Когда наконец к нам прибежали, я продолжал стоять на коленях, прижимая Ириссу, весь забрызганный кровью, и издавал дикий хриплый вой, что звучал будто голос волка. Я долго не позволял оторвать себя от тела, несмотря на то что оно успело остыть.
* * *
– Он прошел через стену. Не знаю, каким образом. Троих стражников мы нашли с перерезанными глотками, одного – с ранами от клинка, которым он убил наи Ириссу. – Ремень говорил твердо и по делу, но было видно, что он в ярости.
– Хватит, – процедил император. – Говорят, что наемный убийца умер с именем пророчицы на устах. Это покушение на Тигриный Трон. Сейчас же приготовить план удара по Красным Башням. Все жрецы должны быть арестованы. Где обнаружатся следы кровавых человеческих жертв, там казнить всех жрецов. Башни разрушить, все богатства и припасы конфисковать. Послужат для жертв засухи. За пророчицу, называемую Огонь Пустыни, назначить награду. Тысячу дирханов за мертвую, и только за мертвую. Культ Подземной будет объявлен преступным. Всякий, кто станет носить его знаки, одежды или станет взывать к надаку публично, будет арестован и отправлен на военные галеры на три года. За обращение к Кодексу Земли и угрозу кому-либо смертью или проклятием – пять лет.
Он встал.
– И еще одно. Я запрещаю почетные самоубийства. Командир надомной стражи пал на свой меч. А он между тем мне нужен. Всякий мне нужен.
– Отец, – прохрипел я. Чувствовал себя так, словно в глотке моей была пустыня. Уже не ощущал печали – один лишь тупой гнев. Холодный, словно лед. И я знал, что гнев этот останется во мне надолго, а может, и навсегда.
– Да, Молодой Тигр?
– Наи Ирисса спасла мне жизнь. Заслонила меня от клинка. Прошу, чтобы похоронили ее в Саду Тишины с ритуалом, надлежащим военному герою.
– Хорошо. Она получит посмертное звание пахан-дея надомной стражи. Ее семья получит обычную выплату, как за гибель офицера на войне. Она была твоей наложницей?
– Отец, я покорнейше прошу, чтобы ты официально сделал ее моей первой конкубиной.
– Согласен.
– Теперь еще то насекомое, – сказал Ремень. – Мастер Зверей утверждает, что выглядит оно как пустынная сколопендра, только в пять раз больше и что оно бронзово-красное, а не золотое. Говорит, таких насекомых не бывает. Обычно сколопендры обитают подобно муравьям и предельно ядовиты. То, что вползло в комнату, согласно расчетам Мастера Зверей, могло бы убить шесть лошадей или двух каменных волов. Это было настоящее орудие убийства. Если бы этой твари повезло чуть больше, она убила бы не только Молодого Тигра и его служанок, но и половину обитателей Дома Стали. Мы не знаем, откуда взялся убийца, но, увы, он может оказаться предателем. На теле у него есть свежие шрамы там, где ветераны носят татуировки. И еще одно. У него на глазах бельмо.
* * *
Тело Ириссы облачили в доспехи пахан-дея надомной стражи, прикрыли щитом и положили ей на грудь сломанный меч. Погребение происходило в тишине, как все кирененские траурные церемонии. Только когда костер погас, Фиалла тихо запела «Долину Черных Слез». Я слышал ее пение и тихие мерные удары военного барабана. И тогда я заплакал, но плакал как взрослый. Как солдат. Беззвучно и без гримас – только по щекам моим текли слезы.
Она получила простой военный курган из диких камней, с каменной лампой, освещающей Дорогу.
На жертвенной чаше я приказал вырезать, кроме символа Тигра, изображение синтара.
Ирисса ушла Дорогой Вверх.
А мы остались одни.
План был подготовлен. Заняло это всего несколько дней, как если бы стратеги уже имели его в ящичке и лишь ждали нужного момента. Ночью раздались сигнальные барабаны. Их грохот несся от дворца к гарнизонам на путях, передаваемый от одного к другому, через города, транспортные узлы, до самых дальних прибрежных и пустынных фортов.
Все гарнизоны получили приказ готовиться к выступлению и собирать силы. Каждый должен был ударить по Красным Башням в своем городе. Собрали боевые колесницы, а перепуганные горожане впервые услыхали нечто, что до того времени пугало лишь жителей покоренных земель, – подобное слоновьему рыку пение рогов загонщиков.
Ночи напролет было слышно, как форты и отдельные отряды разговаривают друг с другом при помощи барабанов.
В столицу вошел семнадцатый тимен пехоты, называемый «Каменным», с осадным оборудованием, груженным в фургоны.
Через три дня после получения приказов из дворца, когда стало бы ясно, что они добрались до всех гарнизонов и отрядов, армия должна была создать кольцо вокруг Красных Башен и ударить по всем одновременно. Ровно в час волка, между полуночью и рассветом.
На третий день в час волка.
Но в ту ночь пошел дождь.
Тучи натянуло на закате, а ночью разразилась гроза. На растрескавшуюся от жары землю обрушилась стена воды. Молнии били, не переставая, а когда грянул первый гром, я вскочил с постели. Дождь лил так, что было ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. С крыш вокруг патио рушились водопады, а по саду текли ручьи.
Мы долго сидели, обнимаясь втроем, вслушиваясь в столь желанный дождь и непрестанный треск молний. Призрачный, фиолетовый свет выхватывал из мрака наши сплетенные тела, я видел лица Тахелы и Фиаллы, и мне казалось, что в свете молний я вижу еще и Ириссу.
Такими я их запомнил. В сверкании молний, в грозе и порывах столь желанного влажного воздуха, в плеске дождя. На миг мне захотелось выйти прямо под ливень, но давным-давно забытое чувство холода привело к тому, что на меня опустилась усталость, и я крепко уснул, несмотря на грозу. Пожалуй, так крепко я не спал уже несколько месяцев.
* * *
Разбудил меня рывок за плечо. Я неохотно очнулся, завернутый в простыни. Было темно, за окном продолжала буйствовать гроза. Девушки ходили по комнате, Фиалла высекла огонь, и тогда я увидел Бруса. Он стоял над моей постелью в темно-желтых одеждах касты синдаров и держал какой-то сверток.
– Одевайся и ни о чем не спрашивай! – обронил он столь напряженным голосом, что я испугался. Кажется, он сказал что-то еще, но слова его заглушил гром, что долго перекатывался над дворцом и городом, словно по крышам ездили боевые фургоны.
Кто-то с топотом пробежал по коридору. Я услышал отдаленные крики.
Почувствовал, как холодеет у меня в животе, словно внутренности мои стянуло морозом. Брус бросил мне одежду для переодевания – ту, в которой я ходил в город. В Доме Стали никто не бегал по ночам. Никто здесь не кричал. Никогда.
Надевая штаны и неловко завязывая вокруг голеней ремни подорожных сапог, я уже знал, что-то случилось, только не знал, что именно. Фиалла встала передо мной на колени и пыталась мне помочь, но руки ее тряслись. Я приподнял ее лицо и увидел, что щеки девушки мокры от слез.
– Рубаха! Быстро, нет времени! – потребовал Брус.
– Мы идем в город? Ты хочешь увидеть сражение? Удар по Красным Башням, – осенило меня. – Мы там нужны?
