Драккайнен рассчитал траекторию полета диска и вывернулся в обратную сторону. Такое уклонение – лучше всего, хотя и трудное. Не от нападения, а к нападающему. На мгновение опасность больше, а потом траектории расходятся.
В теории.
Диск явственно задрожал в воздухе, после чего начал крениться и сворачивать в сторону Странника.
Тот не успел испугаться, но еще один уворот сделал в последний момент. Вращающееся острие лизнуло его в щит, оставляя заметную щербину, снова задрожало в воздухе и отклонилось вверх, прошло по параболе и упало прямо в металлическую рукавицу противника. Удар в щит чуть не повалил Вуко на землю.
Он этим управляет, подумалось Драккайнену. Я вывернулся, поскольку я пока далеко. У него их еще несколько. Не даст мне даже подойти. Можно в жопу засунуть айкидо и фехтование. Тут нужен револьвер.
Диск вылетел из руки Змея и полетел – теперь плоско, почти на уровне коленей. Толпа отреагировала растянутым басовым громыханьем, с опозданием почти в три десятых секунды.
«Думай, – сказал в его голове Левиссон. – Кто не думает, тот труп».
Змей стоял с вытянутой рукой, плоско распрямив рукавицу. Управляет ладонью, понял Драккайнен. Как, милость божия?!
Пришлось реагировать перед самым попаданием, так чтобы не оставить тому времени для корректировки. Когда тарелка была в паре шагов, он ударил сверху.
В последний миг круг развернулся по вертикали и разминулся с его клинком, после чего отскочил от земли и, крутясь, словно оторванное колесо грузовика, прыгнул ему прямо в лицо.
Драккайнен заслонился, продираясь сквозь загустевший, превратившийся в ртуть воздух. Подставил плоско свой щит и позволил снаряду прокатиться по нему. Промелькнуло у него, что чуть раньше он выщербил защиту, потому что крутился в другую сторону, словно циркулярка.
«Циркулярка, потому что это какой-то цирк», – подумал глуповато, ударяясь о землю.
Сотрясение вырвало у него держатель из рук, и щит оторвался от руки как в состоянии невесомости, приземляясь среди вырванных кусков дерна.
Он выбросил вверх ноги, пружиной вскидываясь над землей. Ахиллесово сухожилие отозвалось протяжной волной знакомой тошнотворной боли.
«Таким-то образом оно никогда не выздоровеет», – мелькнуло у Драккайнена в голове.
Диск вылетел из Круга Огня и ворвался между зрителями, волоча красное облако распыленной крови. Толпа взорвалась криками.
Драккайнен выстрелил прыжками в сторону Змея. Плыл сквозь масляный воздух, видя, что тот быстрее, чем должен бы, тянется в свою сумку. Оттолкнулся правой ногой, впереди был еще десяток метров, и поплыл снова, когда пальцы противника вынимали новый снаряд. Ударил другой ногой в землю, зная уже, что не добежит, когда согнутое запястье противника распрямилось и снаряд скользнул в его сторону.
Времени не было.
Драккайнен раскрыл кулак и позволил мечу выпасть из руки.
А потом ударил рукою в диск сверху, прихлопывая второй снизу, и поймал его между двумя ладонями. Нога Странника ударила в землю. Драккайнен развернул бедра, крутя в воздухе пируэт, переместил верхнюю руку, стараясь не дотрагиваться до острого, как бритва, режущего края, после чего схватил диск между большим и указательным пальцами и, продолжая вращение, выстрелил им из-под мышки.
Разминулись они едва-едва, почти отершись плечами, а потом оба остановились на миг-другой в неподвижности.
Толпа молчала.
Пальцы на металлической перчатке распрямились, и очередной диск выскользнул из них, воткнувшись в траву.
Откуда-то донесся тихий жемчужный шум, словно из садовой поливалки.
Из перерубленной наискось шеи Человека Змея бил фонтан светлой пульсирующей крови.
Кроме этого, оба не двигались.
А потом у человека в черном камзоле подогнулись колени, и он внезапно упал на землю, бессильно, как марионетка. Драккайнен вышел из боевого состояния.
Прямо в вопли толпы, рев пылающих костров и рыжий свет позднего дня.
– На пляже мне равных нет, – процедил Странник и поднял лежащий в траве меч. Он нашел и щит и, расталкивая толпу, покинул Круг Огня.
Не стирая кровь, что сочилась из носа по губе, дошел до того места, где лежали его вещи и стоял Ядран, и только там потерял сознание.
* * *
Просыпаюсь я в полной, душной тишине.
Я лежу, дыша и глядя в темноту. Прямо из кошмара, полного змей, крови, трупов и вины.
Истинный ад. Это цифрал чистит мой мозг. Я могу ходить и смотреть в зеркало, могу снести собственную личность, несмотря на то что я только что убил человека; могу подсмеиваться над собой из посттравматического шока, но цена этого – кошмары, достойные Данте.
Я ничего не вижу.
Я не связан, но на мне только штаны. Щиколотка явственно распухла, на ладони у меня любительски выполненная перевязка из каких-то пропитанных кровью тряпок.
Где я? Это подвал? Подземелье?
Пахнет солью, затхлостью, копченым мясом и смолой. Помещение резонирует деревянными отзвуками, словно внутренности гитары. Слышу где-то недалеко плеск воды, дальше – протяжный скрип линей, чьи-то шаги, звучащие звонко, словно конь переступает по мостику из дерева.
Корабль.
Я на корабле.
Лежу на деревянном полу, на нескольких толстых, но грязных шкурах, брошенных одна на другую.
Обостряю зрение и вижу, что чуть поодаль, между шпангоутами и под выгнутым бортом, лежат мои тюки, седло и сумки.
Нахожу мазь против ушибов, а еще аэрозольную повязку, а еще регенерационный комплекс. К счастью, перевязанные вчера раны не открылись. Белые полосы перевязки держатся, питают рану, проводят воздух и лечат. Зато на руку я заработал косой шрам от основания большого пальца до середины кисти. Должно быть, зацепил о диск.
Как всякий вечер. Переносная клиника. Вуко Драккайнен – единоличный отряд медпомощи.
Накладываю еще жесткую повязку на щиколотку и, почти не хромая, нахожу себе свежую одежду, а потом выхожу на палубу.
Я на «волчьем корабле» Людей Огня. На палубе в железном котле ярятся уголья, на лежащей поперек решетке шкворчат куски мяса.
– Это было нечто! – кричат, увидев меня.
Кто-то вручает мне рог. Я пью. У меня кружится голова и болят все мышцы, словно я разгрузил прицеп песка вилами.
– Но я уржался, когда та штука полетела в толпу!
Да, у вас, люди, есть чувство юмора.
– Мы думали, он тебя ранил, – объяснял Атлейф. – А потому принесли тебя сюда. Все твои вещи от Лунфа мы забрали. Конь тоже под палубой. Там, на носу, есть такое место. Привязан и получил пищу. Не хотел от тебя отходить. На корабль мы сперва внесли тебя, а потом он сам взошел по трапу. Верный конь. Стоило за него биться с тем Змеем. Оставайся с нами, Странствующий Ночью. Если захочешь искать своих, то стоит иметь место, куда можно вернуться и где можно развести огонь. В моем дворе достаточно места.
