– Хы! – сказал полисмен. – Обитатель?
– Простите?
– Вы живете в этом доме?
– Да, сейчас переехал.
– Где взяли ключи?
– В агентстве «Кэн и Купер».
– Хы!..
Полисмен вроде бы подуспокоился. Сняв шлем, он отер лоб широкой ладонью.
– Жара какая, – заметил он вполне светским тоном. – Гроза будет, не иначе. Вы меня простите, сэр, что беспокою. Иду, а тут свет горит. Я-то знаю, отсюда выехали. Ну, решил зайти. Чем черт не шутит! Всякие дела у нас творятся, нехорошие дела…
Джерри чувствовал в точности то же самое. Он увидел в полицейском родственную душу, которая все поймет, и собрался было поведать о своих тревогах, когда гость сказал:
– Там, в участке, ребята думают: идет волна преступлений. Слышали про свинью?
Джерри подпрыгнул вершка на два.
– Про свинью?
– Королева, свинья сэра Грегори Парслоу. Вывели прямо из свинарника, и никаких следов. Ничего, мы его поймаем! Он у нас покрутится! Свинокрад, вы подумайте. Это не шутки. Вон он хохочет, – не совсем точно продолжал полисмен, – но недолго ему хохотать. Сколько вы у нас пробудете?
– Да так, какое-то время.
– Хороший домик, – сказал нетребовательный полисмен. – Крепкий. Конечно, я не стал бы прислоняться к стене. Вот я пил пиво с этим, с подрядчиком, как раз «Солнечный луг» развалился – их всего шесть штук: «Солнечный склон», «Луг» этот, «Дол», «Солнечная заводь», «Роща» и «Нива». Значит, пьем мы пиво, а он говорит: «Цемент». А я говорю: «Не знал! Я думал, вы прямо так кирпичи кладете». Один смех. Ну, я пошел. Обойду тут все, доложу сэру Грегори. Цемент! Это подумать! Я и говорю: «Кладете кирпичи». Вы бы видели его физию.
И он ушел в ночь, сердечно отфыркиваясь, а Джерри стиснул голову руками, чувствуя, что судьба загнала его в тупик. С минуты на минуту мог он разделить участь невинно обвиненных.
Конечно, кто-кто, а он такие случаи знал. Герои его то и дело попадали в подобное положение, с той разницей, что находили они мертвого миллионера, зарезанного посланника или танцовщицу по прозвищу Огненная Роза с восточным кинжалом в боку. Сняв квартиру, они непременно находили в ней что-нибудь, это уж как водится.
Но что толку? Герои не знали, что делать, и он не знает. Одно ему ясно – не надо открывать дверь.
Звонок звенел и звенел. Больше всего Джерри хотел, чтобы ему кто-нибудь помог, как вдруг заметил, что он – не один. Кто-то кашлянул, он обернулся и увидел длинного тощего рыжего и косого человека с перебитым носом.
Разум подсказал ему, что привидения не пахнут так сильно свиньями, и страх сменился праведным гневом домовладельца.
– Кто вы такой? – пылко спросил он.
Непрошеный гость почтительно ухмыльнулся.
– Бурбон моя фамилия, сэр. Свинарь сэра Грегори.
– Что?
Джерри ничего не сказал, он закричал, словно умирающий пловец. Кроме того, он упал в кресло, похолодев от ног – и кверху, до головы.
Глава 10
1
Да, свет в окне привлек в «Солнечный склон» Джорджа Сирила Бурбона, как привлек он полицейского. Случайно заметив его, жаждущий свинарь остановился словно зачарованный, и сердце его подпрыгнуло, как у поэта Вордсворта, когда тот видел радугу. Ощущал он то же самое, что верблюд, набредший на непредвиденный оазис.
Мы уже говорили, что все охватить нельзя, а потому – вы еще не знаете, что между Джорджем Сирилом и адмиралом возникла сердечная дружба. Однажды встретившись в «Гербе», они стали встречаться – адмирал любил обстоятельно рассказывать о давнем пребывании в Китае, а Джордж Сирил мог вынести под пиво все, что угодно. Словом, много приятных вечеров провели они в этой гостиной; рыцарственный адмирал голосил, как корабль в тумане, терпеливый свинарь вставлял, когда нужно: «У-ух!», «Ого!» и «Вот это да!» Читатель легко все это представит, если вспомнит салоны XVIII века.
Внезапный отъезд адмирала был истинным ударом для Джорджа Сирила. Никак не мог он забыть то беспросветное отчаяние, когда, достигнув «Склона», увидел темные окна и ощутил точно то самое, что загнанный олень, обнаруживший, что еще и речка пересохла.
Теперь вы поймете, почему освещенные окна обрадовали его, словно вернулся золотой век. Это он и объяснил похолодевшему Джерри.
– Я к людям не лезу, – говорил он. – Вот уж чего нет, того нет. Думал, это адмирал. Очень я расстроился. Тут, понимаете, такое дело. Крутишься, работаешь целый день, придешь сюда – адмирал и поставит бутылочку пива.
– Я вот что скажу, сэр, – честно признался Джордж Сирил, – я б и сейчас выпил.
Он ждал ответа, но ответа не было. Точнее, Джерри не ответил. А вот Королева, услышав любимый голос, сердечно и гостеприимно хрюкнула. Джерри показалось, что это трубы Суда, и он удивился спокойствию собеседника.
– Адмирал, – сказал Джордж Сирил как бы нехотя, между прочим, – держал пиво на кухне, в холодной воде.
С этими словами он двинулся к двери. Хозяин окаменел, словно герой его повести, загипнотизированный безумным врагом, но быстро очнулся и вскочил, перевернув столик, на котором стояли ваза с восковыми фруктами, фотография подрядчика, не употреблявшего цемента, и еще одна ваза, с надписью «Память из Лландидно». Вместе с ними упала записная книжка; и, увидев ее, Джерри ощутил прилив вдохновения.
Взглянув на Джорджа Сирила, он совсем расцвел. Мир, как известно, делится на тех, кто не верит невероятному, и тех, кто верит. Судя по выражению лица, Бурбон принадлежал ко второй, лучшей разновидности. Без сомнения, он принимал все, что угодно, даже сообщения воскресных газет.
– Постойте, – сказал Джерри. – Слушайте.
Слово это было неудачным, так как пленная Королева опять хрюкнула. Но гость ее опять не услышал. Видимо, как и адмирал Биффен, он был глуховат.
– Вероятно, – сказал Джерри, – вы гадаете, что я тут делаю?
Джордж Сирил отверг обвинение в недостойном любопытстве.
– Живете, наверное, – предположил он. – Как говорится, обитаете.
Джерри покачал головой:
– Нет. Я живу в Лондоне.
– Вот уж не стал бы, – заметил Джордж Сирил. – Шуму много.
– А почему я там живу? – спросил Джерри.
– Нравится, я так думаю. Это бывает.
– Нет. Я там живу по долгу службы.
– Это как?
– Скотленд-Ярд. Я – сыщик.
– Вот это да! – восхитился Джордж Сирил. – А что тут такое, вы уж меня простите?
– Очень сложное дело. Выслеживаю опасного преступника, Сиреневого Джо. Носит сиреневые перчатки. Нам сообщили, что сегодня в десять пятнадцать он прибудет в Маркет-Бландинг. Подозреваем, что он зайдет сюда. Конечно, он может сперва зайти еще куда-нибудь. Но я обязан быть здесь. Понимаете, в чем трудность?
