Возможно, было еще не поздно сбежать в лес и зажить самостоятельной жизнью?
Найдя наконец чистую тарелку, он встал в полутемном шатре, пытаясь то ли набраться мужества и удрать, то ли вернуться к кострам и людям. Грязное зеркало над раковиной отразило его фигуру, и он тупо уставился на свое отражение, едва узнавая себя. Два восхода солнца тому назад он был уважаемым членом обезьяньей гвардии, ему доверяли Лука и сам Цезарь. А сейчас он был предателем и рабом, которого едва не убили за то, что он пролил немного супа.
«Как я дошел до такого? – подумал он. – Кем я стал?»
Он больше не мог вернуться в крепость, он прекрасно это понимал. Даже если бы он не сказал Полковнику, где она была расположена, Цезарь и другие обезьяны все равно никогда бы не простили ему этого предательства. Он мог или остаться с людьми и надеяться, что Рыжий поможет ему выжить, или рискнуть дезертировать из лагеря, став для обеих сторон отверженным и предателем.
Ни одна из этих возможностей не сулила ничего хорошего в будущем.
Не в состоянии больше смотреть на себя, он стал отворачиваться от зеркала как раз в тот самый момент, когда в нем появилось еще одно лицо.
Резко обернувшись, он увидел стоявшего у него за спиной Цезаря, пристально смотревшего на него холодными беспощадными глазами. Его ледяной взгляд был страшнее, чем множество осуждающих слов или рычаний, которые он мог бы произнести.
«Нет, – суматошно подумал Снежок. – Ты не можешь быть здесь!»
Запаниковав, он кинулся к выходу, но дорогу ему преградил Лука. Громадная обезьяна с седой спиной мрачно глядела на Снежка, и этот взгляд пощады не обещал. Снежок крутанулся в противоположную сторону, но там его ждал Ракета.
Он был окружен.
Снежок снова отступил к раковине, и Цезарь медленно стал подходить к нему.
– Где Полковник? – грозно спросил он.
Хотя молодой самец гориллы был крупнее и сильнее Цезаря, он сник под угрожающим взглядом шимпанзе. Он сглотнул слюну и заговорил:
– Он уехал.
Цезарь скептически посмотрел на него, подошел ближе.
– Уехал?
Затравленно оглянувшись, Снежок заметил, что остальные обезьяны тоже стали приближаться к нему. Его надежды рухнули, когда он попытался убедить Цезаря, что говорит правду.
«Этим утром, – жестами подтвердил он. – Взял с собой много солдат».
Лука и Ракета обменялись обеспокоенными взглядами, явно взволнованные плохими новостями, но Цезарь продолжал пристально смотреть наполненными ненавистью глазами на трясущегося Снежка, который решил задобрить Цезаря, выдав все, что услышал от людей.
«Люди идут сюда, – сказал он жестами, – с их базы на севере. Полковник со своими солдатами собирается встретить их у границы».
– Какой границы? – спросил Цезарь. – Почему?
«Я не знаю, – жестами ответил Снежок. – Но еще больше наших уходит, чтобы присоединиться к ним утром, – он вздрогнул, осознав, что только что назвал солдат Полковника «наши», таким образом включив себя в их ряды. – Рыжий думает, что они вернутся сюда… чтобы помочь до конца разделаться с обезьянами».
Цезарь остановился в полуметре от Снежка.
«Пожалуйста, – показал самец гориллы жестами, – я знаю, что предал тебя. Но разве ты сам не видишь? Мы никогда не победим их. Я просто пытался выжить. Рыжий сказал мне, что люди обещали оставить нас в живых, если мы будем помогать им».
Он вспомнил тот момент в траншее, когда Рыжий убедил его переметнуться к врагам, пока еще имелась такая возможность. Потрясенный видом десятков убитых и покалеченных обезьян, Снежок сделал выбор, о котором сейчас жалел всем сердцем.
«Прошу тебя, – показал он жестами. – Прости меня!»
Цезарь остался равнодушен к его мольбам. Его слова, слетевшие с губ, были наполнены едва скрываемой яростью.
– Мой сын… моя жена… они мертвы.
«Голубоглазый? – подумал Снежок. – Корнелия?»
Чувство вины смешалась со страхом в душе гориллы. Он знал, конечно же, что обезьяны умрут, когда рассказывал Полковнику, как найти крепость за водопадом, но имена и всплывшие в памяти лица погибших ранили сильнее, чем опасался Снежок. Теперь он понял, что Цезарь никогда не простит его.
Пронзительный смех солдат, проходивших мимо шатра, вселил в него последнюю отчаянную надежду спастись. Тени солдат виднелись сквозь сетку, закрывавшую окна палатки. Снежок открыл рот, чтобы позвать на помощь, но Цезарь закрыл ему пасть лапой, заглушая вопль. Другая его лапа с неожиданной силой железной хваткой взяла Снежка за горло. Он повалил изменника на землю, Лука и Ракета бросились ему на помощь, сдерживая сопротивлявшуюся гориллу. Один против троих – он ничего не смог сделать. Но он все равно продолжал сопротивляться, пытаясь высвободиться, позвать людей, пока не стало слишком поздно. Он знал, что от этого зависит его жизнь.
«Обезьяны не должны убивать обезьян», – так учил Цезарь.
Но Коба к ним не принадлежал…
* * *
Прижимая Снежка к земле и зажимая ему рот, чтобы не орал, Цезарь посмотрел в сторону людей-солдат, стоявших снаружи – на стене палатки виднелись темные силуэты. Он с тревогой заметил, что некоторые из этих теней повернулись к палатке, как будто привлеченные приглушенным шумом борьбы. Их резкий смех подозрительно затих.
«Тихо! – подумал Цезарь. – Больше ни звука!»
Он еще крепче сжал горло обезьяны, но тот не прекратил бешеного сопротивления. Хотя его держали три обезьяны старше его возрастом, белый самец гориллы изо всех сил старался вырваться и позвать на помощь. Его розовые глаза уставились на тени солдат, которые были его единственной надеждой. Цезарь изо всей силы сжал горло Снежка, все сильнее и сильнее сдавливая его, пока обезьяна не затихла. Цезарь, сдерживая дыхание, пристально наблюдал за тенями на стене, и через какое-то время у него вырвался вздох облегчения, когда солдаты, отвернувшись от затихшей палатки, продолжили свой путь. Он немного подождал, застыв над своим врагом, пока тени совсем не пропали из виду.
Он медленно выдохнул, за ним выдохнули Лука и Ракета. Друзья кивнули Цезарю, а потом мрачно уставились на неподвижное тело Снежка. Они выпустили из своих рук обезьяну-предателя, но он остался лежать где лежал и больше не боролся за свою жизнь. Цезарь снял свою руку со рта гориллы – тот не дышал. Налитые кровью глаза незряче смотрели на стену палатки.
Снежок погиб – от руки Цезаря.
Осознание этого поразило вожака обезьян, хотя он прекрасно понимал, что Снежок сам выбрал такую судьбу. Лука и Ракета опустили глаза, не в состоянии встретиться с ним взглядами, а Цезарь, выпустив из руки горло обезьяны, пытался понять, чтó он сделал. Даже Кобу вожак не убивал – он просто позволил своему врагу упасть. Цезарь никогда раньше не убивал обезьяну голыми руками.
До сегодняшнего дня.
