У Цезаря тоже сложилось такое же впечатление, что до определенной степени привело его в замешательство. Он вырос привычным к тому, что все обезьяны знают язык жестов, так что было очень странно встретить обезьяну, которая этот язык не знала.
«Я его не узнаю, – жестами показал Ракета, подтвердив мысль Цезаря. – Он не из наших».
Тогда откуда он пришел, если не из колонии обезьян в кипарисовом лесу? Цезарь внимательно посмотрел на шимпанзе, прежде чем заговорить с ним.
– Ты здесь… один?
Шимпанзе тревожно переводил взгляд с одного лица на другое, так что сначала было непонятно, понял ли он слова Цезаря, или все было так же, как с языком жестов, но потом шимпанзе еще раз взглянул на Цезаря и кивнул.
Обезьяна-отшельник, одиноко живущий в горах?
Цезарь попытался понять, как это могло получиться, когда скрип за его спиной заставил головы всех повернуться к главному входу в вестибюль: в дверном проеме стояли Морис и девочка. Они неуверенно смотрели на Цезаря, его товарищей и их необычного нового знакомого. Цезарь заметил, что девочка дрожала от холода. Ее потрепанная одежда не очень подходила к этому климату. Его обеспокоило, что до сих пор он об этом не подумал.
Зеленая Куртка тоже заметил девочку. Он стал опускать поднятые руки, из-за чего Ракета подозрительно повел на него дулом ружья, но Плохая Обезьяна снял с себя парку и на вытянутых руках протянул ее девочке.
– Холодно?..
Цезарь вместе с другими с интересом наблюдали за этой сценой. Когда девочка не ответила на приветствие шимпанзе, еще крепче прижавшись к Морису, Плохая Обезьяна посмотрел на Цезаря. Протянув ему потрепанную куртку, он показал на дрожащего человеческого детеныша.
– Холодно.
Цезарь не мог этого отрицать. Мгновение посомневавшись, он принял парку – ради девочки.
12
В камине уютно потрескивал огонь, отгоняя холод, проникавший в вестибюль снаружи. Воспользовавшись гостеприимством Плохой Обезьяны – другого имени у него, кажется, не было, – Цезарь со своими спутниками грелись у огня. Девочка сидела, завернутая в парку, и больше не дрожала. Ее большие глаза с интересом рассматривали внушительные кучи краденых запасов, окружавшие камин. Галантерея, консервы, целый склад всевозможных инструментов и человеческих вещей говорили о том, как обезьяна смог прожить здесь один так долго.
Плохая Обезьяна светился радостью, разводя огонь для своих новых гостей.
– Я видеть девочка, – объяснял он. – Думать вы… люди. А вы… обезьяны. Как я!
Он был очень рад находиться в компании себе подобных, улыбался Цезарю и его товарищам, пока не увидел, что девочка взяла в руки блестящую серебряную безделушку из его запасов. Присмотревшись, Цезарь узнал старую автомобильную эмблему. На отполированном серебряном хроме было написано название автомобильной марки – «Нова».
Плохая Обезьяна нежно вынул эмблему из рук девочки и вернул ее на место, покачав при этом головой. Цезарь оглядел замороженные останки лыжной базы. Ветхие руины выглядели необитаемыми, по крайней мере, по человеческим понятиям. С другой стороны, обезьяны не были избалованы комфортом, от которого люди зависели с самого рождения.
– Ты… здесь живешь? – спросил он.
Плохая Обезьяна быстро закивал:
– Давно. Очень-очень давно.
Какая-то мысль пришла ему в голову, он отбежал от камина и стал рыться в куче старых одеял и подушек. Вернулся, неся в руках маленькую мягкую игрушку, напоминавшую зеленого чешуйчатого крокодила. Протянул плюшевую игрушку Цезарю и с тоской вздохнул.
– Дом. Старый добрый дом.
Озадаченный, Цезарь осмотрел игрушку. Перевернув ее, он нашел ответ на вопрос, который задавал обезьяне. Ответ был вышит на брюхе крокодила.
«Самый знаменитый в мире зоопарк Сьерры».
Он посмотрел на Плохую Обезьяну.
– А есть еще другие, такие, как ты? Есть еще обезьяны… из зоопарка?
В его племени многие были из зоопарка Сан-Франциско, откуда Цезарь их освободил в самом начале своего восстания против людей. Он всегда знал, что в мире должны были быть другие зоопарки, но невозможно было узнать, что стало с обезьянами из этих зоопарков. Он и его сородичи были слишком заняты борьбой с людьми за выживание.
– Умерли, – ответил Плохая Обезьяна, покачав головой. – Все умерли. Давно.
«За двенадцать лет», – догадался Цезарь.
– Люди заболели, – грустно продолжил Плохая Обезьяна. – Обезьяны поумнели.
Цезарь понимающе кивнул. Он испугался, что знает, чтó произошло потом.
– Потом люди убивали обезьян. Но не меня… – он ухмыльнулся, будто радуясь тому, что остался жив. – Не меня. Я убежал.
Цезарь начал уважать эту обезьяну. Спастись от мстительных людей, умудриться выжить – это было трудным делом и говорило о том, что Плохая Обезьяна был совсем не так прост, как казалось на первый взгляд.
– Ты сам научился говорить?..
– Людей слушал, – он состроил сердитую гримасу, изображая рассерженного человека, трясущего пальцем перед воображаемой обезьяной. – Плохая обезьяна! Плохая обезьяна!
Но тут же прервал представление, заметив, что девочка снова вытащила из принадлежавшей ему кучи барахла блестящую эмблему «Шеви Нова». Он бросился к ней и снова ее забрал.
– Не… не трогай.
Девочка вожделенно смотрела на бесценную безделушку, пока он клал ее на место. Он посмотрел на нее еще мгновение, а потом, как будто что-то вспомнив, ничего не объясняя, помчался куда-то, оставив Цезаря и других обезьян в изумлении и растерянности от их восторженного хозяина.
«Удивительно, – на языке жестов сказал Морис. – Всегда думал, что, кроме нас, никого не осталось. Просто чудо, если где-то еще живут такие же, как мы».
Цезарь специально подвергал обезьян в своей колонии воздействию вируса гриппа, который давал толчок развитию их интеллекта, но вирус, вполне возможно, распространяясь по человеческой популяции, повлиял также и на других обезьян. В это было трудно поверить. Только теперь Цезарь знал, что на планете есть другие умные обезьяны.
– Вот! Ешьте! Ешьте! – Плохая Обезьяна снова примчался к ним и энергично стал совать им в руки пластиковые пакеты, в которых Цезарь узнал военный продуктовый паек в вакуумной упаковке. – Новые друзья! Особенный день!
Он вскрыл несколько упаковок и стал вытряхивать из них и запихивать себе в рот обезвоженную еду, радушно призывая других делать то же самое.
Цезарь посмотрел на упаковку у себя в руке. Люди-солдаты называли ее ЕГУ, он знал, что так сокращенно называлась «еда, готовая к употреблению». Он со своим обезьянами многие годы добывал такие пакеты, хотя в основном для пополнения запасов еды они предпочитали охотиться и заниматься собирательством в лесу. В пакете был «буррито с бобами и рисом», на упаковке стоял официальный штамп: «Собственность Правительства Соединенных Штатов Америки. Пограничный карантинный центр предварительного задержания и перемещения штата Калифорния».
