– Достал уже, да? – со вздохом спросил Виталик, откусил от булки, залез в рот пальцем, вытаскивая соринку. – О! Везука! Чуть зуб не сломал. Ты это… погоди… Может, обойдется… Или найдешь другого кого, кто за тебя напишет.
На класс старше кивнул в сторону Ириски. Она нехорошо прищурилась:
– Это кто?
– Один из «волшебников», – процедила Катька.
На класс старше ее не волновал. Она запихивала деньги в щель. Купюр было много, они выскакивали, отбрасывая маркер. Стала всовывать по одной, но и так не держалось. Нужно было искать другую щель. Но такую, чтобы чужие не нашли. Чтобы попали они в руки не случайному прохожему, а Черному Рыцарю.
– И чего он хочет? – Ириска смотрела на Виталика насупленно.
– Булками нас отравить.
– Да не собираюсь я вас травить! – захохотал Виталик. – Я помочь хочу! Ты же мне помогла!
– Все закончилось? – мимоходом спросила Катька. – Кошмары больше не мучают?
Другая щель не находилась. Оставалась наклонная пристройка – вход в подвал. Может, под крышу сунуть?
– Ага, никаких больше кошмаров. – Виталик взял вторую булку. – У других тоже.
– А у Шуза?
Да, крыша подходила. Еще был вариант сунуть за заколоченную решетку входа. Доски местами отошли, сквозь них видны обсыпавшиеся ступени. Ведут они в сам склеп. Там, наверное, еще сохранились гробы. Или уже ничего не сохранилось?
Катька потянула из кармана телефон. Хотелось щелкнуть. Все-таки потрясающее место.
На класс старше булькнул.
– Что? – спросила Ириска и вдруг взвизгнула.
Шумная она стала какая-то. Чуть что – верещит. В их деле спокойней надо быть. Вот прям как Катька. Сама безмятежность. Танком не прошибешь.
На ступенях лежало… лежало… Какое-то тряпье. Катька не спешила было узнавать, с чего Виталик в очередной раз поперхнулся булкой и почему Ириска споткнулась на ровном месте. Она не поворачивалась.
Тряпка. Странная. Может, ее подсветить, станет лучше видно?
Сзади загородили свет, и высматривать подробности ступенек стало невозможно.
– Какого!.. – возмутилась Катька.
Перед ней стоял Черный Рыцарь.
В следующую секунду он схватил ее за руку. Даже сквозь перчатку чувствовалось, какие у него ледяные пальцы. И твердые как камень.
Прежде чем испугаться окончательно, Катька подумала, что неплохо было бы его сфоткать. И выложить на своей страничке. Никто ведь еще не выкладывал фото с призраком.
Глава седьмая
– Уходи!
Голос прозвучал в Катькиной голове.
Ноги подкосились. Катька попробовала упасть, но сильная рука вздернула ее наверх, заставляя стоять.
– Ты должна уйти и больше не приходить!
Черный капюшон. За ним пустота. Как он ее убьет? Задушит? Зарежет? Испепелит взглядом? Или у нее остановится сердце?
Что-то такое было в Катькиной голове, кроме ужаса. Что-то она хотела.
Деньги!
– Забери!
Куда делся голос? Почему она хрипит?
Попыталась вывернуть кулак, чтобы отдать.
Рыцарь не ослаблял хватку. Кулак открыть не получалось.
Из-за склепа появилась женщина. Та самая, вчерашняя, заплаканная. Она осторожно переступала ногами, держа карандаш на уровне своих глаз – искала место, где написать. Женщина была настолько увлечена поиском, что не заметила Катьки с Рыцарем.
Катька булькнула горлом. Женщина повернулась.
– Ой…
Карандаш покатился по земле.
Это было спасение. Катька дернулась, чтобы попросить помощи. Но крепкая рука тянула, не давала ступить. А потом Рыцарь толкнул ее. Катька спиной врезалась в железные ворота подземного входа.
Должна была врезаться. И это должно было быть больно.
Ничего – ни боли, ни решетки ворот. Катька очутилась внутри хода. Сквозь прореженные временем доски были видны оставшееся с другой стороны решетки кладбище, изумленная женщина.
Она бродила туда-сюда. Хмурилась. Что-то бормотала. Крестилась.
А Катька стояла на ступеньках. На тех самых, что рассматривала сквозь железные прутья, когда искала, куда спрятать деньги.
Женщина подошла к решетке, заглянула.
Ступеньки вдруг поплыли под ногами у Катьки. Словно лестница решила выпрямиться и стряхнуть с себя непрошеную гостью.
И гостья стряхнулась. А что оставалось?
На пятках Катька проехала вниз, врезалась в темноту, с трудом удержала равновесие. Но размахивая руками, она открыла ладонь, роняя купюры.
– Эй! – звала женщина. – Здесь есть кто?
Сверху еще был виден слабый свет. Но вот он стал отдаляться, словно Катька оказалась в поезде, несущем ее в глубь непроглядного тоннеля.
Голос исчез. Свет тоже.
Катька изо всех сил напрягала зрение, чтобы хоть что-то рассмотреть в абсолютной темноте. От усилий перед глазами замелькали разноцветные круги. Они множились, смешивались, растворялись в темноте. Ужас был в том, что она ничего не слышала, кроме своего перепуганного дыхания.
– Эй! – позвала Катька. Какой же у нее был жалобный голос. Она чуть не заплакала от сочувствия к самой себе. – Ты где? Георг!
Повернулась. В ответ раздался звук. Справа? Или слева?
Крутанулась.
Опять звук. Рядом.
– Георг!
Ог… ог… ог…
Замерла. Это не звуки. Эхо! Оно повторяет шорох одежды.
Безмолвие ударило по ушам, болью отдалось в голове. Показалось, что на глаза надавили. Что кто-то огромный положил каменные пальцы, каменной рукой собираясь расплющить голову.
– Ааааа!
– Кто? – донеслось издалека. – Эй!
Хей, хей, хей! – рассмеялась темнота, заполняя собой склеп.
– Мама!
Катька завертелась на месте, каждую секунду ожидая, что сейчас врежется в гроб или того хуже – в мертвеца. Что все это упадет на нее. Все эти кости, эти тряпки…
Послышалось журчание. Речка Синичка с мертвой водой. Она оживляет покойников и убивает живых! Конечно! Это же склеп. Он под землей! И как раз под землей речка собирает свои ядовитые воды. Кто в них попадет – станет призраком!
Чернота втекла в Катьку. Девочка закричала, бросилась вперед, выставив руки. Мечтала об одном – встретиться со стенкой, прижаться к ней спиной, бочком-бочком выбраться на волю и больше никогда, никогда-никогда не приходить на это кладбище.
«Да! – вздохнул воздух рядом с ней. – Не приходи!»
