– Я понимаю, что ты говорил о волнах, – отвечаю я ему. – В моей жизни было точно так же.
Я набиваю трубку и смотрю во тьму. Сколько у меня домов? Сколько женщин? Сколько лет? Столько раз я чувствовал себя старым и уставшим от жизни, но там, дома, не было «волчьих кораблей», на которые можно было бы взойти. Никакой смены судьбы простым мечом.
А потому: водитель гуманитарных конвоев, контрабандист, бизнесмен, военный корреспондент, ныряльщик на буровой платформе, искатель затонувших кораблей, бродяга, наемный шкипер. Чего я только не делал! Десятки профессий. Только никогда не был в силах сесть за то, что неизменно изо дня в день. Никогда ничего дольше чем несколько лет. Необходимость изменений. «Adrenaline addicted», – говорили доктора. Недоразвитая личность. Кризис среднего возраста. Только в моем мире средний возраст может тянуться и сто лет.
Понимаю вдруг, что хочу лечь в ванне, сходить по магазинам, пропылесосить пол, найти Дейрдре, забрать ее домой, просыпаться рядом с ней и видеть в окно Адриатику и Палмизану по другую сторону пролива. Хочу напиться капучино и пойти в театр. Я тоскую о спокойствии, коллегах, по улице, на которой никто и ничто не становится мне на пути. Но действительно, пройдет несколько месяцев, и я затоскую по рукояти меча, простым и темным людям в кольчугах и дрожжевому пиву. И я снова сяду за баранку. Тоже начну «смотреть на воду».
Мы молчим.
Мы понимаем друг друга. Я и дикарь, не то викинг, не то пират с другого конца Вселенной.
И это хорошо.
* * *
Утром, после ночи, проведенной в переполненном, тесном трюме, экипаж сходит на сушу на торг невольников. Но сперва большой подсчет серебра и потрясание кошелями. Всякий по пять раз осматривает каждую монету, подсчитывает, помечает что-то на кусочках коры.
– Зачем нам самим управляться с веслами, – говорит кто-то из них. – Да и дома они пригодятся. Мне придется освободить троих в этом году, а потому нужно докупить, ибо некому будет работать.
– А что с ними будет?
– Получат браслет свободного по моему знаку и марку серебром и пойдут себе. Хотя Кидылай наверняка останется. Он уже старик. Привык к Побережью Парусов. Привык говорить что пожелает и пользоваться своим умом. Выстроит себе дом и дальше останется у меня, но тогда мне придется что-то ему платить. Договоримся. Посмотрим, что скажет женщина.
На торжище – толпа. Рабы сидят в палатках, скованные железом по рукам и ногам. Некоторые больны, некоторые ранены. Между загородками ходят покупатели, осматривают, дергают за волосы, ощупывают мышцы, заглядывают в зубы. Женщины сидят уже голыми – нет смысла то и дело срывать одёжки и сражаться с цепями. Кошмарное зрелище. Во мне все переворачивается, когда я на это смотрю.
Вспоминается послевоенная Африка.
Меня к этому приготовили. К публичным казням, к виду рабов, к разным вещам. И я знаю, что ничего не изменю.
Мне нечего предложить им взамен. Сами толкайте свои плуги? Изобрести им трактор?
А потому интересуют меня исключительно лица. Я ищу.
Человеческие глаза, рты, в которых сидят в два раза меньшие, но в два раза более крупные зубы, округлые кончики ушей. Волосы, которые заканчиваются над затылком, а не тянутся между лопатками, словно конская грива.
Я ищу людей.
Десятки раз нахожу тех, кто свернулся в клубок, со взглядами, устремленными в землю, и осторожно приподнимаю им голову. Продолговатое лицо, влажные глаза, как овальные капли смолы, нос узкий, будто плавник, и мелкие белые зубы, подобные зернам риса.
Ничего.
