Цезарь протянул руку, и Лука дал ему бинокль, чтобы Цезарь мог лучше рассмотреть наблюдательную башню. Устрашающего вида здание из бетона и стали знавало лучшие дни. Коррозия разъела и запятнала стены, так что свет от них больше не отражался. Сквозь потрескавшиеся окна, если приглядеться, можно было увидеть внутренние помещения башни, в которой на настоящий момент явно никого не было – к большому разочарованию Цезаря. Он надеялся увидеть Полковника в его логове.
Настраивая бинокль, он вдруг заметил что-то странное в обтрепанном флаге. Посмотрев в него еще раз, он заметил, что флаг висел вверх ногами и на нем черным было выведено: АΩ.
«Я был прав, – подумал он. – Вот он, лагерь у границы. Здесь я найду Полковника».
Потом какое-то движение внизу, у стены ущелья, привлекло его внимание. Он навел туда бинокль и заметил далеко внизу маленькие силуэты, едва заметные на краю гранитного уступа, самого нижнего, который он мог увидеть со своего наблюдательного пункта. Но даже с помощью бинокля разглядеть их было почти невозможно. Он предположил, что это люди, но это также могли быть и обезьяны – это все, что он мог о них сказать.
«Солдаты? Часовые?»
Опустив бинокль, он дал знак своим лейтенантам:
– Лука, надо подобраться ближе.
Потом кивнул Ракете и посмотрел на остальных.
– Останься здесь. Охраняй их.
Потом они вместе с гориллой незаметно покинули свое укрытие среди деревьев. Пригибаясь, они начали спускаться вниз по склону в направлении выступавшего гранитного уступа, где Цезарь заметил фигуры. Они двигались очень медленно – мешал толстый слой снега, – так что к тому месту, откуда что-либо можно было разглядеть, обезьяны добрались только к самому закату. Свесившись с покрытого снегом края скалы, они смотрели на выступающий уступ в сотнях метров под ними. Меркнущий свет был помощником весьма сомнительным. С одной стороны, он помогал укрыться прятавшимся обезьянам, а с другой, Цезарю было трудно разобрать, что происходило внизу.
Фигуры на уступе устанавливали вдоль края скалы ряд высоких Х-образных деревянных конструкций. Цезарь насчитал их около десятка, но так и не понял, для чего они предназначались.
Может быть, что-то вроде внешней защиты лагеря?
Или чучела, птиц отпугивать?
Ничего не понимая, он отложил бинокль. Лука, лежавший рядом с ним на краю скалы, заинтересованно спросил жестами: «Что они делают?»
Цезарь покачал головой.
– Я не знаю.
Взяв в руки бинокль, он снова попытался разобраться в том, что могла значить эта странная деятельность. Внезапно Лука обеспокоенно заворчал, привлекая внимание Цезаря. Вожак обезьян взглянул на самца гориллы, который показывал куда-то вниз, за край скалы.
«Что это? – спросил Лука жестами. – Патруль?»
Цезарь направил бинокль на другой небольшой уступ, располагавшийся чуть ниже их, – там стояла пара стреноженных лошадей. При виде животных сердце Цезаря учащенно застучало.
– Всадников не вижу… – начал он.
Внезапно перед его глазами выросла смутная фигура, поднявшаяся по склону с уступа прямо под ними. Цезарь выронил бинокль и увидел возвышавшегося над ним человека-солдата, его ружье было направлено прямо на беззащитную обезьяну; шимпанзе понял, что всего один удар сердца – и он присоединится к убитым жене и сыну. Солдат, не задумываясь, передернул затвор.
Щелк.
Ружье дало осечку, шокировав и Цезаря, и солдата. На лице человека ярость сменилась страхом, он отскочил назад и попытался ударить Цезаря штыком. Шимпанзе уже ожидал, что сейчас его насадят на вертел, но…
Лука выскочил вперед, загородив телом своего вожака, и лезвие вонзилось горилле в живот. Лука схватил человека обеими руками, бросил на камни и упал на него, начав с ним бороться. Они покатились к покрытому снегом краю скалы. Громадные кулаки молотили по человеку с невероятной силой до тех пор, пока самец гориллы не обессилел, лежа на человеке и прижимая его к снегу, совсем недалеко от того места, где лежал окровавленный штык, запачкавший снег красным. Оба, и человек, и горилла, лежали тихо и больше не дрались.
– Лука!
Поднявшись на ноги, Цезарь бросился к своему другу, надеясь, что того еще можно спасти, но из-за края скалы появился еще один солдат и прицелился в Цезаря, который второй раз за несколько минут оказался с неправильной стороны ружья.
Кажется, Лука напрасно пожертвовал своей жизнью.
С той стороны, где стоял солдат, донесся звук удара, а не выстрел, и солдат упал на перемешанный со снегом лед – у него за спиной стоял Ракета. Шимпанзе сжимал в руках винтовку, которой он только что ударил человека по голове, спасая жизнь Цезаря. Приклад был занесен над головой поверженного солдата – на тот случай, если он снова встанет.
Он не встал.
Ракета ловил ртом воздух, задыхаясь от быстрого бега. Извиняясь, он начал жестикулировать, как будто оправдываясь за то, что, ослушавшись приказа вожака, бросил остальных обезьян.
«Я их оттуда увидел, – он жестами показал на вершину каньона. – За вами охотились…»
Цезарь был благодарен своему другу за то, что тот успел вовремя, но что с Лукой? Убедившись, что вокруг больше не было собиравшихся напасть на них солдат, обезьяны подбежали к раненой горилле. Лука, изнывая от боли, сполз с останков человека-солдата, который явно не пережил яростной атаки обезьяны.
Задыхаясь, Лука держался руками за пробитый живот. Между пальцев у него сочилась кровь.
Слишком сильно сочилась.
* * *
Укрывшись за деревьями, Морис ждал, вместе с Плохой Обезьяной и девочкой. Его обеспокоенные глаза вглядывались в сгущающиеся сумерки в поисках отсутствующих друзей. Он очень беспокоился за их безопасность. Уже солнце закатилось и сгустились тени под деревьями с тех пор, как Ракета бросился на помощь Цезарю и Луке, заметив кравшийся за ними человеческий патруль. Выстрелов Морис не слышал, и это ободряло, но ведь их могли и в плен взять, держа на мушке.
И тогда за остальными тоже придут солдаты.
Девочка, прижимаясь к волосатой спине Мориса, выглядывала у него из-за плеча. Он задумался, сколько им придется еще ждать, прежде чем отправиться на поиски, когда вернулся Ракета, поднявшись к ним по склону с мрачным выражением на лице. Он нес в лапах винтовку со штыком, которую раньше Морис не видел.
Орангутанг сразу понял, что дело плохо, еще до того, как появился Цезарь, несший на спине Луку. Горилла была тяжелее Цезаря килограммов на десять, но Цезарь, взвалив друга себе на плечи, шел, не отставая, за Ракетой. Самец гориллы тихо стонал, и рана, наверное, была очень серьезной – идти сам он не мог.
«Но насколько серьезно он ранен?»
Скрывшись за деревьями, Цезарь осторожно опустил Луку на землю, Морис вместе с остальными обступили их. Глубокая рана в животе Луки все объясняла – и не оставляла надежды на то, что он выживет. Морис с ужасом смотрел на рану. Не нужно было обладать развитым интеллектом, чтобы связать рану со штыком, который нес Ракета.
