Там еда, там нет аномалий, там можно выжить…
Химерыш продрог. Облепленный сырым снегом, он едва передвигал лапы. Делал шаг, но ветер тут же бросал ему навстречу веер острых льдинок.
И всё же Зона его вела.
Мутант осознал это, когда в метре перед ним разрядилась аномалия. Казалось, Зона указывала путь…
Но всё еще ревел неподвластный воле «хозяйки» ветер. С завидным упорством хлестал он продрогшее существо – снова и снова… снова и снова…
С остервенением трепал черную шерсть и вместе с тем доносил со стороны Рубежа гул автомобильного двигателя.
Потом захрустел снег совсем рядом, послышались голоса. Отпрыгнув в сторону, испуганный химерыш затаился, совершенно забыв о свирепом ветре.
Говорившие приближались. Вскоре на фоне разрушенного заводского комплекса возникли четыре фигуры – те самые двуногие, с которыми молодой мутант разминулся около часа назад.
– Кумач, глянь сюда, – один из ведомых остановился.
– Чего там? – проводник обернулся к группе.
– Следы химеры, брат.
– Они в глубине Зоны водятся. Здесь жить не могут, – сказал, как отрезал, командир.
– Но следы ведь…
– Это Зона показывает нам путь, брат.
Командир группы, которого ведомые называли Кумачом, явно торопился. Как и мутант, рвался в сторону Рубежа, тоже во что бы то ни стало стремился оказаться у бетонной стены, когда наступит полночь…
– Обрываются… – ведомый указал на цепочку следов, заметаемую снегом. – Следы обрываются.
– Значит, Зона не хочет, чтобы мы попусту болтали. Быстрее, братья, у нас мало времени!
Кумач махнул остальным, и группа продолжила движение…
* * *
31 декабря; 23:14. Одиннадцатый блокпост Рубежа
– Двое у пулемета, снайпер на вышке, еще двое – на первом этаже, у окон. Да не переживай ты так, Петрович, всё в порядке будет.
– Ты Вовку Коломейца помнишь? – Шифрин затушил очередную сигарету и теперь рассматривал пепельницу, будто боясь отвести от неё взгляд и увидеть лицо своего собеседника.
– Помню, – буркнул Демьяненко.
– Вот и я помню, Серёжа… И я помню.
Майор перевел взгляд на рацию, потом оглядел пустую сигаретную пачку.
– И в ДОТ еще одного с пулеметом посади… – наконец проговорил он. – Неспокойно у меня на душе, ох неспокойно. Командир про сталкеров мне говорит, а ощущение такое, будто всем нам приговор зачитывает…
– А когда теперь сеанс связи?
– После полуночи. Поздравлять будут начальнички. – Шифрин усмехнулся. – И чтобы всех предупредил. Ясно?
– Предупрежу. Да не волнуйся ты так. Нормально всё будет. Зинченко сейчас продуктов привезет, опрокинешь сто грамм…
– Никакого спиртного! – оборвал реплику подчиненного командир блокпоста. – Не пить! Это приказ!.. Ладно, иди…
Старшина кивнул, вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. За время короткого разговора с командиром и ему передалось беспокойство. Не беспокойство даже, а панический страх. Казалось бы, сколько таких предупреждений бывает каждый день. Ну, появились сталкеры севернее блокпоста, и что? Вот стихнет буран, и над квадратом пройдут вертушки. «Выкосят» и сталкеров, и мутантов…
Да только вертушки поднимать раньше третьего января не будут. И буря эта. Чёрт, может, и впрямь кто-нибудь решит воспользоваться в новогоднюю ночь шансом выбраться за Рубеж…
Может. А может, и не может. Хватит себя накручивать!
«Я же не Коля Шифрин», – Демьяненко глубоко вздохнул и зашагал по коридору.
Еще одного – в ДОТ… Надо бы туда двоих посадить… опытных…
Старшина ускорил шаг. Промчался мимо «оружейки», завернул за угол, спустился по лестнице. На ходу крикнул караульному, чтобы «трубил сбор», и двинулся в основной зал.
Демьяненко всегда удивляла планировка основного корпуса блокпоста: множество маленьких комнатенок на втором этаже и огромный зал – на первом. Зачем? Ведь не банкеты же проводить? Ведь не «Пепел» же, в конце-то концов, тут собираться будет.
А столы уже подготовили к празднику. Он оглядел их, расставленные в центре зала, накрытые скатертями, потом подошел к «изрыгающему помехи» телевизору и покрутил «усы» комнатной антенны. На экране проявилось изображение, сквозь шумы пробилась мелодия «Карнавальной ночи».
– Мир празднует… – Демьяненко усмехнулся, отключил телевизор и погрузился в раздумья.
Ему вспомнился друг детства Вовка Коломейц, с которым они когда-то вместе учились в школе, вместе служили в десанте под командованием тогда еще старлея Шифрина. Помнится, когда в их размеренную гражданскую жизнь ворвался Николай Петрович, армейский командир, Вовка радовался, как маленький ребенок. Всё твердил, что если командир позовет обратно на Кавказ, без раздумий согласится.
Командир позвал в Надеждинск… А потом – и на блокпост…
– …Серёжа, а медали его теперь заберут?… – зазвучал в голове голос матери покойного друга…
– Нет, Лидия Михайловна, медали останутся у вас…
Молча Демьяненко и Шифрин садились на грузовой «Руслан», молча шли по заливаемым дождем улицам Ярославля в поисках нужного дома.
– Ну, чего ты молчишь?! – не выдержал тогда Шифрин. – Думаешь, мне легче ей в глаза смотреть?! Думаешь, мне не больно говорить его матери, что сын её единственный теперь «двухсотый» – из-за ублюдков-недомерков, решивших повоевать?! Это ты одного «двухсотого» сопровождаешь, а у меня их таких еще восемь человек!
А потом был разговор с матерью Вовки… Разговор, который врезался в память Демьяненко, словно пуля в тело жертвы…
– …Медали теперь заберут? …а у Вовчика еще такой орден был – Героя России, так он его с собой брал на службу.
Старшина ударил кулаком по столу. Мир празднует. Чёртовы зажравшиеся подонки в строгих пиджаках, при галстуках. Им неведомо, что здесь, всего лишь в нескольких километрах от их блистающих столиц, идет настоящая война с настоящими жертвами. Им невдомек, что, пока они меняют на биржах доллары и евро, тут гибнут люди. Привыкли, что их дети отдыхают на Мальте и Кипре, а чужие гибнут!.. Твари, сволочи! И Шифрин ничуть не лучше. Он ведь тогда даже не сообщил, что вблизи блокпоста замечены сталкеры из группировки Гриши Боровика. Ни словом не обмолвился. Поэтому осенью было так много жертв. Но сейчас это не должно повториться!
Демьяненко глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, поглядел в сторону коридора, где уже появились солдаты.
– Всем строиться, – произнес он. – Слушайте приказ командира.
* * *
31 декабря; 23:39. Территория Пустыря. Недалеко от одиннадцатого блокпоста
– Курят, – тихо произнес командир «легионеров», указывая в сторону блокпоста. – Забыли устав. Ну, да мы напомним…
