— Что такое?.. Ведь я же знаю каждый уголок на своей «Матильде».
Он вскочил с койки, оделся и, быстро выйдя из каюты, взбежал на палубу.
Он ничего не узнавал вокруг.
Ища глазами кого-нибудь, чтобы расспросить в чем дело, он увидел какого-то маленького матроса, который на его немецкий вопрос ответил по-английски:
— Не понимаю…
Фон Крашу начало казаться, что он сошел с ума; на немецком судне отвечают по-английски; вместо матросов он видел каких-то молокососов в матросских платьях. Вдруг взгляд его остановился на молодом человеке с командирскими галунами на фуражке.
— Простите… Что это за судно?
— Это яхта «Елизавета», а я ее капитан.
«Еще молоко на губах не обсохло, а уже капитан… Это положительно какой-то кошмар!» — подумал фон Краш. Вслух заметил:
— Кто же тот безумный человек, который доверил вам, почти мальчику, командование судном дальнего плавания?
— Этот «безумный» — лучший из людей, он делает из бездомных и бесприютных бродяжек честных граждан. Это — Джуд Аллен, наш Король, «Король молодых босяков».
Он помолчал и прибавил:
— Однако прошу вас вернуться в вашу каюту. Таков приказ. С вами желают говорить…
— Кто?
— Я не обязан отвечать…
— Что же с моим судном? С «Матильдой»?
— С немецкой яхтой? Ее сегодня ночью пустили ко дну.
XIII. Лицом к лицу
В каюте его ждал Франсуа д’Этуаль.
Ошеломленный всеми последними неожиданностями, фон Краш почти упал на свою койку. Все поплыло у него перед глазами. Колесо фортуны резко повернуло в другую сторону. Мысли его путались в голове.
— Господин фон Краш, желаете ли вы меня выслушать?
Голос инженера звучал с глубокой грустью. И почему-то вид инженера пробудил смутную надежду в сердце закоренелого преступника.
— Я слушаю, — сказал он тихо.
— Сначала я объясню, каким образом вы оказались здесь. Этому во многом способствовал мой воздушный корабль, управляемый верными и преданными мне людьми. Экипаж вашего судна был уничтожен, а вместо него на борт взошли мои люди и приняли на себя его обслуживание. Когда вы после банкета, в еду которого был подмешан опий, уснули — вас на моем воздушном судне доставили на эту яхту, а «Матильду» пустили ко дну, забрав с нее груз. Я хотел бы вас помиловать, ради вашей дочери…
— Меня помиловать?
— Да, ради несчастной молодой женщины, которую вы собирались погубить, как и нас всех, только потому, что она не хотела преступлений…
— Однако что вы называете помилованием?
— Я высажу вас в каком-нибудь глухом порту, где вы обязуетесь жить, и дам вам средства к существованию.
— Да, да… Но вы, конечно, чего-нибудь потребуете от меня в обмен на мою свободу?
— Только одного. Вы дадите мне письменное признание за подписью Кремерна фон Краша, что возведенное вами на меня обвинение, обесчестившее меня, — ложно.
Лицо шпиона приняло мрачное выражение. В нем говорила гордость при мысли, что он укрощен, как дикое, взбесившееся животное.
— Так!.. Значит, вам нужна реабилитация… И вы станете счастливым, знаменитым, всеми почитаемым человеком…
Франсуа д’Этуаль молча слушал.
— Мне же придется весь остаток жизни прожить в безвестности, быть может, даже гонимым и преследуемым, так как мое открытое признание развяжет против меня руки полицейским — полиция всегда безжалостна к побежденным в борьбе.
В тоне его усилилась горечь.
— Моя жизнь превратится в сплошной кошмар… Меня могут таскать по судам… И в перспективе может ожидать каторга…
В глазах его вспыхнул огонь злобной насмешки.
— И вы думаете, что я приму ваше условие?
Лицо инженера выразило изумление. Он, по-видимому, не ожидал такого оборота дела.
— Но что же тогда вам надо? — воскликнул он.
Шпион расхохотался бешеным смехом.
— Что мне надо? Не знаю сам… Мое положение безвыходно… Но все же у меня есть одно, последнее, удовлетворение. Я, разумеется, упаду в пропасть, но потащу за собой и вас. Вы ничего не выиграете. Вы останетесь по-прежнему опозоренным, вынужденным разыгрывать роль умершего под угрозой снова попасть на скамью подсудимых… Ха-ха-ха, вы победили, но ваша победа стоит моего поражения! Поверженный окончательно, я имею удовольствие сознавать, что вы сейчас несчастнее и удрученнее, чем когда бы то ни было!
Фон Краш, казалось, совершенно опьянел от мстительной радости.
— Как отрадно мщение, когда уже не на что надеяться! Я не смел и ожидать такого удовлетворения! Это почти примиряет меня с моей участью!.. Да, Лизель сама похитила у вас кинжал, которым вы ее будто бы поразили… Да, мой наемник подделал ваш почерк в письме… Да, милое созданье, выдрессированное мной, симулировало помешательство… Знайте это, знайте, Франсуа д’Этуаль… Но это вам не поможет… Вам никто не поверит… Ну, что, хорошо я мщу за себя?
В каюте снова раздался довольный смех шпиона. Но на этот раз он быстро утих. Фон Краш, улегшись на свою койку, повернулся спиной к собеседнику.
— Теперь я ваш пленник, — сказал он. — Делайте со мной что хотите, но вы ничего от меня не получите.
Франсуа, ничего не ответив, вышел из каюты.
XIV. Неожиданный свидетель
Яхта «Елизавета» после благополучного перехода прибыла в Триест. Аэроплан, находившийся до сих пор на борту, отправился с механиком Клауссе в Шотландию, туда, где он был построен.
На борту яхты царило непривычное оживление.
— В котором часу посещение? — слышится разговор Китти и Джо.
— В одиннадцать.
— О, у нас еще есть время!
— Ну нет, надо все закончить гораздо раньше, когда ждут такого посетителя!
— Не понимаю, какая польза от того, что он явится…
— Я тоже не понимаю. Но мисс Эдит не плачет, а мосье Франсуа сказал ведь нам, что сегодня все закончится!
— Увидим!
Юноша и девушка стояли у борта яхты и смотрели на величественные и грозные суда, стоявшие на рейде у Военного Моста… Это были австрийские крейсера.
— Он находится там, — указал по направлению к крейсерам Джо.
Через некоторое время от одного из судов отделилась шлюпка с двумя пассажирами на борту и взяла курс по направлению к яхте «Елизавета». Все находившиеся на судне высыпали на палубу.
— Плывет, плывет, — раздалось со всех сторон.
— Без четверти одиннадцать… Он аккуратен… — сказала Сюзанн, взглянув на часики с браслетом.
