт, лишенный управления, вильнул и остановился. Не дожидаясь появления новых сюрпризов, я наградил первого «ездока» контрольным в голову на всякий пожарный и побежал к Хорьку.
Стрельба со стороны двора то затихала, то вспыхивала вновь.
– Всё нормально, я цел! – успокоил меня следопыт, поднимаясь на ноги. Я успел сделать ещё пару шагов в его сторону и только теперь различил в отсветах пламени, что череп Хорька в районе лба смят, словно переспелая слива. Следопыт усмехнулся, выщелкнул магазин автомата и рухнул лицом в снег. А я закричал, кинулся к человеку, ставшему мне за последние месяцы если не другом, то хорошим приятелем как минимум, перевернул обмякшее тело. Тепло человеческой крови на моих руках, враз размякшая голова товарища и запах палёной собачатины… «Всё, кабздец», – долетел из далёкого прошлого голос Саныча.
Движимый злобой, я поднялся на ноги, вынул из ножен на бедре Хорька его остро отточенный кинжал, перезарядил автомат и двинулся к ангару. Налетевшего на меня псевдопса пинком отправил в снег, а потом навалился сверху и несколько раз от души приложил прикладом. Но злоба не утихала. Дикая ярость пульсировала, заполняя всё естество. Хорёк должен был жить! Он был опытнее меня, удачливей, ловчее…
В чуть приоткрытые створки двери ангара вошел не скрываясь, в полный рост. Подсознательно искал свою пулю, но Зона распорядилась иначе. Внутри захламлённого, с высокой сводчатой крышей ангара чудовищно пахло дымом. Саднило в горле, выедало глаза. Сектанты жгли костры прямо посреди огромного помещения, и дым, собираясь под крышей, заполнял всё доступное место. Я пару раз хватанул пахнущего полынью, горьковатого дыма, и этого хватило, чтобы понять, что в кострах жгли какую-то наркотическую дрянь. Едва держась на ногах, я выскочил из ангара и принялся жадно глотать свежий воздух.
– В ангаре как-кх-ой-т-кх-о дым… – выкрикнул я в надежде, что радиосвязь донесёт мои слова до сталкеров, а потом упал лицом вниз и потерял сознание. Ненадолго, лишь на пару минут, после чего вскинулся, отплёвываясь от снега.
Густой сизый дым теперь валил из ангара так сильно, что казалось, будто внутри стояли под парами несколько древних паровозов.
– Жура, Хорёк, – загремел в переговорнике голос Монгола, – ни в коем случае не вдыхайте дым… Это яд. Слышите меня?
Хорёк не слышал. Он к этому времени лежал в снегу с превращённым в мелкое крошево черепом. Не слышал и я, потому что вновь провалился в беспамятство.
Глава 5
Они называли себя детьми Зоны. Так было всегда. И много лет назад, когда первые из них устроили лагерь где-то в глуши, неподалёку от разрушенного посёлка Радостный, и позже, когда другие из них пришли на Проклятую Топь. Они не знали, как молиться Зоне и как жить, но к ним пришел учитель, который назвался Грешником. Он сказал, что научит их, как надо жить и вести себя. Он сказал, что главное для них, самое святое – это Зона. Она их богиня, их мать. Они – дети Зоны, они – те, кому шепчут её ветра. Они – её часть и её продолжение. А разве часть может не любить целое, разве дети могут не любить мать, ту, что нашептывает «Спи, сынок»? И они поверили, пошли за наставником. Так началась их жизнь. Их называли сектой, но сами они именовали себя братством, братством ветра. Всегда вместе, готовые прийти друг другу на выручку, они жили служением Зоне, и он – их главный наставник, их учитель, именовавший себя Грешником, был проводником Её воли. Зона говорила, что надо делать, а он передавал им.
– Надо сделать, – говорил он.
– Хорошо, – и они делали.
– А вот это не нужно.
– Хорошо, – они не делали.
Каждый шаг сверяли с волей Зоны, во всём видели знамения.
– Мы должны быть как волки. Волк никогда не оборачивается, так устроен его позвоночник. Волк не может оглянуться назад, и мы не должны оглядываться в своё прошлое. У каждого в прошлом было что-то плохое или хорошее, но прежние радости и печали пора оставить и жить. Настоящим и будущим. Забудьте, кем вы были тогда, прежде. Забудьте… Вы стали новыми, переродились. Теперь вы – воины ветра, вы – волки, которые идут вперёд. А что делают волки? Они едят. Едят свежее, сочное мясо, впиваются зубами в плоть врагов, рвут её. Нет ничего слаще, чем почувствовать вкус крови на губах. Нет звука приятнее, чем хруст ломающихся костей, треск рвущихся мышц и сухожилий врага. Вы – волки. Зона любит волков, потому что вы – её дети, вы её верные слуги, вы её адепты и вы те, кто может сделать для неё то, что не смогли сделать прочие. Вы можете очистить Зону от тех, кто в неё не верит. Они называют себя сталкерами. Ходят по землям Матери-Зоны, не восхваляя её. Они берут её дары, не понимая, что должны платить кровавую цену. Они называют дары артефактами. Зона даёт им всё: кров, спасение, а им лишь бы заработать. Но детям Зоны не нужен заработок. Каждый артефакт, каждый её дар даёт какую-то способность, и это неспроста. Зона мудра, и если на твоём жизненном пути попался её дар, значит, ты должен использовать его. Соберите на поясе набор артефактов. Они помогут вам. Это Зона хранит вас.
