— Отпусти дверь, сука! Завалю же! Полиция!
Потеря пыхтел, давя дверь. На помощь пришли опера с земли и вдвоем распахнули дверь. Сечин ворвался внутрь. Потеря тут же шарахнулся назад, выставив руки:
— Ты не представился! А я испугался!
— Пугливый? — ревел Сечин. — Ты у меня до старости заикаться будешь, ушлепок!
Сечин замахнулся. Потеря был не из робкого десятка и в ответ только вытянул шею.
— Да за что?! Я чист!
— Это нам решать. Осмотритесь, — кивнул Сечин операм. Они шагнули внутрь и разошлись по комнатам. Потеря нервно завертел головой. — Что, потеря потерь, добегался?
— Я ни от кого не бегал.
— Правда? — Сечин выхватил пакет у него из руку. Внутри лежали несколько полных пивных банок. — Шикардос! А это на какие шиши?
— Пипец, так спрашиваете как будто там… не знаю, лимузин. Это пиво!
— На вопрос отвечай, — рявкнул Сечин.
— Я зарплату получаю.
— И где ты работаешь, потеря потерь?
— Хватит меня так называть. Грузчик я, в переездах помогаем людям.
— А потом их обчищаешь?
— Спросите у них! — возмутился Потеря. — Меня б выперли давно.
— Адрес работы и телефоны?
— Зачем?
Сечин угрожающе схватил его за грудки и вздернул:
— Ты у меня, б… дь, договоришься сегодня, в натуре.
— Ладно-ладно!
Потеря назвал адрес. Достав телефон, нашел номер и продиктовал. Сечин с угрожающим недобрым видом записал все. Вернулись опера:
— Все чисто вроде.
— А в чем дело вообще, мужики? — не выдержал Потеря. — Я могу вообще спросить? Вы имеете право так ко мне вламываться?
— Потеря потерь, ты на условке. А еще у тебя две ходки. Мы можем тут жить с тобой, если захотим, понял? Шикардос, правда? Хочешь жалобу писать — вперед — но тогда я тебе вообще не завидую.
— А сейчас завидуешь? — огрызнулся Потеря. И тут же пожалел об этом. Сечин схватил его за локоть и вывернул руку.
— Мужики, пакуем урода и в отдел.
***
— Ни за каких цыган я не знаю ничего, Викторович. Ты ж в курсах, наркота не моя тема.
Поигрывая ключами, Бэха словно в подтверждение сплюнул. У него была мерзкая привычка сплевывать сквозь зубы, с характерным цокающим звуком. Мимо них проползла старенькая «шестерка». Туров проводил ее глазами, пока машина не скрылась за поворотом в лабиринте гаражей.
— Бэха, придется напрячься. Мне нужны эти цыгане.
— Б… дь… Ну ладно, покалякаю кое с кем сегодня-завтра. Что они натворили?
— Может быть, ничего. Они толкают наркоту на Соплевке. Где-то между кольцом и Волгоградской.
— Курмыш большой.
— Был бы маленький, я бы тебе не звонил. А у тебя в Соплевке корешей много.
— Не так уж и много…
Туров хмыкнул.
— В натуре? Бэха, по ушам кому-нибудь другому проезжай, не мне. Я хоть и из убойного, а сводки почитываю. На Соплевке и вообще в той части Северного района автокраж больше всего. Хочешь сказать, эти пацаны не тебе товар несут?
Бэха повертел ключами, тоже ухмыльнулся.
— Ладно, Александр Викторович, не включай только свои мусорские штучки. Я пробью тему.
— Нужны имена и адреса. Кто толкает, что толкает, где именно, как его найти. Поговори со своими пацанами. Наверняка там каждый второй на игле.
Пока одни опера из группы по расследованию убийств отрабатывали подозреваемых, Туров занялся агентурой. Бэха был одним из самых продуктивных осведомителей. Он промышлял перекупкой краденого, специализируясь на автомобильных запчастях и аксессуарах — от аккумуляторов до шин и магнитол. С Бэхой Туров встречался, как правило, на окраине спального района, где обитал Бэха. Здесь располагались гаражные массивы, наземные открытые стоянки и кооперативы, а также сопутствующие точки по торговле запчастями, полулегальные автомастерские и прочие около-автомобильные объекты — для Бэхи это была родная стихия.
— Кстати, за наркоту, — сказал Бэха. — Сплетня по району ходит. Типа какие-то неместные, но блатные и крутые пацаны покупателя ищут. И базар идет о какой-то большой мазе. Может, килограмм, может, несколько.
— Поподробнее что-нибудь можешь узнать?
— А надо?
Эту информацию Туров мог передать в отдел наркотиков УВД или в Наркоконтроль. Но заставлять собственного агента добывать информацию, рискуя подставиться, ради чужих заслуг — дело неблагодарное. Поэтому Туров пожал плечами:
— Если что всплывет, цинкани мне. А спецом на эту тему шуршать не надо.
Бэха сплюнул на изрисованную граффити стену.
— Базара нет, Александр Викторович.
— И еще. Про «Вегас» знаешь что-нибудь?
— Типа город?
— Типа казино. Или игровые автоматы. Где-то на Соплевке или рядом с ней.
Бэха задумался.
— Есть пара бывших игровых залов, которые ваши прикрыли давно еще… Но в одном пивнуха сейчас, во втором магазин. Викторович, ты же знаешь, они осторожные сейчас. Где-нибудь на хате может даже играют. Вывески никто не вешает, вход только для своих. Но я про такой не слыхал даже. «Вегас», говоришь?
— Своих пацанов поспрашивай. Прямо сегодня. Придумай что-нибудь. Например, человечка ищешь, который тебе бабло должен, и слышал, что он в «Вегасе» иногда отирается… Не мне тебя учить.
***
— Я вам еще раз, блин, говорю, вечером в воскресенье я в кабаке был!
— Кучеряво живешь? По кабакам шарахаешься, потеря потерь?
— Хватит меня так называть.
Сечин выдохнул ему в лицо дым и повторил:
— Потеря, б… дь, потерь.
Потеря сжал зубы, но он был не в том положении, чтобы показывать характер. Он сидел в наручниках в камере для допросов, и не самая приятная в его жизни беседа с полицией продолжалась уже больше часа.
— Послушайте. Я в натуре говорю. Условку отмечал.
— Шикардос. Целых пять дней ждал? Типа выдержка или воздержание? Или что?
— Сказал же, работа у меня. Грузчик я. Конец недели, начиная со среды, у нас самые хлебные дни. Никто ж в понедельник не переезжает?
— А воскресенье?
— Ну вот я отработал — и вперед. В понедельник выходной. У нас по понедельникам обычно работы никакой, отдыхают все.
— С кем был?
— Говорил же уже, блин!
— Надо будет, будешь как попка-дурак повторять снова и снова, — рявкнул Сечин. Снова выдохнув дым в лицо Потере, он пододвинул ему лист бумаги и ручку. — Пиши всех, с кем квасил. Имена, фамилии, телефоны.
