— Ты ли это, охотник? — послышался из темноты знакомый голос.
— Не знаю, Хромой Зубр, — пожал плечами Пыхтун. — Кого ты ищешь?
— Тебя.
В сумерках фигуру старого мастера удалось различить только с двух шагов.
— Ты, храбрый охотник, в хлопотах про просьбу свою совсем забыл. А я поручение твоё исполнил. Вот, принимай.
Зубр вложил ему в руки мягкий кожаный свёрток.
Пыхтун только кивнул. Смотреть, что там получилось у мастера, настроения не было совершенно. Да и темно слишком для любования.
— Упредить тебя хочу, Тигриный Волк. Рык сегодня заходил. Случайно. Случайно сказал, что младшую так рано в чужие руки не отдаст. На том и ушёл. Он обиды тебе не хочет. Он за дочку беспокоится. И ты на него зла не держи. Ты ведь тоже для Снежаны только радости желаешь, правда?
— Я взрослый охотник, я могу дать ей всё, что она пожелает! — громко ответил Тигриный Волк.
— Тогда дай ей время.
Хромой Зубр развернулся и неслышно растворился в темноте, среди медленно кружащихся снежных хлопьев. А юный охотник ещё долго сидел один в темноте у большого котла — пока ночной мороз не пересилил его смешение чувств и не прогнал в тёплый отцовский дом.
Чужой Голос ничуть не удивился, увидев поутру перед домом юного охотника.
— Ты уже знаешь… — утвердительно кивнул он, оглянулся на жену и детей, вышел гостю навстречу и повернул в сторону священной ивы, вынуждая Пыхтуна шагать туда же рядом с собой. — Я знаю, почему ты пришёл и что хочешь сказать. Но скажи, разве Храбрый Рык не прав? Снежана ещё слишком мала, чтобы выходить замуж.
— Охотники проходят посвящение, после чего становятся взрослыми, — ответил Тигриный Волк. — У девочек такого испытания нет. Тогда как Рык может узнать, кто из них готов стать женой, а кто ещё нет?
Шаман остановился, задумчиво глядя на паренька, тронул пальцами подбородок, укололся, отдёрнул руку. Покачал похожей на ёжика головой:
— Ещё никто и никогда не задавал этого вопроса. Прости, но я не знаю, как тебе ответить. Об этом нужно спрашивать Великую Праматерь и молить духов о прозрении. Но духи капризны, я не знаю, когда смогу получить ответ.
— Спроси сейчас!
— Обряд общения с духами не так прост, чтобы начинать его в любой день, когда захочется. Меня должны позвать тени, я должен вознести молитвы Праматери, а она больше благоволит женщинам. Посему прозрение может снизойти не на меня, а на кого-то из женщин… — Шаман развёл руками. — Я сделаю это, обязательно. Но это случится не нынче, и не завтра. Может статься, даже не зимой. Прости.
— Тогда что мне делать, Чужой Голос? Я приготовил подарки, я собрал дрова. Ответ нужен мне сегодня, а не летом.
— Скажи мне, Тигриный Волк, почему ты хочешь взять себе в жёны именно Снежану? Она ведь вправду совсем ещё малышка.
— Она хорошая хозяйка.
— В племени много девушек, которые куда опытнее её и в шитье, и в приготовлении пищи.
— Она красива.
— Она будет взрослеть ещё несколько лет, Тигриный Волк. Никто не знает, останется ли она привлекательной, когда достигнет возраста Лугового Цветка.
— Она… — Юный охотник запнулся. — Она… Она…
— Плохо, — вздохнул шаман.
— Что плохо? — не понял охотник.
— Ты не знаешь, почему она тебе нравится, — ответил Чужой Голос. — Когда у потомка Мудрого Бобра есть разумные доводы, с ним можно спорить, убеждать, ему можно объяснить ошибку. Если охотник не знает, чем хороша выбранная им жена, спорить бесполезно.
— Мне не нужна другая, — твёрдо отрезал Тигриный Волк. — Пусть даже другая будет красивее или научится лучше шить и готовить. Я прожил со Снежаной целое лето, Чужой Голос. Она лучше всех. И она совсем не малышка! Она младше меня всего на четыре зимы. Разве твоя жена не младше тебя, Чужой Голос? И разве Белая Лиса не младше самого Храброго Рыка? Почему же тогда Рык не хочет, чтобы Снежана стала моей женой?
— Он не против. Он лишь просит подождать, чтобы она подросла, — объяснил шаман. — Но ты желаешь получить Снежану в жёны прямо сейчас. Я понимаю его и понимаю тебя. Ты хочешь знать, что тебе делать? Я скажу тебе, Тигриный Волк. Ты прошёл посвящение, ты стал взрослым охотником. Теперь уже никто: ни я, ни Белый Камень, ни твой отец — не могут указывать тебе, как поступить. Ты должен решить это сам.
— Спроси совета у духов, Чужой Голос!
— Я попрошу у них помощи для тебя, Волк. Они поддержат тебя в твоём выборе.
— В каком?
— В любом. Но даже духи не могут сделать выбор вместо взрослого охотника. Они умеют только помогать. Или отказывать в помощи.
— Спроси совета у Мудрого Бобра!
— Спроси сам. Зачем тебе лишний толкователь?
— Как? Я не умею.
— Ты знаешь, где находится святилище. Ступай туда, сделай предку подарок, побудь с ним наедине. Расскажи о своей беде. Подожди ответа. Мудрый Бобр обязательно даст тебе какой-нибудь знак.
— Какой?
— В том-то и дело, что каждому из своих детей он посылает свои знаки, Тигриный Волк. Только ты сможешь увидеть и понять знак, назначенный именно тебе.
Юный охотник задумался. Кивнул:
— Спасибо тебе, Чужой Голос. Ты прав. Дать верный ответ сможет только Мудрый Бобр. Я пойду к нему.
Шаман проводил его взглядом, вернулся домой, спустился вниз.
— Как он? — спросила Тихая Бабочка. — Будет ждать или выберет себе другую?
— Не зря, ох, не зря выбрали его духи для особого испытания, — покачал головой Чужой Голос. — Чую я, обычаи нашего племени больше не останутся прежними. Даже не знаю… Если он и Снежана убегут из селения и станут жить вдали от нас, если начнут новый род с новыми обычаями… Может, так оно выйдет лучше? Они останутся в радости, мы — в покое.
— Они решили убежать?! — охнула Бабочка, вскинув ладони к лицу.
— Тигриный Волк пошёл поклониться предку. Надеюсь, хотя бы Мудрый Бобр найдёт для него правильный совет.
Старшая из дочерей шамана Шёпот Мотылька во время разговора родителей не произнесла ни слова. Но когда Голос и Бабочка вернулись к делам, она бесшумно скользнула под входной полог… Но что она успела в этот день наговорить подружкам, так и осталось неизвестно.
Воля Мудрого Бобра
Мужское святилище племени находилось далеко в лесу, в стороне от реки. Так далеко, чтобы женщины не забрели к нему даже случайно. Посему сперва юный охотник завернул домой, надел поверх меховой куртки и штанов длинную рысью накидку, на голову нахлобучил остроконечную шапку с длинными наушами, сшитую из двух цельных заячьих шкур, на руки натянул длинные рукавицы, за спину закинул связку из четырёх гарпунов и бросательной палки, взял большое копьё с каменным наконечником. Топор же Пыхтун и вовсе никогда не снимал с пояса.
