Леди Констанс удалилась в свой будуар, расположенный рядом со спальней, чтобы перечитать письмо на Лонг-Айленд. Перечитав его, она закурила, но тут пришел брат ее, Галахад.
– Да? – спросила она тем самым голосом, которым сестры ее рода спрашивают «Да?» у братьев его рода. Кроме того, она подняла брови.
Но Галли этим не проняла.
– Вылезай из рамы, Мона Лиза, – сказал он. – Что ты думаешь о миссис Бенбери?
Здесь ему требовались сведения из первых рук. Когда он знакомил этих женщин, хозяйка замка дважды моргнула, словно ее шлепнули мокрой рыбой; и это ему не понравилось. Он и без Биджа знал, как высоки стандарты у его сестры, а в Моди многое было только для взрослых. Он и сам не был уверен, что она удержалась в рамках.
Однако после первого шока все, как ему показалось, шло хорошо – и он не ошибся. Конечно, леди Констанс дрогнула, но тут же напомнила себе, что гостья ее – американка. Даже от самых светских женщин, если они из Америки, нельзя требовать особой, изысканной неприметности. Сделав эту поправку, она легко поддалась приветливости и прелести Моди, которые ничуть не уменьшились, а потому письмо, лежавшее сейчас на столике, стало таким восторженным. Леди Констанс думала о прекрасной сыщице точно то же самое, что шропширский народ, хозяин «Герба» и несовершеннолетний Перси.
– Прелестная женщина, по-моему.
– Да. Я как раз написала мистеру Доналдсону, что она мне понравилась.
– Замечательно. Превосходно. Мало того, великолепно.
– Почему тебе это так важно?
Галли укоризненно взглянул на нее.
– Дорогая Конни, – сказал он, – мне это важно потому, что я искренне привязан к Пенни Доналдсон. Миссис Бенбери – близкий друг ее отца. Представь себе, что испытает бедная девочка, если ты будешь себя вести в стиле grand-dame
[3]. Это вполне могло случиться. Сколько раз, у меня на глазах, ты бывала высокомерной аристократкой! Потому тебя и не любят.
– Успокойся, – бестрепетно ответила леди Констанс. – Миссис Бенбери немного экстравагантна, но очень мила.
– И я так думаю.
– При чем тут ты? Хорошо, я тебя не задерживаю.
– Что я – Кларенс! Честное слово, никогда не видел, чтобы он так восхищался женщиной. Обычно заставишь его поздороваться – и все, бежит, как последний кролик. А сейчас – ел из рук. Идут к Императрице, как два моряка в марсельском порту, сам видел. Поразительно!
– Галахад, я занята.
– Э?
– Я занята.
– Ничего подобного. Когда я вошел, ты курила, задрав ноги.
– Я не задираю ног.
– И захрапела бы, если бы я…
– Как ты смеешь? Я не храплю.
– Это не важно. Важно то, как ты себя ведешь. Если уж брат не может зайти, чтобы ты не окатила его холодом, плохи дела в английской семье.
Беседа приближалась к потасовке, оба были пылкими людьми, но тут вошел лорд Эмсворт, немедленно заговоривший тем высоким тенором, какой он употреблял, когда его обижали.
– Марки! – сказал он. – Пишу письмо, а марок нет. Конни, ты их взяла?
– Я не брала никаких марок, – устало ответила сестра. – Сам забываешь напомнить Биджу, чтобы положил тебе в коробочку. Пожалуйста, бери.
– Спасибо, – сказал умиротворенный граф. – Славно, славно, славно. Пишу в Шропширское, Херфордширское и Южноуэльское общество.
– День рождения? – осведомился Галли.
– А? Кажется, нет. Вчера пришло от них письмо, очень лестное. Просят выступить. Ой Господи! – вдруг всполошился он. – Цилиндр надеть придется?
– Конечно.
– А воротничок?
– Помилуй, Кларенс, не в пижаме же выступать! Лорд Эмсворт об этом подумал.
– Да, ты права, не в пижаме. Воротничок в такую погоду!
– Noblesse oblige, – заметил Галли.
– A?
– Галахад хочет сказать, что положение налагает определенные обязанности.
– Именно, – сказал Галли. – Порази этих свиноводов. Фрак, цилиндр, воротничок – и они подумают: «Да, графы – это тебе не кот начхал!» Если же они увидят тебя в обычном обличье, они скорее всего восстанут. Порази их, плени, ослепи, как Соломон царицу Савскую.
{22} Разве это выполнимо в куртке с продранными локтями?
– И в брюках, которые очень давно не гладили, – прибавила леди Констанс. – Вылитый бродяга. Что о тебе подумала миссис Бенбери?
– Она подумала, что я вылитый бродяга?
– Сказала она, чтобы ты не пил?
– Нет. Нет. Не припомню.
– Тогда еще ничего. Прелестная женщина, Кларенс.
– Очень красивая.
– Вы с ней подружились вроде бы.
– Да, да, да!
– Прекрасно, – сказал Галли, подходя к окну. – Я вот говорил Конни, что вы мне напомнили двух… Эй, что это?
– В чем дело, Галахад?
– Какой-то человек на террасе.
– Человек?
– Посмотри.
Лорд Эмсворт тоже подошел к окну.
– Где? Я не вижу… А, я не туда смотрел. Это не какой-то человек. Это мой секретарь.
– Не знал, что у тебя есть секретарь.
– И я не знал.
– Пойди поговори с ним.
– Я с ним говорил. Знаешь, как я боюсь секретарей, а этот мне понравился. Ты подумай, какая удача! Не успели мы познакомиться, а он говорит: «Лорд Эмсворт, вас, часом, не интересуют свиньи?» Я говорю: «Интересуют. А вас?» – «Это просто страсть. Я, – говорит, – всем надоедаю» – и как стал рассказывать! Многого и я не знал. Особенно про свиней в Древнем Египте. Они умножали урожай и усмиряли злых духов.
– Большего и ждать незачем!
– А во времена Колумба…
Леди Констанс ударила ладонью по столику:
– Кларенс!
– А?
– Уходи!
– Э?
– Я пришла отдохнуть. Что, одной побыть нельзя?
– Идем, Кларенс, – сказал Галли. – Конни беспокоится. Мы ей неприятны. Побеседуем лучше с твоим одаренным секретарем. Как его зовут?
– Кого?
– Одаренного секретаря.
– Какого?
– Кларенс, – сказал терпеливый Галли, – у тебя новый секретарь. Правильно?
– Да, да, да, да!
– Так вот я хочу узнать, как его зовут.
