Подслушивать чужую беседу нехорошо, но страшно интересно. А автору, который не прочь вписать чужие речи в своё повествование, так просто необходимо.
— … Мужчин, в плане брака, можно разделить на три группы, — вещала старшая из женщин, в то время как младшая со всем вниманием впитывала вековую мудрость. — Самцы, Подкаблучники и Рохли. Самцы интересны разве что в постели, да и то не факт, — усмехнулась чему-то своему Лариса Матвеевна. — Для создания нормальной семьи они слишком эгоистичны. Рохли, кстати, в постели могут быть гораздо интереснее Самцов, но они совсем не добытчики. В мужья же следует выбирать Подкаблучников…
Лариса Матвеевна заметила, как дёрнулось лицо дочери, и поинтересовалась:
— Чего морщишься? Или Подкаблучники тебе нехороши?
Ларочка кивком подтвердила верность материнской догадки.
— Они ведь такие несамостоятельные, — прокомментировала она свои сомнения.
— Ты чем слушала? — удивилась Лариса Матвеевна. — Которые несамостоятельные — это Рохли. В силу различных причин у них отсутствует мужской стержень. Я имею в виду не тот, который в штанах, а тот, который в характере. Таким нужна не жена, а нянька. Есть любительницы поиграть в вечных «мамочек», но нам-то это ни к чему, верно?
Ларочка вновь кивнула.
— А Подкаблучники, те по жизни о-го-го! Умны, целеустремлённы, заточены под успех. Взять твоего отца…
— По-твоему, папа Подкаблучник?! — искренне удивилась Ларочка.
— А кто же ещё? — рассмеялась наивности дочери Лариса Матвеевна. — Надеюсь, за Рохлю ты его не держишь?
Ларочка отрицательно помотала головой.
— А был бы Самцом, — продолжила Лариса Матвеевна, — ходили бы мы обе по струнке, а я ещё и с синяком под глазом. Нет, девочка, папа твой типичный Подкаблучник. На службе просто горит. Недаром такую карьеру сделал. У таких, как он, на быт пороху просто не остаётся. Дом для них — тихая гавань, где всегда ждёт накрытый стол, приятное общение и мягкая постель с уютной женщиной. И нечего краснеть. Лучшей релаксации для утомлённого работой мужского организма, чем питательный секс, никто ещё не придумал.
— А как же…
Ларочка замялась, пытаясь подобрать слова, но Лариса Матвеевна быстро догадалась, что не шло дочери на язык, и поспешила ей на помощь.
— Ты хочешь спросить про всякого рода приёмы, банкеты, посещение спортивных мероприятий, которые зачастую заканчиваются баней с девками?
Ларочка испуганно посмотрела на мать.
— Привыкай называть вещи своими именами, — жёстко произнесла Лариса Матвеевна. — Ты это имела в виду?
Ларочка только кивнула.
— Глупенькая ты ещё у меня, — ласково привлекла к себе дочь Лариса Матвеевна. — Для таких, как твой отец, это всего лишь продолжение работы.
— И ты об этом так спокойно говоришь? — удивилась Ларочка.
— С тем, чего ты не в силах исправить, лучше всего смириться, — вздохнула Лариса Матвеевна. — Да и баня с девками далеко не самая большая угроза для семейной жизни. Самцы к этому ещё и любовниц присовокупляют.
Ларочка вновь испуганно покосилась на мать.
— Нет, милая, — Лариса Матвеевна погладила дочь по голове, — у твоего отца любовницы нет, и никогда не было. Это я знаю точно.
— Потому что он Подкаблучник? — уточнила Ларочка.
— Потому что я этого не допускаю. Из моей постели мужик налево не пойдёт, — самодовольно усмехнулась Лариса Матвеевна. Потом что-то рассмотрела на лице дочери и поспешила сменить тему. — Впрочем, к этому важному моменту в семейных отношениях мы вернёмся ближе к твоему замужеству, а теперь поговорим о том, как распознать в мужчине Подкаблучника, и о тех местах, где эти особи встречаются чаще всего…
* * *
С того памятного вечера минуло довольно лет. Ларочка вняла материнским наставлениям, и выбрала в мужья к тому времени уже капитана Геннадия Максимова. Отец Ларочки Святослав Всеволодович Корниевский выбору дочери рад не был, но, как и все Подкаблучники, вынужден был согласиться с мнением жены, которая выбор дочери как раз одобрила. Теперь он не без тайного ехидства прислушивался к разговору матери и дочери, которые обсуждали варианты уклонения карьеры зятя от столкновения с крестом, который над ней (карьерой) отчётливо маячил. Послушал, послушал, не выдержал и встрял в разговор:
— А нечего было ему с дурной инициативой тогда вылазить. Помнится, предупреждал я его…
— Это когда ты его предупреждал? — грозно нахмурилась Лариса Матвеевна.
Святослав Всеволодович сообразил, что попутал рамсы, предпочёл тут же соскочить со скользкой темы, пробурчал что-то невнятное и вновь спрятался за развёрнутой газетой. Что касается двух Ларис, то они вернулись к прерванному бестактным вторжением разговору.
— Выходит, что найти эти треклятые вагоны является для Гены наиболее коротким путём для восстановления утраченных позиций? — Лариса Матвеевна была сама озабоченность.
— Получается, что так, — вздохнула дочь. — Вот только без помощи Аристарха Вяземского сделать это практически невозможно.
— Расскажи-ка мне всё, что ты знаешь об этом человеке, — потребовала Лариса Матвеевна.
Пересказ двух первых книг романа занял у Ларочки что-то около часа. Лариса Матвеевна пару-тройку раз прерывала рассказ уточняющими вопросами. Святослав Всеволодович слушал молча, затаившись за давно не читаемой газетой. К концу рассказа лицо Ларисы Матвеевны заметно просветлело.
— Ты знаешь, а ведь из этого вытекает, что неприступный Старх НАШ человек.
Лариса Матвеевна стрельнула глазами в сторону газеты. Святослав Всеволодович нутром почуял этот взгляд и обеспокоенно завозился.
— Ты думаешь? — встрепенулась дочь.
— Практически уверена. — Лариса Матвеевна обратилась к газете:
— Святик, я что-то не припомню: генерал Ерёменко приглашён на твой юбилей?
Газета сползла вниз, открывая озадаченное лицо Святослава Всеволодовича.
— Какого рожна? Мы с ним даже не приятели.
— Но ведь и не в контрах? — уточнила Лариса Матвеевна.
— Да вроде нет, — не совсем уверенно ответил Святослав Всеволодович.
— Вот и замечательно! Так я пошлю приглашение ему и супруге?
Хотя в конце фразы и стоял вопрос, Святослав Всеволодович сразу же разглядел в нём всего лишь камуфляж для жирной точки; потому буркнул: — Делай, как знаешь, — и вновь занавесился газетой.
* * *
Генерал Сологуб намётанным глазом определил, что начальство пребывает в лёгком смятении и, слегка поразмыслив, решил позволить себе некоторую вольность.
— Чего мурыжишься, Пётр Петрович, — спросил он, — али непонятка какая приключилась?
Генерал-полковник с прищуром посмотрел на хитрое лицо Михаила Ивановича, молча приоткрыл ящик стола, извлёк оттуда конверт и перебросил поближе к Сологубу. Тот взял конверт в руки, извлёк яркий бланк, прочёл содержимое и удовлетворённо кивнул.