Зато встречаю Людей Змея. Видимо, полные экипажи тех кораблей, которые приплыли ночью. Не вижу, чтобы они что-то покупали. Однако крутятся среди палаток и заглядывают рабам в лица, словно кого-то ищут.
Так же, как и я.
Не нравится мне это.
Но я не нахожу моих пропавших и никакого от них следа. Никто не реагирует на крики по-английски, никто ничего не знает.
Камнем в воду.
* * *
Послезавтра мы отплываем. Я хожу среди прилавков и ищу что-то, что может заменить мне кофе, чай и табак. Нюхаю какие-то семена, большие овальные орехи, похожие на миндаль-переросток, разнообразные травы. Показываю купцам трубку и объясняю, чему именно она служит. В конце концов получаю мешочек неких таинственных листьев. Покупаю ради эксперимента, как и орехи, потому что у них славный освежающий запах. Получаю также спрессованные липкие фрукты, очень сладкие, которые заменят мне заканчивающийся мед. Покупаю также новый плащ и штаны, новый котелок. Возобновляю припасы, но нигде не нахожу предметов с надписью «Made in Taiwan», никаких земных артефактов.
На борт всходят купленные экипажем рабы. Более пятидесяти человек. Обычно – молодые мужчины в призывном возрасте. Мне они кажутся детьми. Станут жить в трюме между палубами и обслуживать узкие, почти четырехметровые весла, опускаемые через клюзы в бортах.
Моряки снимают с них оковы, что я воспринимаю с облегчением.
Один из моряков, по имени Этиль Крылатый Щит, покупает стадо коров и сходит с корабля. Останется в городе, собирается гнать стадо домой сушей.
Во время своего хождения между домами и прилавками я натыкаюсь на мастерскую резчика по камню, который делает памятные надгробные плиты. Это кусок скалы, где сложены слои светлого и темного камня. Мужчина отбивает кусок скалы, оставляя светлую плоскую поверхность, на которой вырезает разные картинки, представляющие сценки из жизни мертвеца, украшает их узорами и вырезает надписи:
ВУНЛИФ НОСИТЕЛЬ ВОЛКА. ТОТ, ЧТО НЕКОГДА
СОВЛАДАЛ С ТРЕМЯ АМИТРАЯМИ СЛОМАННЫМ ВЕСЛОМ И КОТОРЫЙ УМЕЛ СОКРУШИТЬ СЕРДЦЕ
ТВЕРДЕЙШЕГО ИЗ ВОИНОВ ПЕСНЕЙ. ПЛАЧЬТЕ ПО НЕМУ
Буквы пробивают светлый слой и доходят до темного минерала под низом, а потому они очень отчетливы. В мастерской все время слышен грохот долота и молотков. Корабли возвращаются, у резчика полно работы. Я покупаю себе два крупных куска доски и роюсь в кострищах, подыскивая соответствующие куски угля. Когда делаю набросок, вокруг меня собирается небольшая толпа. Дети заглядывают мне через плечо, зеваки смеются и дают добрые советы.
У резчика больше заказов, чем времени, потому мне приходится убеждать его золотым гвихтом. Тогда он бросает все, и я для него – клиент года. Он даже перестает помогать мне советами, соглашается и на то, что камни должны стоять у дороги, а не на обрыве.
Образец несложен, а потому не отнимает у него много времени. Две плиты. Одна с выразительной надписью по-английски:
ДЛЯ УЦЕЛЕВШИХ СО СТАНЦИИ МИДГАРД II. Я ПРИБЫЛ ДЛЯ СПАСЕНИЯ. СПРАШИВАЙТЕ УЛЬФА НОЧНОГО СТРАННИКА.
НАПРАВЛЯЮСЬ В ЗЕМЛЮ ЗМЕЕВ ЧЕРЕЗ ЗЕМЛЮ ОГНЯ.
ТАМ ТОЖЕ МОЖНО ОСТАВИТЬ ИНФОРМАЦИЮ ИЛИ
