— Хорошо, что упредил. Запомню. — Могучий Саблезуб поднялся, отошел к лодке, кинул остывшую рыбу скучающему на волнах Пухлику. Тот оживился, принялся жадно чавкать. А Камыш спохватился: — Кстати, ведь я привез тебе подарок!
Он подтянул пирогу, наполовину загнав под настил, наклонился и вытащил из носа свернутую шкуру. Ухватил за края, резко повернулся, тряхнул, бросая на помост. Она, естественно, не поместилась, частью накрыв «норку», частью свесившись почти до воды. Серый Язь и Поющая Волна вскочили.
— Это медведь?! — первая спросила хозяйка.
— Да, — кивнула довольная Золотая Тень. — После нашей встречи в поселок забрел. Камыш его и заколол. И Пухлик тоже помогал. Там на спине следы от зубов должны остаться…
— Медведь! — ошарашенно пробормотал Серый Язь. — Но ведь это… Ты хочешь…
— Хочу оставить вам в подарок… — Юный охотник сложил шкуру и протолкнул в дверь. — А еще в нее тепло заворачиваться.
— Я знаю, что сделаю… — Язь сжал от предвкушения кулаки. — Я дождусь праздника! Чтобы все собрались! И шаман, и отец, и все-все-все! И скажу, что ты приплывал и убил еще много медведей. А когда они не поверят и начнут смеяться, я ее и покажу! Представляю, какие у них будут лица!
— Они не поверят своим глазам, — ответила Волна.
— Пусть попробуют, когда узнают, что мы спим под медвежьей шкурой!
— Мы будем под ней спать? — неуверенно спросила хозяйка.
— А что еще с нею делать? Вы только попробуйте, как под ней хорошо!
В крохотной спальной норке хозяев вчетвером оказалось жарко даже без шкуры — но Язь и Волна в нее все-таки завернулись и утром долго восхищались ее мягкостью и теплом. А потом Язь и Могучий Саблезуб на байдаре отправились на рыбалку.
Камыш ожидал чего-то особенного, интересного, с выслеживанием и схватками с огромными белугами — но здешняя охота оказалось обыденной и простой. Отплыв за острова, где племя отвело место для снастей молодого охотника, они обогнули торчащие из воды редкие колышки, проплыли вдоль них. Потом Серый Язь спрыгнул в воду, взял с лодки две корзины, куда-то прошел, присел, принялся вычерпывать что-то из одной корзины в другую, вышел между колышками назад, одну из корзин кинул в лодку, вторую дал гостю:
— Подержи… — Сам, цепляясь за что-то под водой и опираясь на борт, забрался почти до поверхности, перевалился внутрь. Взял корзину, приподнял. Оказавшись на воздухе, внутри испуганно забились жирные и сильные, сверкающие слюдяной чешуей, крупные рыбины.
— Откуда? — только и развел руками Могучий Саблезуб.
— Так просто все, — взялся за весло Серый Язь. — Вон, видишь тычки? Это плетень ивовый. Пока волн нет, сверху его почти не видно. Он к берегу под углом стоит. Когда рыба идет кормиться, она в него носом тыкается и плывет вдоль. Там, в конце, плетень улиткой закручен. Она заплывает и вдоль него дальше, вперед и вперед продолжает плыть. Так по кругу и ходит. Рыба глупая, не догадывается, что назад нужно повернуть, чтобы на свободу выбраться. Я приплываю, когда еда нужна, внутрь захожу, отпугиваю к краю и вычерпываю корзиной всю, что попалась.
— Крупная.
— Так это плетень нужно редким делать. Чтобы большая попадалась, а мелкая проплывала. Потом попадется, когда вырастет.
— Ловко вы придумали! Просто приплывай да забирай.
