Мысленно я обругала себя за длинный язык. Нечего пугать детей вздором. «Варя» стояла на приколе уже более трех лет, и я сама видела, в какой надежный капкан взяли ее пески.
— Не волнуйся, штормом пока не пахнет, — успокоила я брата. — Все будет в порядке, не сомневайся. И не застрели случайно, когда буду возвращаться.
— Ты что! Я сначала пароль спрошу. Потом — предупредительный в воздух, и только после этого — контрольный.
— Контрольный? — я почесала макушку.
— А что, неправильно?
— Скажем так: почти. В общем, оставляю тебя капитаном. Помни, теперь ты здесь самый главный.
— Это хорошо, — Глеб довольно расплылся. — Я люблю быть главным!
Сидящий на корточках, голенастый, в плавках, да еще с дурацким пистолетиком в руках, он напоминал смешного лягушонка. Я порывисто обняла его. До чего же здорово, что у меня есть братик! А то куковала бы сейчас одна-одинешенька и проливала бы в пустоту горючие слезы.
— Все, я быстренько. Наберу воды-еды и назад, — не теряя времени, я сунула свое платьице в пакет, укрепила на поясе. Конечно, промокнет малость, ну да ничего. Не голой же по поселку шастать! Махнув Глебу рукой, я натянула на лицо маску и соскользнула в море.
Стоило мне погрузиться в воду, как в голове все тут же пошло укладываться и выстраиваться по своим аккуратным полочкам. Так уж действовало на меня море. Я сразу поняла, что от голода мы не умрем. В конце концов, начнем лопать мидий, которых тут миллион с хвостиком, а если понадобится, приспособимся ловить рыбу. Жалко, конечно, но надо ведь чем-то кормить Глеба. А по ночам я буду плавать на берег и заглядывать в кооперативный сад. Виноград там еще незрелый, но вишня с черешней уже начинают осыпаться с веток. Можно хоть килограммами собирать. С водой — тоже никаких проблем. Купить еще пару бутылей побольше, обвязать их леской и после свободно буксировать к «Варе». Денег, взятых из копилки, не так уж много, но на первое время хватит. Надо бы и ластами обзавестись. Чтобы плавалось легче. Раньше-то они были не нужны, а сейчас придется курсировать туда-сюда, да еще за мидиями охотиться…
Припомнив о других охотниках — более опасных и кровожадных, я злорадно хохотнула в трубку. Правильно! Пусть поищут и поскребут в затылках. Такие здоровенные, бдительные, а проморгали малолетнего пленника! Небось, и Бизон им задаст. С нянечкой Полиной в придачу. А отцу… Папе, то есть, надо будет написать записку. Не сегодня, конечно, — пусть тоже немного поволнуется. Но завтра или послезавтра обязательно черкнем письмецо. Чтобы знал, что с нами все в порядке. И чтобы понял: пока родители в ссоре, детям дома делать нечего.
* * *
«Никогда не садись в попутки с незнакомыми людьми!» — вещала мне мама, и, в общем, я была с ней согласна. Вон, сколько маньяков развелось, озвереть можно! Но сегодня ждать было некогда, да и нужная машинка подвернулась очень вовремя. Шофера я, кстати, тоже узнала, — это был старенький сторож из персикового сада. То есть возле нашего поселка располагалось два больших сада — виноградный и персиковый. Виноградным владел Бизон, и сторожа там расхаживали с собаками на поводках, с помповиками за спиной. Запросто могли пульнуть или натравить своих волкодавов. Еще бы, экспортный товар, марочные вина! За такое Бизон наказывал сурово. Поэтому в виноградный сад лазили только самые отважные. Колян, например, лазил, и Егор временами наведывался, а вот странноватый Витька Анциферов — тот вообще посещал виноградник чуть ли не каждый день. Егор объяснял, что Витьку тянет туда все равно как сталкера в зону, а Колян говорил, что Анциферов ходит за адреналином. Мне же казалось, что все обстоит гораздо проще: Витька жил в семье не самой богатой, Бизон же был реальным миллионером, — вот и работала классовая неприязнь. Бедный Витька наказывал богатого Бизона. А заодно доказывал обществу, что власть, собаки и пули не устрашат настоящего пацана. Один раз садовые псы чуть не порвали Анциферова на куски, но он все же отбился, а после, едва залечив раны, тут же возобновил рискованные рейды. Смешно, но за это я его даже немного уважала. Потому что когда-то виноградник был общим. В смысле, принадлежал всему поселку, как персиковый сад. А потом что-то случилось, и хозяином вдруг стал Бизон. Поговаривали, что и персиковый сад он скоро приберет к рукам. Но пока лазить за персиками считалось зазорным. Потому что, во-первых, слишком просто, во-вторых, нас самих приглашали туда на уборку персиков, и в такие дни разрешалось наедаться фруктов до отвала. Кроме того, сразу после уборки сад вообще становился открытым для всех. Туда и свиней на выпас запускали, и детишек вроде нас. При этом персиков оставалось еще приличное количество, — деревья-то густые, высокие, не всюду и дотянешься. А потому, если внимательно вслушиваться, можно было ловить глухие шлепки — это бухались в траву перезревшие персики. И тогда уж мы вовсю соревновались со свиньями, спеша к упавшим плодам. Чаще поспевали, конечно, любительницы похрюкать, но и это было по-своему весело.
Словом, старичок за рулем был практически своим. Кожа его напоминала кору древнего дуба, и всю дорогу я украдкой поглядывала в сторону водителя. Каждая морщинка представлялась мне событием в долгой жизни старика — может быть, какой-то радостью или напротив горем. И оттого лицо сторожа походило на загадочный ребус. Лет ему было много, — я бы смело дала все сто. И все же скрипучим своим «Москвичом» старичок управлял уверенно, в два счета домчав до поселка. Он и высадил меня, где просила, — на улице Учителей, проходящей параллельно моей Ломоносовской. Предосторожность оказалась нелишней. Миновав овражек и проникнув на территорию огорода, я сразу разглядела чужие следы. По нашим газонам чужаки прогулялись, сломав легкий штакетник, помяв мамины георгины и кусты неокрепшей японской айвы. Мимо зарослей кинзы, петрушки и лука я прокралась к шелковице, за которой начиналась ограда и тут же рассмотрела незнакомую иномарку. Можно было не сомневаться, что охранялы Бизона расположились в ней. То есть устроились на некотором отдалении — в тени огромной вишни, но и дураку было ясно, что это засада.
Не рискнув заходить в дом, я извлекла из-под навеса свой велосипед, маску с трубкой перевесила на багажник и той же партизанской тропой выбралась наружу. Живо вращая педалями, уже через пяток минут доехала до Юлькиного дома.
Родичи подружки жили просторнее нашего. Вернее, огород у них был меньше, зато домину они отгрохали в два этажа и сразу на семь комнат. Комнаты, понятно, планировалось сдавать отдыхающим, и ничего удивительного, что, приходя в гости, я то и дело натыкалась на новых людей. Мне это казалось диким, Юльку же подобный бедлам, как ни странно, совсем не смущал.
Вот и сегодня здесь играла музыка, шумели голоса, правда, повод для веселья оказался весомым. Войдя во двор, я с ужасом припомнила о Юлькином дне рождения. Вот же елки зеленые! Она ведь меня звала, а я из-за расстройств забыла. Хуже нет, чем не помнить о таких вещах, и я почти повернула назад, когда меня заметили.
