– Подумать только, и они смеют с подобными предложениями обращаться ко мне!
– Что ж тут удивительного? – говорит Энди. – Такие письма и порядочным людям случается получать. Если вы не ответите аферистам на первое послание, они просто от вас отстанут. А если отзоветесь, в следующем письме вам будет предложено приехать к ним и совершить сделку.
– Нет, но вы представьте, что с подобной низостью они посмели обратиться ко мне! – продолжает пыхтеть Мерчисон.
Спустя несколько дней он является опять.
– Друзья! – говорит он, понизив голос. – Не сомневаюсь, что вы люди достойные во всех отношениях, иначе я не стал бы с вами откровенничать. Я написал тем проходимцам – просто так, чтобы позабавиться. И они мигом ответили: предлагают приехать в Чикаго. В день отъезда я должен отправить телеграмму до востребования на имя некоего Дж. Смита. А по приезде в Чикаго – в указанное время на углу такой-то улицы спокойно ждать. Мимо пройдет тип в сером костюме и уронит газету. Тогда я должен спросить у него, теплая ли сегодня вода. Так он узнает, что я – тот самый, кому они писали.
– Допотопные штучки, – говорит Энди, позевывая. – Мне приходилось читать про такое в газетах. Потом он ведет вас в паршивую гостиницу, а там уже вас ждет не дождется мистер Джонс. Вам показывают новехонькие, хрустящие, настоящие купюры – целую кучу. Вы вручаете им свою тысячу и видите собственными глазами, как они укладывают в ваш саквояж пачки пятерок – целых десять, по пятьсот долларов в каждой. Вы полностью уверены, что ваши деньги при вас, и вы спокойны. Но когда вам вздумается взглянуть на них, вы обнаруживаете, что в саквояже нет ничего, кроме резаной оберточной бумаги в банковских упаковках.
– Чепуха! Со мною такие номера не проходят, – заявляет Мерчисон. – Не тот я человек! Я бы не создал самый процветающий бизнес в Грассдейле, если б соображал так туго. Вы, мистер Таккер, кажется, говорили, что они покажут настоящие деньги?
– По крайней мере, мне самому… то есть, в газетах пишут, что подобные проходимцы действуют именно таким образом.
– Друзья! – восклицает Мерчисон. – Берусь доказать вам, что им не удастся окрутить Билла Мерчисона. Я отучу этих аферистов мошенничать раз и навсегда. Ведь стоит мне хоть раз взглянуть на настоящие деньги – уж я от них глаз не оторву! Жулики предлагают пятерку за доллар – отлично! – придется им выложить всю сумму до последнего цента. Для этого у меня есть свои средства. Билл Мерчисон – не какой-нибудь там деревенский олух. Я отправлюсь в Чикаго, и увидите – заставлю этого самого Смита выдать мне за тысячу долларов полновесных пять тысяч. И уж тогда вода точно станет теплой.
Мы с Энди изо всех сил пытаемся вышибить у него из рыжей башки этот безумный план. Да где там! Мерчисон уперся, как бык. «Я, – говорит, – исполню долг законопослушного гражданина и поймаю бандитов в расставленные ими силки. Пусть это послужит им наукой!»
Словом, он уходит, а мы продолжаем сидеть на веранде гостиницы, размышляя о том, как иной раз прискорбно заблуждается человеческий разум. Как только нам удается выкроить свободный часок, мы обязательно посвящаем его благочестивым размышлениям и духовному самосовершенствованию. Размышляем мы долго и сосредоточенно, но в конце концов Энди прерывает молчание.
– Джефф! – говорит он. – Я должен сделать признание. Не раз и не два у меня возникало желание вышибить тебе оставшиеся зубы, когда ты, бывало, начинаешь нести ахинею о совести и чести в бизнесе. Но теперь я пришел к убеждению, что был, пожалуй, неправ. Больше того, по отношению к мистеру Мерчисону я с тобой совершенно согласен. Будет низостью с нашей стороны отпустить его в Чикаго одного, без всякой поддержки и охраны, на свидание с прожженными мазуриками. Ведь ему придется туго. Не кажется ли тебе, что мы обязаны не допустить катастрофы?
