— Храбрый Рык, — достал из-за пазухи сделанное собственными руками ожерелье юный охотник. — Я хочу сделать тебе подарок. Прими его… И подари мне взамен свою дочь, прекрасную Снежану. Клянусь тебе, в моём доме она всегда будет сыта и одета, её дети будут встречаться с радостью, и она никогда не пожалеет, что покинула твой кров.
— Красивое ожерелье, крепкие клыки, — осмотрел подарок Храбрый Рык. Замолчал. Притихло и всё племя, собравшееся возле большого котла. Храбрый Рык поднялся, прошёл мимо Пыхтуна, остановился перед массивной головой, всё ещё скалящей огромные клыки. Покачал головой: — Ты лучший охотник, которого только знало наше племя. Я знаю, с тобой Снежана не будет знать ни голода, ни грусти. И хотя она слишком мала… — Он резко повернулся: — Но куда ты собираешься привести её, Тигриный Волк, если у тебя нет собственного дома?
Пыхтун сглотнул, все собравшиеся гости громко охнули, а Снежана и вовсе вскочила.
— Нет, — сжал кулак Храбрый Рык. — Я не верну тебе подарка. То, что ты сделал ради неё… Я согласен на этот обмен, Тигриный Волк! — громко закончил охотник. — Как только у тебя появится дом, я сам приведу к тебе свою дочь. Её радость будет и моей радостью…
Что ещё хотел добавить отец, никто не услышал. Все члены племени облегчённо заговорили, Снежана, издав восторженный крик, прыгнула на Тигриного Волка. Тот упал на спину и закричал от боли. Из его глаз ручьём покатились слёзы. Конечно же, это были слёзы радости. Ведь лучший охотник племени не станет плакать по какой-то иной причине, это понятно любому ребёнку.
Прошло ещё немало времени, прежде чем вокруг большого котла снова настала тишина. В этой тишине юный охотник смог, наконец-то, поклониться и матери своей избранницы:
— Белая Лиса, — достал он наконец-то мягкий кожаный свёрток. — Я хочу сделать тебе подарок. Прими его. И подари мне взамен свою дочь, прекрасную Снежану. Клянусь, в моём доме она всегда будет сыта и одета, её дети будут встречаться с радостью, и она никогда не пожалеет, что покинула твой кров.
— Я рада за вас, дети мои, — даже не развернула подарок женщина. — Великая Праматерь с самого начала выбрала вас друг для друга, и её милость всегда будет с вами… — Лиса отёрла невольные слёзы и со всхлипом невнятно закончила: — Ты нет свой дом. Когда будет, передам…
— И кто мы все пред волей Мудрого Бобра? — шепнул жене Чужой Голос. — Думали, решали, спорили. Вышло же всё равно так, как хотелось ему. Если Храбрый Рык думает, что дом новому охотнику будет вырыт только через несколько зим, он надеется зря. Спорить с духами я больше не стану. Пусть будет так, как желает Праматерь.
* * *
Поздней весной, когда даже в тёмных чащобах растаял снег, а земля вокруг селения зазеленела от густой высокой травы, охотники племени Мудрого Бобра загнали возле Прозрачного ручья сразу двух гигантских лосей.
Это была большая удача: широкие шкуры были хороши для шитья покрывал на чумы, огромные кости и рога превращались в крупный инструмент: копья, лопаты, черпаки. Мяса же даже одного зверя хватало надолго всему племени, и ещё оставалось навялить и закоптить.
Одному охотнику с лосем не справиться — на него ходили всем племенем, и добычу делили тоже на всех. Голодным не оставался никто. Даже Хромому Зубру, без копий, ножей и топоров которого удача могла отвернуться от мужчин, даже ему после дележа приносили его долю.
Однако в этот раз, по возвращении в стойбище, Чужой Голос делить мясо не разрешил.
— Пусть будет общее угощение! — сказал он и под удивлёнными взглядами прошёлся по склону холма. Остановился, критически окинув траву взглядом, присел, вбил обломок ветки, отмерил три шага, вбил другой. Потом отсчитал десять шагов, поставил ещё метку.
— Будет общее угощение! — обрадовался Белый Камень. — Давно пора! Зовите жён, охотники, пусть носят воду в большой котёл. Зовите Хромого Зубра, пусть разжигает огонь и калит камни. Зовите детей, нам нужна помощь каждого.
Охотники разошлись по домам, вернулись с земляными топорами: в них длинное каменное лезвие насаживалось не вдоль, а поперёк рукояти. Встали в ряд, принялись, пятясь, с силой вонзать орудия в траву. Следом старшие мальчики собрали широкими острыми лопатами из рога лося рыхлую землю, отбросили за вбитые ветви, на угол. Мужчины опять прошлись по расчищенному участку, вонзая топоры в глину, разрыхляя её на глубину почти в ладонь, выворачивая крупные комья. Помощники еле успевали откидывать их в стороны.
Тем временем девочки, собравшись, во главе с гордой порученным делом Снежаной отправились к ближнему обиталищу счастливых духов за камышом.
Старанием сразу девяти взрослых мужчин яма стремительно углублялась. К моменту, когда закипела вода — глубина стала уже по пояс. Белый Камень, Храбрый Рык и Быстрый Олень, переглянувшись, оставили земляные топоры и пошли в лес. Очень скоро оттуда послышались громкие стуки.
— Остановитесь! Хватит! — Шаман спрыгнул вниз, сделал по яме круг, что-то шепча губами, потом остановился посередине, широко расставив ноги. Провёл носками поршней две черты: — Теперь так.
И сам тоже взялся за земляной топор, пробивая в уже готовой яме на всю её длину неширокую выемку, похожую на тропу, оставленную вепрем в глубоком снегу.
Над селением потянулся сочный аромат горячего мяса и пряных трав, но дети Мудрого Бобра не торопились собираться за общим угощением. Сначала они закончили спуск, подровняли яму: она получилась глубиной посередине в рост человека, и с двумя широкими полками справа и слева от выемки в полу. На углах ямы возвышались глиняные кучи, на которых восторженно скакали самые мелкие из малышей. Это только казалось, что они веселятся. На самом деле, они тоже работали: утрамбовывали землю.
Наконец от болота показались девочки с охапками камыша. Почти сразу за ними пришли из леса трое охотников, неся на плечах длинный и толстый еловый ствол, без макушки и ветвей.
Вот теперь можно было начинать праздник: наедаться от пуза, петь песни, шутить и веселиться. Единственное, чего в этот раз не было позволено во время угощения, так это встретиться двум молодым людям: семьи Ломаного Клыка и Храброго Рыка сидели по разные стороны котла и удерживали детей возле себя. Снежана и Тигриный Волк не могли не то что подойти друг к другу — но и даже встретиться взглядами.
Веселье длилось до глубокой ночи. Люди племени разошлись только после того, как большой котёл совершенно опустел. Но уже с первыми лучами солнца на холме, выбранном детьми Мудрого Бобра для своего селения, опять началась суета. Первым за дело взялся Хромой Зубр. Усевшись в четырёх шагах от ямы, по другую сторону от входа, странным копьём из грубо сколотого наконечника, насаженного на толстое древко, он стал долбить землю, загоняя копьё вниз под небольшим углом. Иногда он останавливался, брал другое копьё с кривым костяным наконечником, похожим на ложку, выгребал им глину, а потом снова долбил непонятную нору.
