— Недостаточно хорошая. Если можно приводить гостей, это все упрощает.
— Нужно хлопнуть одного из клиентов и под его прикрытием войти, — догадался Сечин. — Может, Малькова надо было подтянуть?
— Продолжаем наблюдение, — отрезал Кузьмин.
Савченко отвернулся и закурил, пряча сигарету в ладони, чтобы издалека не был заметен огонек.
— Что ей нужно? — спросил он.
Туров, опирающийся спиной о ствол дерева, вздохнул.
— Не знаю. Чем дальше, тем… тяжелее.
— А ты как хотел? Это жизнь.
— Я ее понимаю, вот что самое паршивое. Да, ей тяжело. Я на работе все время. Но какого черта она меня понять не может? Вот мне что сделать — увольняться? В сторожа идти или там, не знаю, в охрану?
— Поговори с ней.
— О чем, блин? Обо всем уже говорили.
— Ты когда закончишь универ, получишь диплом — попробуешь на повышение пойти?
— Если получится.
— Вот об этом и поговори. Скажи, донеси до нее, что ты хочешь того же, чего и она. Больше времени проводить с семьей. Покажи, что вы заодно. Просто нужно потерпеть.
Туров нехотя пожал плечами.
— Посмотрим.
Савченко докурил. Тщательно затушил окурок об землю. В эфире хрипнул голос Матвеева:
— Еще двое подтягиваются, прием.
— Вижу.
— Когда Валя была жива, — сказал Савченко, — у нас тоже были проблемы. Как у всех. Но знаешь, о чем я жалею все эти годы? — Туров промолчал, вопрос не требовал ответа. — Я мало с ней разговаривал. Понимаешь? Не говорил, что ценю ее. Что… — он не закончил, проглотив остаток фразы, а после паузы хмуро продолжил: — Все было само собой. Как будто так и надо. А потом… А потом говорить все это стало просто некому. Понимаешь, к чему я? Цени ее, Туров. Пока есть что ценить.
Туров промолчал в ответ.
А потом снова ожила рация:
— Посадка, к вам кажется гости.
Их было двое. Двое парней лет по 20 с небольшим. Они вышли из дверей клуба, чтобы куда-то позвонить. Закурили. А потом тот, который звонил, двинулся в сторону погруженной в темноту лесопосадки. Второй за ним.
— Отлить, — хмыкнул в эфире Сечин. — Мужики, вы там пацанов не пугайте. А то знаете, струя штука непредсказуемая.
— Туров, Савченко, ваш ход, — скомандовал Кузьмин.
— Понял, — тихо шепнул в наушник закрепленного на ухе микрофона Туров и осторожно шагнул за кусты, прячась в густых и темных зарослях.
Двигаясь к лесопосадке, подвыпившие парни увлеченно беседовали.
— Я те говорю, какой там закон равновесия. Какой там закон притяжения, мля. Фуфло все это. Полный порожняк. Гонево.
— Закон подлости?
— Зер гут, йа-йа, — авторитетно кивнул парень. — Закон подлости. Главный закон в мире.
— Закон подлости, значит?
— Я те говорю.
— Погоди. Дай разобраться. — второй парень икнул. — Все будет ровно так, как ты НЕ хочешь?
— Ага. Ты вкурил.
— Погоди. То есть вот смотри. Если я хочу чтоб все было ништяк, я че, должен говорить: «Хоть бы все было вообще херово»?
— Молоток, ага.
Они подошли к границе лесопосадки и принялись расстегивать штаны. Второй парень с чувством громко выдал:
— Чтоб у нас все было вообще херово!
Оба заржали.
В этот момент из темноты выпрыгнули опера.
— Полиция! А ну стоять!
Они рявкнули тихо, но достаточно для того, чтобы обескуражить парней. Второй машинально отпрянул, выставив руки перед собой. Первый же оказался проворнее и рванул бежать. Савченко прыгнул к нему, но парень ловко увернулся, оттолкнул опера и бросился удирать вдоль лесопосадки.
— Ах ты сука, — прошипел Савченко, вставая. Ладонью он угодил в какую-то грязь и сейчас молился, чтобы это была не моча одного из посетителей «Вегаса». Туров уже скрутил второго парня, поставив его на колени и тыча пистолетом в затылок.
— Не ори, не вякай, молчи, понял меня?
Парень испуганно закивал. Савченко подошел к нему, сделал вид, что прощупывает карманы — на самом деле он вытер об парня свою перепачканную ладонь.
— Зовут как?
— И… Игнат.
— Короче, так, Игнат. Слушай сюда, — тихо, но внушительно заявил Савченко. — Если ты нам поможешь, мы тебя отпускаем. Если нет, сегодня ты ночуешь в камере. Понял меня хорошо? — парень закивал. — Что выбираешь?
— Что… что вам надо?
— Войти в «Вегас».
Игнат обреченно закатил глаза. Покосился в темноту, куда удрал его проворный приятель, и зло пробормотал:
— Закон подлости, значит? Сука, блин…
Туров и Савченко вместе с Игнатом направились к игровому клубу, Кузьмин хорошо видел это в бинокль. Он обернулся назад. В салоне фургона сидела группа бойцов СОБРа, Кузьмин кивнул их командиру:
— Готовы? — затем велел водителю: — Заводи.
Туров и Савченко шли рядом с Игнатом, старательно изображая его лучших друзей.
— Не дергаешься, спокойно называешь код, говоришь, что выходил встретить друзей, — инструктировал Савченко. — Брыканешь — я тебе обеспечу года три-четыре на нарах, усек?
— Усек, — мрачно отозвался Игнат. — Слушайте, я это… в туалет так и не сходил.
— Тогда тебе тем более важно сделать все как надо. Или придется ходить под себя. Жестоко, братишка, зато правда.
Игнат сделал все как надо. Когда они подошли к мощной двери клуба, он нажал на кнопку звонка.
— «Излом», — назвал он сегодняшнее кодовое слово. — Я вернулся. Со мной двое еще.
Он поднял глаза на камеру. Туров и Савченко последовали его примеру. В ответ тишина. Они переглянулись.
— И что за черт, Игнат?
— Я откуда знаю? — Игнат испуганно нажал на кнопку звонка. — «Излом». Алё.
И дверь открылась. На пороге возник охранник, подозрительно покосился на оперов.
— А где второй?
— Мы за него. — Савченко выхватил оружие и, схватив охранника за куртку, ткнул ствол ему в горло. — Полиция!
— Начали! — рявкнул в ухе Турова голос Кузьмина. Туров с пистолетом наголо помог Савченко выдернуть наружу охранника и повалить его на пол. Где-то рядом заревел двигатель: к распахнутым дверям клуба несся фургон. На ходу дверь распахнулась, и из фургона посыпались темные тени в бронежилетах и с автоматами.
Туров бросился внутрь. Узкий коридор, в конце которого висела еще одна камера наблюдения.
— Здесь камера! — крикнул он в микрофон рации на ухе. — Заходим, заходим!