Я вскакиваю, хватаю руку Энди и долго трясу ее.
– Энди, – говорю, – если мне и случалось иной раз заподозрить, что у тебя жестокое сердце, теперь я убежден в обратном. В душе у тебя сохранились искры добра и любви, и это делает тебе честь. Меня тоже тревожит Мерчисон. Сущий позор для нас, если мы не помешаем ему влипнуть в эту темную историю. Он решил ехать? Последуем за ним и не дадим этим гангстерам его одурачить.
Энди во всем соглашается со мной, и я еще раз убеждаюсь, что он намерен вмешаться и положить конец этим махинациям с фиктивными долларами.
– Не скажу, чтобы я был слишком набожен, – говорю я, – пуританин из меня никакой, сам знаешь, но не могу же я безучастно наблюдать, как человек, который своим умом и энергией создал серьезный бизнес и дал работу многим горожанам, становится жертвой каких-то негодяев!
– Святая правда, Джефф, – подхватывает Энди. – И если Мерчисон заупрямится и все же двинется в Чикаго, мы не отпустим его от себя ни на шаг. Мы обязаны поломать эту аферу. Я, как и ты, терпеть не могу, когда этакие деньжищи швыряют на ветер!
И мы отправились к Мерчисону – отговаривать. Но все без толку.
– Нет, друзья мои, – говорит Мерчисон. – Решение принято. Я либо вытоплю сало из этих парней, либо прожгу дыру в сковородке. Но я до смерти рад, что вы готовы прокатиться со мной. Может, мне и в самом деле понадобится ваша помощь, чтобы утоптать в саквояже всю эту гору пятидолларовых бумажек. Это будет самый настоящий праздник!
Мерчисон распускает по Грассдейлу слух, что якобы отправляется вместе с мистером Питерсом и мистером Таккером осматривать какие-то железные рудники в Западной Виргинии. Затем отправляет телеграмму Дж. Смиту, и вот уже мы втроем мчимся в Чикаго.
В поезде Мерчисон развлекает себя, предвкушая разные забавные события и грядущие приятные воспоминания.
– В сером, значит, костюме… – ухмыляется он. – На юго-западном углу Уобаш-авеню и Лэйк-стрит… Он, понимаете, роняет газету, а я спрашиваю: теплая ли сегодня вода? Ох-хо-хо-хо!!!
И минут пять он заливается хохотом.
Временами, однако, наш спутник хмурится – словно пытается отделаться от каких-то тревожных мыслей.
– Друзья мои! – говорит он в такие минуты. – Полагаюсь на вас как на истинных джентльменов. Даже за десять тысяч я бы не согласился, чтобы об этом деле пронюхали в нашем Грассдейле. Поползут сплетни, и это меня в два счета разорит. Но ведь, по-моему, долг каждого гражданина – обуздать и проучить разбойников, которые беспощадно грабят доверчивую публику. Я покажу им, какой температуры нынче вода. За доллар – целая пятерка! Раз некто Дж. Смит это предлагает, придется ему выполнить свое обещание.
В Чикаго мы прибыли около семи вечера. А встреча с человеком в сером костюме должна была состояться в половине десятого. Мы пообедали в ресторане отеля и направились в номер Мерчисона, чтобы дожидаться условленного часа.
– Ну, друзья мои, – говорит Мерчисон, закуривая, – давайте-ка пораскинем мозгами и составим план, как нам оставить неприятеля с носом. Что, если в то время, как я стану обмениваться сигналами с тем субъектом, вы, джентльмены, будете якобы проходить мимо, совершенно случайно, и с удивлением воскликнете: «Хэлло, Билл!» – и приметесь дружески жать мне руку. Тогда я отведу этого типа в сторонку и шепну ему, что вы мои земляки Дженкинс и Браун. Один из вас владеет бакалейной лавкой, а у другого магазин готовой одежды. И добавлю, что вы отличные парни и тоже не прочь попытать счастья на чужой стороне. «Что ж, – говорит он, – если они желают приумножить свои капиталы, зовите и их». Ну, как вам такой план?
