В этот самый момент дверь отворилась, и вошел Кауфман. Он подошел к Нилии и схватил ее за кисти рук. Молодой Прайс в своем тесном ларе, уступая настоянию Нилии, шептал:
— Надо лгать! Надо искажать истину, раз ты это находишь нужным, Нилия, лги, лги ему!
Вслед за этими шепотом раздался голос Кауфмана:
— Ты видишь?
— Вижу Робера Лавареда; он в каземате крепости!
— В каком? — спросил Кауфман.
— В каземате под № 131! — ответила Нилия, и Джеку показалось, что она умышленно говорит громче, чтобы он мог слышать ее.
— Что он делает?
— Он спит. Его подземный каземат приходится за оградой стены, под садом старого богача Бабинова… Лаваред не может уйти из своей тюрьмы, так как над ней лежит толстый слой земли, а над самым сводом его каземата стоит на кирпичном пьедестале бронзовая урна, которая всегда служила вазой для цветов!
— Довольно, не болтай шуток, отвечай только на мои вопросы! — резко оборвал Нилию Кауфман. — Надеется ли Лаваред, что его друзья освободят его?
— Нет, но он думает, что улики против него недостаточны и что к нему отнесутся милостиво!
— А кузен его Арман Лаваред?
— Он и жена его, а также Лотия Хадор теперь на пути в Каир; послезавтра они прибудут сюда, в три часа пополудни, они будут на площади Руннеле у фонтана, женщины в наряде арабских женщин, под покрывалом, француз в белом бурнусе и с жезлом, на котором изображена золотая фигура сфинкса, вместо набалдашника.
— И мы захватим их! Говори! Захватим?
— Да, если в назначенный день и час вы будете на месте! — ответила Нилия.
— Куда они намерены направиться после того?
— Не знаю…
— Ты должна знать! Ищи, смотри!
— Я ищу, но ничего не вижу! — слабеющим, точно замирающим голосом произнесла Нилия.
— Я хочу, требую, чтобы ты видела! — строго и повелительно приказал Кауфман.
— Я старалась увидеть, но нет, не могу… все застилает туман.
— Ты увидишь! — злобно и визгливо воскликнул немец. — Хоть умри, а рассмотри!
Наступило молчание, затем из груди девушки вырвался жалобный стон.
— Довольно! Довольно! Не мучайте меня, мне больно. Ах, больно! Больно!.. Я не могу!
Этот изверг мучил, тиранил, истязал свою несчастную жертву. Джек, позабыв всякую осторожность, готов был выскочить из ларя и наброситься на немца, как вдруг услышал голос последнего, говоривший как бы сам с собою:
— Нет, здесь я наталкиваюсь на какое-то непреодолимое сопротивление. О, насколько несовершенна еще наука! Ну что делать, все же я получил драгоценные сведения. Послезавтра, три часа пополудни, на площади Руннеле. Надо сейчас же сообщить об этом Сирдару, чтобы успеть принять вовремя все необходимые меры. Отдохни теперь, Нилия, слышишь, отдыхай и забудь!
Некоторое время все было тихо, затем донесся металлический звук лесенки и защелкивание трапа. Джек все еще прислушивался, затаив дыхание, как вдруг крышка ларя разом откинулась к стене, — и перед ним очутилась Нилия. Тихим, монотонным голосом она проговорила, глядя куда-то в стену:
— Я солгала, не послезавтра, а завтра Арман Лаваред и его спутницы прибудут в Каир. Ты увидишь их на площади и скажи им, где находится каземат кузена. Запомнишь? Да? Ну а теперь иди, пора, не теряй ни минуты, он сейчас вернется… иди!
— Но вы? Неужели я должен вас оставить здесь?
— Не думай обо мне. Надо прежде спасти Робера Лавареда. Если тебе это удастся, приведи его сюда, в эту передвижную крепость.
— Да, да! — воскликнул Джек. — Я похищу у англичан одновременно и эту неприступную и таинственную крепость, и обеих их жертв!
Но Нилия не дала ему продолжать и почти насильно стала толкать к двери.
— Беги, беги, опасность грозит тебе! — говорила она и сама открыла для него трап.
Машинально повинуясь ей, Джек взбежал вверх по лесенке и распластался плашмя на крыше, чтобы, не будучи замеченным, осмотреть окрестности; часовых нигде не было видно. Не теряя ни минуты, он спустился вниз, нажал пружину трапа, который снова захлопнулся, и со всех ног бросился в ближайшие кусты, а оттуда уже благополучно добрался до своей комнаты, не встретив никого по дороге.
Сначала он думал, что не заснет всю ночь, но усталость взяла свое. Заря уже занималась, когда он проснулся, бодрый и полный сил. Настало время действовать. С сознанием этого в нем проснулись новые силы и новая энергия. В три часа дня он встретит Армана Лавареда, сообщит ему все сведения, полученные от Нилии, и вместе они найдут средство спасти Робера, придумают, что предпринять и как осуществить свой план.
Все утро он был в сильном волнении; завтракал наскоро и плохо и наконец около двух часов пополудни, когда все европейцы поголовно предаются отдыху, вышел из резиденции Сирдара. Жара была невыносимая, солнце палило нещадно, жизнь и движение в городе совершенно замерли.
Молодой человек миновал мечеть султана Гассана и вышел на площадь Руннеле, где заманчиво журчала струя фонтана; он остановился в тени мечети и стал ждать. Вот три фигуры, мужчина и две женщины под густым покрывалом, появились на площади. Джек, недолго думая, подошел к ним и стал дружески пожимать Арману руку со словами:
— С прибытием вас, сэр Арман Лаваред!
И Лаваред, и его спутницы смотрели на юношу с недоумением; они полагали, что под арабским нарядом никто их не узнает, а вдруг этот молодой мальчик узнает их с первого взгляда.
Впрочем, Джек вскоре разъяснил им все, сообщив о своих опасениях относительно жизни Робера Лавареда, рассказал о тайне, кроющейся в стенах карроварки, и о драгоценных сведениях, добытых им вчера от Нилии. Арман и обе женщины горячо благодарили его.
Тогда, пользуясь благоприятной минутой, Джек обратился к ним с просьбой сделать его орудием спасения Робера Лавареда.
— Он по моей вине томится в тюрьме, и я не успокоюсь до тех пор, пока не спасу его, даже ценою своей собственной жизни! — говорил юноша.
Те были очень тронуты таким самоотвержением с его стороны и обещали исполнить его просьбу.
— Ваше предложение помочь нам пришлось как нельзя более кстати, — заметил Арман. — Хотя я хорошо владею английским языком, но все же в выговоре у меня слышится иностранный акцент, который привычное ухо легко может отличить, тогда как вы…
— Прекрасно! Однако уйдемте отсюда! Я боюсь, чтобы кто-нибудь не узнал вас! Ведь у вас есть, наверное, какое-нибудь пристанище в городе, где вы можете считать себя в безопасности?!
— Да, конечно, мы остановимся в доме копта Кедмоса, так как там нас никто не станет искать!
— Ну, так идите же туда и по возможности не показывайтесь на улице, а завтра я зайду к вам, и мы решим наш план кампании!
