– Что-о?! – возопил Джон Гуч в полнейшем смятении.
– Либо за вас, либо за Пилчера. – Макмэрдо помолчал. – Может, порвать вас в мелкие клочья и втоптать в ковер? – задумчиво прошептал он.
– Нет, – категорически заявил Джон Гуч. В голове у него мутилось, но ответ на этот вопрос был кристально ясен.
– И чего вам понадобилось влезать? – простонал Сидни Макмэрдо, рассеянно взял кочергу и завязал ее двойным узлом. – У меня все шло лучше некуда, пока не появились вы, два прыща. Медленно, но верно я внушал ей любовь ко мне, а теперь этому не бывать. У меня к вам поручение. От нее. Сегодня я сделал ей предложение в одиннадцатый раз, и она, когда отсмеялась, сказала, что ни в коем случае не выйдет замуж за груду мышц. Она сказала, что ей требуются мозги. И велела мне передать вам и этому фурункулу Пилчеру, что внимательно наблюдала за вами и поняла, как горячо вы оба ее любите, хотя из застенчивости не решаетесь признаться ей. Однако она все понимает и выйдет за одного из вас.
Наступило длительное молчание.
– Пилчер – замечательный человек, – сказал Джон Гуч. – Она должна выйти за Пилчера.
– И выйдет, если он победит в матче.
– Каком матче?
– В гольф. Она прочитала рассказик в журнале про то, как двое парней разыграли в гольф, кому достанется героиня. А через пару дней она прочла еще три рассказика еще в трех журналах про то же самое, вот и решила счесть это предзнаменованием. Так что вы и подлюга Пилчер сыграете матч из восемнадцати лунок, и победитель получит Агнес.
– Победитель?
– Естественно.
– Я бы сказал… забыл, что я хотел сказать.
Макмэрдо прожег его взглядом.
– Гуч, – сказал он, – надеюсь, вы не принадлежите к беззаботным мотылькам, которые походя разбивают сердца девушек?
– Нет-нет, – сказал Гуч, впервые узнавший о том, чем занимаются мотыльки.
– Вы не один из тех, кто завоевывает любовь чудесной девушки и скачет дальше с небрежным смехом?
Джон Гуч сказал, что ни в коем случае. Ему в голову не пришло бы смеяться, и тем более небрежно, над какой-нибудь девушкой. К тому же он не умеет ездить верхом. Как-то он взял три урока в Гайд-парке, но так и не сумел удержаться в седле.
– Тем лучше для вас, – весомо сказал Сидни Макмэрдо. – Не то я бы знал, какие шаги предпринять. Даже и так… – Он умолк и посмотрел на кочергу взыскующим взглядом. – Нет-нет, – вздохнул он, – лучше не надо, лучше не надо. – Жестом покорности судьбе он бросил кочергу на пол. – В целом, пожалуй, лучше не надо. – Он встал, нахмурясь. – Что же, спокойной ночи, репей, – сказал он. – Матч состоится утром в пятницу. Да победит достойнейший… а вернее, чуть менее гнусный.
Он хлопнул дверью, и Джон Гуч остался один.
Но не надолго. Не прошло и получаса, как дверь вновь отворилась и впустила Фредерика Пилчера. Лицо художника было бледным, дыхание хриплым. Он сел и через какой-то срок сумел изобразить улыбку. Затем встал и потрепал Джона по плечу.
– Джон, – сказал Фредерик Пилчер, – как правило, я умею скрывать свои чувства. Маскирую свои привязанности. Но хочу сказать прямо, здесь и сейчас. Ты мне нравишься, Джон.
– Да? – сказал Джон Гуч.
– Так сильно нравишься, Джон, старина, что я умею читать твои мысли, как бы ты их ни прятал. Последнее время я внимательно следил за тобой, Джон, и я знаю твою тайну. Ты любишь Агнес Флэк.
– Не люблю!