— Это когда готово, все так хорошо. А пока не построил, возни много. Каждое из крыльев сплести надобно, привезти, поставить, закрепить, чтобы не всплывало. Чем длиннее крыло… Плетень, то есть… Чем длиннее, тем улов больше. Но оно же ведь мокрое всегда! Гниет, портится, ломается, под водой не видно. Бывает, приплывешь — а часть плетня волнами повалило. А то и саму улитку. И все, нет улова. Ешь вяленую и чини. Другим хорошо, у них дом уже есть. А мне и слеги нужно рубить, и камыш резать, да еще и за снастью следить! Не успеваю. Вот когда стены поставлю у дома, вот тогда возьмусь! Крылья сделаю длинные-длинные, все стойки камнями подкреплю, проверять через день стану. Вот тогда совсем другое дело будет!
С такими жалобами, пополам с хвастовством и обещаниями, они вернулись к дому. Часть добытой рыбы Серый Язь покидал в садок, остальную передал наверх. Сам подниматься не стал — они с Могучим Саблезубом отправились за слегами для настила. В племени Ловкой Выдры жерди были нужны всем, а потому искать подходящие пришлось далеко. На какой-то болотине, что начиналась на восходном берегу по ту сторону залива.
Вернулись они опять поздно вечером, но до сумерек успели настелить помост еще на два шага в ширину. А когда управились, Золотая Тень тут же поделилась открытием:
— Ты знаешь, Камыш, как они странно рыбу потрошат? Со спины! Разрезают чуть не до брюха, разворачивают в лепешку, с двух сторон хорошенько натирают горьким песком. И в стопку складывают. Поющая Волна говорит, еще и прижать сверху полезно!
— Это толстую рыбу так нужно потрошить! — услышала ее хозяйка. — Мелкую можно и через брюхо! А вообще, каждая семья по-своему делает. Вы тоже, как приспособитесь, свой способ найдете. Еще, небось, и меня начнете поучать.
В этот вечер они при свете луны ужинали «песочной» рыбой. Натертой и выдержанной несколько дней — но не высушенной. Было вкусно, но скучновато. Могучий Саблезуб теперь знал все, что хотел, ни о чем не расспрашивал, и разговор не клеился. В маленькой «норке» Язя и Волны четверым было тесно, Пухлика выпустить на прогулку — некуда. Так что задерживаться в гостях детям Хозяина Реки не стоило. Пора было отправляться домой.
Наутро Язь и Волна собрали их в путь со всем возможным старанием. Дали и рыбы из вчерашнего улова, и уже готовой «песочной», и сушеной, и, неожиданно — Серый Язь самолично положил в лодку увесистый замшевый мешочек с горьким песком.
— Весной приплывайте, — предложил он. — Дом будет, место будет, заботы кончатся. Отдохнем, повеселимся.
— Приплывем, — пообещал Могучий Саблезуб. — Очень хочу узнать, поверили тебе отец с шаманом или нет?
Серый Язь только рассмеялся и помахал рукой.
Камыш взялся за весло, выгребая вдоль берега. Он так и не понял, понравились ему обычаи племени Ловкой Выдры или нет. Вроде бы, охота их была очень простой и весьма добычливой. Приплывай раз в несколько дней к ловушке, вынимай рыбу и отъедайся сколько хочешь. И с садком под домом хорошо придумано. Никаких забот с тем, как запасы от порчи уберегать: они всегда свежие, живые рядом плещутся. Рыбу с горьким песком они сушат совсем немного. Только ту, что сама заснула. Голода не боятся и запас подгадывают всего на несколько дней — чтобы ловушку починить, если сломается или непогоду переждать. Дом в стороне от берега тоже удобен: зверю до него никак не добраться, комаров нет, мух тоже сдувает. В жару от воды прохладно.
Но вот зима-а… Зима — она ведь долгая, очень долгая и нудная. И всегда — злая и холодная. Жилища с тонкими полами, с тонкими стенами, открытые всем ветрам, должны промерзать насквозь, никакими кострами в них не спасешься. И одно это заставляло с нежностью вспоминать пусть небольшой, но теплый и уютный родной дом, у которого ледяная стужа может разве только к крыше подобраться. А стены и пол не промерзают вовсе никогда — даже если несколько дней очага не топить.
