— Значит, это магазин на колесах? Крайне остроумно! А куда вы направляетесь?
— В Билину… Господин доктор и его дети хотели бы увидеть удивительный аэроплан.
— В таком случае можете поворачивать обратно. Аэроплана больше не существует!
— Он разрушен?
— Вдребезги!
— Несчастье?
— Нет, преступление!
Резким движением механик повернулся и постучал в маленькое окошко, вделанное в стенку. Оно распахнулось, и шофер почтительно пробормотал:
— Господин доктор! Совершенно непредвиденное обстоятельство.
Офицеры с интересом всматривались в мелькнувшее в окошке лицо. Это было красивое мужское лицо, но поразительно бледное под гривой черных волос. Молодые люди невольно вздрогнули, поймав на себе пристальный взгляд лихорадочно сверкающих глаз.
— Что тебе нужно, Клауссе?
— Вот господа офицеры говорят, что военный аэроплан в Билине разрушен. Стоит ли продолжать путь?
Доктор безразлично ответил:
— Благодарю вас, господа. Поезжай, Клауссе. Мы задумали посетить Билину — так едем же туда!
Начальники патруля машинально отдали честь доктору.
Окошко захлопнулось, мотор захрипел, автомобиль тронулся с места, миновал отряд, выстроившийся вдоль просеки, и помчался вперед. Кавалеристы продолжали свой путь…
Изнутри автомобиль представлял собой просторный четырехугольник, разделенный перегородкой на две неравные части. В нем разместились пять человек. Доктор, стоя у стены, в глубине, старался прикрепить к ней металлические проволочки.
Четверо совсем молодых людей с явным интересом следили за его движениями. В них легко было узнать Триля и его неразлучных спутников: Джо, Сюзанн и Китти.
Сюзанн, указывая на проволочки, спросила:
— Долго еще это продлится?
— Нет, Сюзи! За десять минут все будет исправлено.
— И мы опять полетим?
— Непременно.
— Ах, я буду в восторге! Знаете, я будто не живу с тех пор, как разрыв электрического проводника вынудил нас коснуться земли…
— Что, впрочем, совершилось при благоприятнейших условиях.
— Да, да, конечно! Просека попалась нам как раз вовремя. Я отлично понимаю, что на открытой местности нас бы заметили сразу, и мы уже не успели бы превратить аэроплан в автомобиль, застигни нас солдаты. Ах, — закончила девочка раздраженно, — эти австрийские солдаты, как саранча, — они повсюду! Если бы мы только могли вам помочь!
— Научитесь, научитесь, дорогие друзья! Замените меня впоследствии.
— Вас заменить невозможно. Да если бы и так, мы не хотим. Вы наш руководитель, и останетесь им.
Он пожал плечами. Сюзанн настаивала:
— Нет, нет я не говорю, чтобы мы вас убедили, мы… Но наш Король, Джуд Аллен, который все знает, ему удастся вас убедить, и вы поймете, что обязаны жить!
— А затем, — прибавил Триль, — когда вы восстановите честь Франсуа д’Этуаля…
— О мой бедный Триль, честь Франсуа интересовала меня в недалеком прошлом, потому что была надежда на ее будущее, была любовь… Теперь же, если бы оставался только он, ничто бы не помешало мне расстаться с этим существованием, где душа мучается в вечной агонии. Но я хочу жить и мстить за тех, кто погиб под развалинами замка Фэртаймов.
Доктор вернулся к прерванной работе, а его юные спутники занялись своими делами.
Вдруг автомобиль выскочил на открытое пространство. Шофер вынужден был затормозить.
Со всех сторон машину окружили жандармы. Два эскадрона расположились лагерем, перекрывая дорогу лошадьми. Во главе эскадронов можно было видеть капитана, недоверчиво поглядывающего в сторону автомобиля.
— Стой! — сухо скомандовал он.
Закрепив колеса, механик постучал в окошечко, которое позволяло ему поддерживать связь с теми, кто находился внутри фургона. Окошко приоткрылось, и шофер увидел тревожный взгляд доктора, обращенный на него.
С легкой дрожью, пробежавшей по губам, он прошептал:
— Клауссе, мне не хватает еще четырех минут.
Шофер понял, что нужно выиграть время во что бы то ни стало. Слегка расслабившись, но не убирая руки руля, как можно спокойнее обратился к капитану, который постоянно держал его под своим инквизиторским взглядом.
— Добрый день, господин капитан! Вы так внимательно вглядываетесь в меня, что я возьму на себя смелость предположить, мое лицо показалось вам знакомым… Я же вас совсем не знаю… Но мы, механики, встречаем столько народа, что все-таки позволю себе приветствовать вас.
Жандарм слушал его, злобно улыбаясь.
— Мне нужны не приветствия, а ваши объяснения.
— Как? Разве простой шофер способен объяснить что-либо армейскому офицеру?
Капитан резко прервал говорившего.
— Молчать! Что вы здесь делаете?
Клауссе поднял руки к небу, точно приглашая его в свидетели, что всего минуту назад понял, по какой причине был вынужден затормозить.
— Вы правы, на этот счет я могу дать объяснения.
И он понес такую околесицу, что окончательно выведенный из терпения офицер, топнув ногой о землю, прорычал:
— Довольно, черт возьми! Замолчите!
Клауссе так и застыл с разинутым ртом.
Взяв себя в руки, жандармский офицер продолжал уже более спокойным тоном:
— Отвечайте по существу, кратко и точно.
Во всей внешности шофера отразилось такое неподдельное удивление, что оставалось, взглянув на него, безнадежно махнуть рукой:
— Что поделаешь с этим олухом?
На что шофер возразил, бормоча:
— Когда я говорю, вы кричите: «Молчать!» Но стоит мне замолчать, вы сразу же требуете ответа! Прямо ума не приложу, что делать?
— Что за животное! — прошипел жандарм, пожимая плечами.
И точно успокоенный этим грубо брошенным оскорблением, продолжил:
— Отвечайте, но без лишних разговоров, по одному слову на каждый вопрос! Куда направляетесь?
— В Билину.
— Откуда едете?
— Ну, разумеется, из Дрездена, я там работаю!
— Значит, у вас имеются бумаги?
Клауссе запротестовал:
— Бумаги? Вот выдумка! В Дрездене меня хорошо знают: весь город подтвердит, что этот автомобиль принадлежит знаменитому доктору Листшею!
— Но это все-таки не помешает мне осведомиться, имеете ли вы разрешение вообще состоять в шоферах?
Клауссе почесал голову с видом человека, которому до крайности досаждают. С серьезным видом он ощупал карманы.