– Любишь, любишь. Ах, Джон, Джон, – сказал Фредерик Пилчер с мягкой улыбкой, – зачем тщиться обмануть старого друга? Ты любишь ее, Джон. Любишь эту девушку. И я пришел к тебе с чудесным известием, Джон, залогом великой радости. У меня есть сведения, что она отнесется к твоему признанию благосклонно. Вперед, к победе, мой мальчик! Вперед к победе! Прими мой совет: мчись туда и сделай предложение, не промедлив ни минуты.
Джон Гуч покачал головой. Он тоже улыбнулся мягкой улыбкой.
– Фредерик, – сказал он, – как это похоже на тебя! Такое благородство. Вот как я называю это. Благородство. Поступок героя во втором акте. Но этого не должно быть, Фредерик. Не должно и не будет. Я тоже умею читать в сердце друга, и я знаю, что ты тоже любишь Агнес Флэк. И я уступаю. Ты мне крайне дорог, Фредерик, и я вручаю ее тебе. Бог да благословит тебя, старина. Собственно говоря, да благословит Бог вас обоих.
– Послушай, – сказал Фредерик Пилчер, – а к тебе не заходил Сидни Макмэрдо?
– Да, заглянул на минутку.
Наступила напряженная пауза.
– Я одного не понимаю, – сказал наконец Фредерик Пилчер с досадой. – Если ты не влюблен в эту адскую юбку, то почему ты являлся к ней буквально каждый вечер и сидел, пялясь на нее с явным обожанием?
– Это было не обожание.
– Было – не было, а выглядело именно обожанием.
– Все равно не было. И если на то пошло, ты-то почему являлся к ней буквально каждый вечер и пялился на нее почище меня?
– У меня была на это веская причина, – сказал Фредерик Пилчер. – Я задумал серию юмористических картинок в духе «Кота Феликса», и она должна была послужить мне моделью. Пялиться на юбку во имя Искусства, как я, совсем другое, чем пялиться на нее бессмысленно, как ты.
– Ах вот, значит, как! – сказал Джон Гуч. – Разреши втолковать тебе, что я пялился вовсе не бессмысленно. Я работаю над серией рассказов «Мадлен Монк, женщина-убийца», вот и изучал ее психологию.
Фредерик Пилчер протянул ему руку.
– Я был к тебе несправедлив, Джон, – сказал он. – Как бы то ни было, суть в том, что мы оба, видимо, порядочно вляпались. У этого типчика Макмэрдо мускулатура на редкость хорошо развита.
– Груда мышц.
– И буйный нрав.
– Более чем.
Фредерик Пилчер достал носовой платок и утер увлажнившийся лоб.
– Джон, а ты не считаешь, что все-таки мог бы полюбить Агнес Флэк?
– Нет, не считаю.
– А я слышал, что любовь часто бывает плодом брака.
– Как и самоубийство.
– В таком случае сдается мне, – сказал Фредерик Пилчер, – что один из нас обречен. Я не вижу способа отвертеться от этого матча.
– И я не вижу.
– Растущая склонность современных девушек читать пошлые журнальные рассказики меня удручает, – сказал Фредерик Пилчер сурово. – Она внушает мне тревогу. И от всего сердца желаю, чтобы вы, авторы, не кропали сказочки про мужчин, которые воюют за руку дамы сердца на поле для гольфа.
– Авторы тоже хотят есть, – сказал Джон Гуч. – Как твоя игра на данном этапе, Фредерик?
– К несчастью, улучшилась. Отработал удары по лунке.
– Мне лучше даются промежуточные. – Джон Гуч горько усмехнулся. – Как вспомню, сколько часов я убил на тренировки, даже не подозревая, что меня ждет. Как не отдать должное иронии жизни! Не купи я прошлой весной книгу Сэнди Мак-Хука, так выкидывал бы белый флаг у четвертой, много у пятой лунки.
