Ворон нет. Ее не щиплют и не царапают. Наверное, опять расселись по своим местам, ждут, когда жертва перестанет закрываться.
Что-то стукнуло в окно.
Катька вздрогнула и оторвала руки от головы. Медленно, очень медленно, потому что было страшно.
Птицы и правда исчезли. Зато вся комната после них оказалась усыпана перьями, покрывало исцарапано и запачкано пометом, подушки порваны, летали в воздухе белые частички наполнителя.
Катька представила, что на все это скажет мама.
«Как это понимать?»
«Мамочка, ты послушай… тут такое дело… как бы тебе сказать?»
«Ты кого позвала? Это что за детские игры? Тебе сколько лет?»
«Мамочка… я никого не звала. Они сами. Открыли окно и влетели. Я тут совершенно ни при чем. Это все птицы!»
«Что ты все время врешь? Какие птицы? Не можешь сама отвечать за свои поступки?»
По телу прошла дрожь – Катьку передернуло, она распахнула рот, чтобы заорать, но крик застрял в горле. Она не может сказать маме правду. Никто никогда ее правде не поверит! Здесь хорошо бы придумать убедительную ложь. Что, например, Ириска принесла свою любимую ворону, а та возьми и взбесись. Стала биться, летать везде, разом облысела, еще и когтями все исцарапала. Еле остановили.
Ага, неплохо. А зачем Ириска принесла ворону? Линяла, вот и принесла.
Не складывалось…
Катька уронила лицо в ладони, собираясь плакать. Это все истукан подстроил. Специально. Чтобы Катька соврала. Хорошо соврала, как умеет. Убедительно. Чтобы слеза потекла у истукана по щеке от умиления.
Что-то ударило в окно.
– Ты лучше башкой попробуй, – проворчала Катька, вставая на ноги.
Ее повело в сторону, колени дрогнули. Под пяткой неприятно скрипнули перья. Брр, мерзость какая.
Вот появись перед ней сейчас Черный Рыцарь и спроси, что она хочет, не задумываясь ответит, что просто мечтает найти любую ворону и свернуть ей шею. Так Страшила в «Волшебнике Изумрудного города» сворачивал шеи железным воронам. Хорошая была картинка, ее Катька с детства помнит. Решительный Страшила со зверским выражением лица держит на вытянутой руке задыхающуюся птицу. Раньше Катьке ворон из сказки было немного жалко. Сейчас она бы подралась со Страшилой за право задушить побольше этих пернатых бестий. А лучше бы ей все достались! Все до одной! И вперед, в Изумрудный город.
Бодрые мысли помогли выпрямиться. И как-то так даже веселее себя почувствовать, плечи расправить. Катька смело посмотрела в окно.
Маленький камешек. Летел четко в лоб. Катька машинально отклонилась, зажмурилась, забыв, что ее защищает окно. Звякнуло стекло.
Нет, ну, это уже была наглость. То птицы, то булыжники летают!
Выглянула на улицу.
На класс старше.
Стоит на дорожке, подкидывает на ладони горсть камешков, с прищуром смотрит на окна дома.
Катька отступила, тут же попав голой ногой в разбитый горшок, удачно перетоптала листочки у несчастной фиалки.
«Мамочка, ты понимаешь… тут такое дело… Это были не птицы. Это был слон. Самый обыкновенный. Взял и пришел. Говорит, люстра мне ваша нравится, хочу покачаться. Люблю я это дело… на люстрах качаться и стукаться башкой о потолок».
На класс старше размахивал рукой, привлекал внимание.
Впрочем, история с грабителями тоже неплоха. Пришли, ничего не нашли, в ярости все изорвали и исцарапали. А шкаф – так прямо зубами и ковыряли. Цветок топтали со словами: «Так не доставайся же ты никому!»
Прилетел еще один камешек. Хороший такой. Стекло зазвенело, предупреждая, что еще раз в это место и разбиться может!
Нет, про слона история лучше. Убедительней.
Открыла окно. Холодный воздух охватил голые плечи, напомнил о царапинах. А какие культурные вороны попались. Влетая – окно открыли. А улетая – закрыли, значит. Еще и лапы на коврике вытерли, чтобы не наследить.
– О! Везука! Нашел! – орал на класс старше. – А ты чего такая раздетая?
– А ты чего такой дурной? – рявкнула Катька. – Стекло разбить хочешь?
– Я дом помню, а куда дальше – не знаю. Уже полчаса хожу вокруг, камешки бросаю.
Катька представила радостную жизнь жильцов ее подъезда за последний час и помрачнела.
– Шел бы ты… – посоветовала она, собираясь закрыть окно.
– Подожди! – Виталик перемахнул через низкий заборчик, подбежал к дому. – Я знаю, что надо делать!
Катька замерла, недозакрыв окно.
– Врешь как всегда! – прошептала она, но на класс старше услышал, пошел на повышение тона:
– Когда я врал!
Это были настолько знакомые слова и до боли родная интонация, что Катька захлопнула раму.
Не врал он! Ага! Так она ему и поверила! Да бо́льших врунов, чем вся эта компания, в мире не сыщешь! Они прямо короли вранья! Джокеров в колоде с них рисовали.
Штору задернула. Пускай он тут обстучится башкой об ее подоконник. Не до него теперь.
Катька уперла руки в бока, оглядев поле боя. Да… Вариантов тут было два. Один – дождаться маму и честно все сказать. Она честно ничему не поверит. Решит, что Катька зазвала гостей, они развернулись во всю ширину души, а теперь дочь все сваливает на беззащитных птичек. Будет скандал. Как же обрадуется истукан.
А вот фиг тебе, а не радость! Катька все сама исправит: это выбросит, это уберет, там затрет, там поменяет, выкрутит лампочку, опустит покрывало пониже. Может, мама не заметит? Может, все обойдется? Непроизнесенное враньем ведь не считается.
Катька побежала к себе в комнату переодеться. Мельком глянула в зеркало. Ну и видок! Волосы всклокочены, лицо все в мелких царапинах, плечи в синяках. Одна лямка ночнушки оторвана.
Ой, мамочки! И ее в таком виде Виталик в окне разглядывал!
Катька решительно двинулась в ванную. Умыться, причесаться, переодеться, все убрать и, наконец, пойти, разобраться с Шузом. А истукан…
Каркнули на улице. Или это Виталик поет печальную песню?
Истукан подождет. Катька будет держаться до победного. Врать она, конечно, любит, но, если пойти на принцип, потерпит.
Замерла, не донеся расческу до волос.
А ведь есть кое-кто, кто очень не любит врунов, потому что раньше сам таким был. А не поговорить ли с ним? Может, ему истукан тоже не нравится. И с ним можно заключить сделку?
Приведя себя в порядок, Катька занялась уборкой… Первым делом сорвала с кровати искромсанное покрывало, разложила на полу и стала сбрасывать на него все, что пострадало – подушки, горшок, обломки перьев, разбитые пузырьки и баночки. Да, если бы вороны резвились в Катькиной комнате, разгром был бы значительней – там и коробочки с дисками, и книги, и три зеркала, и пузырьков на порядок больше, – но заметно было бы меньше. Вороны знали куда лететь. Этот гад-истукан бьет по самому больному, по родителям. Ну, ничего! Катька найдет чем его уесть. Как будто они в школе благородным делом мести никогда не занимались!
