— Спасибо, вы свободны! — отпустил он медбрата и вернулся за стол.
Здоровый глаз Бухлова — повреждённый теперь был скрыт под повязкой — смотрел на незнакомца с надеждой. Тот, в свою очередь, так же разглядывал Бухлова, но двумя глазами, в которых плескался водоём иронии.
«Вольно ж ему надо мной издеваться», — подумал Бухлов, отводя потерявший надежду взгляд в сторону.
— Поговорим, Георгий Игоревич? — предложил незнакомец в штатском.
— А у меня есть выбор? — криво усмехнулся Бухлов.
— Совсем отказаться от беседы вы, конечно, не можете. Но вы вправе требовать не приватной беседы, которую подразумеваю я, а допроса под протокол. В таком случае мы переедем с вами в другое здание, где располагается организация, которую я представляю. Там я представлюсь вам по всей форме, а вы будете отвечать на вопросы, касающиеся вашей причастности к террористической деятельности. Такой расклад вас устраивает?
Бухлов, опустив голову, молчал.
— Вижу, что нет, — продолжил незнакомец. — Тогда давайте просто побеседуем. И если в ходе общения выяснится, что мы понимаем друг друга, протокол нам может и не понадобится.
Бухлов оторвал от пола взгляд, в котором вновь затрепетал лучик надежды.
— Я вас слушаю, — чуть осевшим голосом произнёс он.
— Вот и замечательно! — рассмеялся незнакомец. — Вам никогда не приходило в голову, милейший Георгий Игоревич, что вы чем-то схожи с древнеримским богом Янусом?
Бухлов неопределённо пожал плечами.
— Схожи, схожи, — продолжил настаивать на своём незнакомец. — Лик обывателя Георгия Игоревича Бухлова наше ведомство мало интересует. А вот со скандально известным представителем «жёлтой» прессы Жоржем Князевым — вы ведь так подписываете свои пасквили? — по одному вопросу нам бы хотелось прийти к взаимовыгодному соглашению.
Бухлов сглотнул и как заведённый повторил:
— Я вас слушаю.
— Слушайте, и не говорите потом, что не слышали. Мы безо всяких неприятных последствий, кроме, разумеется, тех, что зафиксированы у вас на лице, вытаскиваем вас из передряги, в которую вы угодили, а вы прекращаете преследовать чету Вяземских и навсегда забываете о «Латинском танго». По-моему, вполне равноценный размен, как вы полагаете?
«Значит, мои догадки были верны! — молнией пронеслось в мозгу Бухлова. — Я вплотную соприкоснулся с государственной тайной и меня решили укоротить. Спасибо, не убили. И что теперь делать? На терроризм этот пшик в электричке, ими же, наверняка, и устроенный, конечно, не тянет, но с таким «хвостом» редакторы могут побояться иметь со мной дело. Придётся соглашаться на их условия. А там — поглядим!»
— Я согласен, — выдавил из себя Бухлов.
— Отлично! — улыбнулся незнакомец. — Сейчас закрепим наше соглашение на бумаге. — Он пододвинул Бухлову бланк. — Подпишите!
Бухлов взглянул на бланк и вздрогнул, как от удара током.
— Подписка о сотрудничестве? — хрипло произнёс он.
— Она самая! — кивнул незнакомец. — Да вы подписывайте, Бухлов, подписывайте! Поверьте, в роли информатора вы нам не интересны. Но если захотите нарушить обещание, эта бумага поставит на вашей журналистской карьере крест. Подписывайте!
Бухлов вздохнул и расписался, где требовалось.
* * *
Ерёменко выслушал доклад Сологуба с каменным лицом.
— Вы сошли с ума? — поинтересовался он у закончившего доклад Сологуба очень спокойным тоном, который не предвещал знающим Ерёменко сотрудникам ничего хорошего.
— Никак нет, товарищ генерал-полковник, — поспешил успокоить начальство Сологуб. — Майор Максимов разработал и провёл операцию по личной инициативе, в свободное от службы время, самостоятельно, без привлечения кого-либо из сотрудников.
— А удостоверение сотрудникам полиции он что, «липовое» предъявил? — грозно спросил Ерёменко.
— Так точно! — лихо отрапортовал Сологуб.
— То есть как? — вытаращил глаза Ерёменко. — Нет, вы точно рехнулись. А если бы там «липу» распознали?
— Это в «задрюпинском»-то отделении? — удивился Сологуб. — Шутите, товарищ генерал-полковник.
— Ну, да, — смущаясь от нелепого предположения, и, одновременно, остывая, произнёс Ерёменко. — Это я погорячился. Ладно. Но ты мне об этом не докладывал!
— Никак нет! — гаркнул Сологуб.
— Что «никак нет»? — удивился Ерёменко.
— Так точно, не докладывал!
— Ну, что ты, Михаил Иванович, — поморщился Ерёменко. — Генерал-лейтенант, а шутишь, как полковник.
— Виноват.
— Извинения приняты. В следующий раз, прежде чем ко мне идти, потренируйся.
— Есть потренироваться!
— Ладно, — усмехнулся Ерёменко. — Присаживайся, Михаил Иванович, — всё это время Сологуб стоял навытяжку подле стола. — Рассказывай, зачем вся эта кутерьма понадобилась.
«Пронесло!» — с облегчением подумал Сологуб, присаживаясь на краешек стула.
— Ну? — поторопил его Ерёменко.
— Как мы с вами и предполагали, Пётр Петрович, — начал Сологуб, — операция по внедрению Ларисы Максимовой в окружение Екатерины Вяземской была проведена её матерью успешно. И как-то в разговоре Екатерина обмолвилась, что их с мужем достаёт некий назойливый журналист. Майор Максимов без труда узнал и имя этого журналюги, и то, что именно он является автором той скандальной статьи, из-за которой у него с погона слетела звёздочка.
— Не угомонился, значит, на том писака, — сквозь зубы произнёс Ерёменко.
— В том-то и дело, — подхватил мысль Сологуб. — И решил Максимов разом двух зайцев пострелять: и Вяземских от докуки избавить, и за Контору посчитаться…
— Но-но, ты это брось, — перебил Сологуба Ерёменко. — Или ты, — он подозрительно посмотрел на генерал-лейтенанта, — считаешь, что Максимова за сей подвиг к правительственной награде представить следует?
— Нет, этого я не считаю, — заверил начальство Сологуб, был помилован и поощрён на продолжение рассказа. — А вот награда от Вяземского, в виде дружбы, ему, я полагаю, положена.
— То, что полагаешь ты — это одно, а что полагает сам Вяземский?
— Поживём — увидим, — пожал плечами Сологуб.
* * *
— То есть, ты полагаешь, что я теперь как бы Максимову должен?
Катя пожала плечами.
— Ну, не то, чтобы, но, вроде как, и да. Мы должны.
— А не кажется тебе, — прищурился Старх, — что эта услуга нам, как бы это помягче выразиться, навязана?
— Нет, не кажется, — тряхнула головой Катерина. — Я в этом нисколько не сомневаюсь. Однако ценность услуги это ничуть не снижает.
— А ничего, что ты сама, и совсем недавно, не рекомендовала мне иметь каких-либо дел с Максимовым?
