– Все в полном ажуре, Олечка. Просто… Мне, конечно, суеверным быть диплом экстрасенса не дозволяет, но… Уж больно скверная примета – возвращаться. Вот я нас в этом ожерелье и отразил. Как в зеркале.
Действительно, отполированные серебристые пластины воротника своей отражательной способностью могли поспорить с любым зеркалом. Но я смотрел не на зеркальный заменитель, а на его нынешнего обладателя. И с прискорбием убеждался, что в суеверном жесте моего гуру повинна не только дурная примета. Слишком хорошо я знал выражение лица, которое Андрей пытался замазать виноватой улыбкой. Такие глаза у него бывали когда…
– Вот теперь можно и окончательно выбираться, – Андрей сунул ожерелье обратно в рюкзак. – Пошли?
И мы опять пошли. Точнее поплелись. А когда впереди замаячил свет пролома, мы разве что на четвереньках не ползли от накатившей нечеловеческой усталости. И потому единогласно проголосовали за тихий час. Желательно, минут на шестьсот.
Я полагал, что стоит только опуститься на песок у стены из кирпичей, положенных руками людей, умерших две тысячи лет назад, и меня тут же унесет в царство Морфея. Я жестоко ошибся. Ольга уже давно спала, положив под голову черную от копоти ладошку. Даже перевозбужденный Андрей, крутившийся на своем песчаном ложе как ракета, угомонился. А я лежал без сна и смаковал, единственную мысль, на которую был сейчас способен: «Хорошо. Черт возьми, жить действительно хорошо». И снова ошибся.
Боль пришла неожиданно, скрутив внутренности прихотливым кренделем, превращая меня в дрожащий ничего непонимающий студень. Когда же миновал первый шок, и появились другие знакомые признаки, не трудно было догадаться, что это предъявил свой счет каримовский «допинг». За сверхвозможности (даже временные), как известно тоже надо платить. Я промучался целый час, прежде чем понял, что все равно проиграю эту битву со своим отравленным наркотиками нутром. И сдался, подыскав для капитуляции архиважную причину: в теперешнем состоянии я превращусь в такую обузу, что шансы на удачное завершение нашего побега сведутся даже не к нулю, а к отрицательным величинам. Так, по крайней мере, я пытался внушить самому себе, в глубине души точно зная, что все это – детский лепет. Карим добился своего, превратив меня в законченного наркомана, которому не суждено соскочить с иглы. И не только из-за страха перед ломкой.
Дрожащие руки извлекли из кармана ампулу и шприц. Не будем оттягивать неизбежное. На сутки меня хватит, а там… Значит, за эти сутки я должен успеть сделать все, чтобы выкрасть Риту и доставить нашу теплую компанию в относительно безопасное место. Что случится потом… К чему гадать? С нами и так чего только не произошло за это время. На всякий случай я отошел вглубь коридора, и наполненный под завязку шприц неуверенно двинулся к вене. Интересно, как это наркоманы туда попадают такими ходящими ходуном руками? Того и гляди, шприц выроню…
И я таки его выронил. Правда, не без помощи ноги экстрасенса Андрюши, неожиданно врезавшей мне по запястью. Описав ровный полукруг, шприц выпал из моего поля зрения. «Только бы не разбился! Только бы не потерялся!», – подумал я, и бросился на поиски, предварительно приложив Андрея головой о стену. Правда, получилось это плохо, прекративший действие допинг лишил меня не только сверхчеловеческих, но даже самых обычных сил. И потому Андрей без особого труда сумел взгромоздиться мне на закорки и, завернув руку за спину, окончательно сломил мое сопротивление.
– Ты что делаешь, идиот?! – прошипел он в ухо, стараясь не разбудить заворочавшуюся Ольгу, – Жить надоело?!
– Это не жизнь, – пробормотал я, прекращая тщетные попытки скинуть его со спины, – Даже если мы вернемся, я уже не смогу обходиться без этой дряни. Поверь. Мне, наверное, лучше вообще не возвращаться. Не хочу, чтобы Ольга с таким мужем возилась, у которого на уме только одна мысль: где очередную дозу достать.
– Не возвращаться! – возмущенно пробубнил Андрей, – Да если ты еще раз введешь себе допинг, то уже однозначно никуда не вернешься. Я, пока тебя кололи, кое-что из мыслей Карима уловил. Второй укол на один день должен сделать тебя суперменом, а на второй – трупом. Даже твой закаленный наркотой организм не выдержит такого издевательства.
– Меня это устраивает. Все равно без допинга мы твою Ритку не сможем вытащить. Так что зря стараешься. Придется тебе, слезть с меня и напрячь свои экстрасенсорные способности, чтобы отыскать этот чертов шприц. Если, конечно, хочешь, дать своей дочери хоть какой-то шанс.
– Способности, говоришь, напрячь, – экстрасенс задумчиво заерзал на мне, – А это – мысль… Знаю я одно классное местечко… Как раз для таких авральных случаев подходящее. Там тебя в два счета в порядок приведут. А если не выйдет, своими руками тебе укол сделаю. Ну, как, согласен?
Н-да, умеет убеждать мой обожаемый гуру.
Я стоял в белом тумане, в который мне удалось окунуться только благодаря настырности Андрея, буквально выдравшего мою душу из тела после восьми неудачных попыток, и уже без удивления смотрел на украшающие его драгоценности.
– Пойдем, джедай. Времени у нас не так много, и оно по последним расценкам самый дорогостоящий для нас предмет, – вздохнул Андрей и, крепко взяв меня за руку, потащил в одному ему известном направлении.
Висящая в белом молоке одинокая дверь возникла как всегда неожиданно. Привычным движением Андрей выудил из кармана связку ключей и отмычек, немного повозился с замком и, сделав приглашающий жест, распахнул ее настежь. Я шагнул в ждущее за дверью белое вращение астрального лифта, полностью доверившись своему проводнику. Ничего другого мне не оставалось.
Через несколько секунд нас выкинуло в золотистой бесконечности с еще одной висящей в пространстве дверью. Андрей, озираясь, приблизился к ней, но вместо того, чтобы вынуть отмычки, осторожно постучал. Дверь немедленно открылась и свет, хлынувший навстречу, почти ослепил меня. Но, несмотря на это, я умудрился разглядеть в его сиянии лишенную четких очертаний фигуру, состоящую похоже из того же самого света, лишь чуть более яркого.
– Это кто? – шепотом спросил я.
– Кто-кто… – буркнул Андрей. – Вахтер. Стой и молчи. А мне с ним переговорить надо.
Он сделал несколько шагов и почти растворился в невозможном свете. Разговор с ослепительно сияющим «вахтером» проходил в полном молчании. Только изредка Андрей начинал яростно жестикулировать, отчего становился похожим на огромного многоногого паука. Светозарный привратник, казалось, никак не реагировал на его рукомашество, но в конце концов согласно кивнул. Да так, что у меня в глазах от света темно стало.
– Ну, вот и все, – радостно улыбнулся вернувшийся Андрей, – Уломал-таки… Что значит мое природное обаяние! Понимаешь, Игорек, мне за кое-какие духовные достижения перепала путевка в этот жутко блатной санаторий. Так я в нее твое имя вписал. Пойдешь сейчас туда, поправишь пошатнувшееся здоровье. А, как закончится путевка, тебя назад отправят. И не возражай! Гуру знает, что делает. Давай, двигай. Потом впечатлениями поделишься, вряд ли мне еще раз удастся такой путевочкой разжиться.
