При виде этой ужасной сцены Цезарь бросился вперед, потянув за собой прикованных к нему обезьян. Пылая гневом, он взобрался на ствол дерева, выпиравший из громадной рамы, и наконец в открытую выразил вулканическую ярость, многие часы кипевшую у него внутри.
– ОСТАВЬТЕ ЕГО!
18
Ошеломленное молчание повисло над строительной площадкой после яростного крика Цезаря, которое прерывалось только шорохом падающего гравия и скатывавшегося по стене щебня. Все головы повернулись к разъяренному шимпанзе, смотревшему на Полковника из-за деревянного забора. Обезьяны и люди стояли, замерев, на своих местах, пораженные громогласной командой Цезаря. Даже Рыжий опустил кнут, прекратив на мгновение истязать Перси.
На несколько секунд Цезарь встретился глазами с Полковником – взгляда никто из них не отвел, – и остальные обезьяны стали собираться у него за спиной. Сначала ничто не нарушало тишину, просто хриплое дыхание и ворчание, но потом все больше обезьян присоединилось к ним. Они громко ухали и визжали, пока их крики не переросли в оглушительный хор, эхом отдававшийся в гранитных стенах каньона. Гримасничающие обезьяны побросали камни, которые они держали в руках, выпустили из рук веревки и инструменты.
Эта неожиданная демонстрация поразила Цезаря. Он, удивленный, повернулся к своим обезьянам, которые сначала отвергли его. Теперь они были вместе, встав на защиту своего собрата. Его сердце наполнилось благодарностью и гордостью. Обезьяны не отказались от надежды… или от него.
«Вместе обезьяны – сила».
Перси, распростертый на обледеневшем полу тюремного двора, несмотря на ужасные раны, с восторгом и восхищением глядел на неуверенно топчущихся на одном месте солдат, не знающих, как вести себя в сложившейся ситуации. Яростные крики обезьян зазвучали почти оглушительно, солдаты оглянулись на Полковника, но он, не отводя взгляда, зло смотрел на Цезаря.
В отчаянии солдаты закричали Рыжему и другим предателям, показывая на Цезаря.
– Взять его!
Головорезы вместе с Пастором и несколькими другими людьми стали раскидывать кучи мусора, чтобы добраться до Цезаря, но он вышел им навстречу из загона, не боясь последствий, которые могли его ожидать. То, что он вывел своих обезьян из уныния, вдохновило их на сопротивление мучителям и перевесило любое наказание, имевшееся в запасе у Полковника, включая массовый расстрел. Он сожалел только о том, что не сможет попрощаться с Корнелиусом или спасти сына.
Другие обезьяны, прикованные к Цезарю – среди них была Озеро, – дружно ухали и визжали, пока предатели хватали его, заламывая руки за спину. Обезьяны бросились ему на помощь, но были остановлены Пастором и другими солдатами, направившими на них свое оружие. Они могли только реветь и ухать, протестуя, вместе с остальными взятыми в плен обезьянами. Кое-кто из горилл бил себя кулаками в грудь. Шимпанзе сердито топали ногами. Орангутанги трясли сжатыми кулаками.
Явно нервничая, Пастор, обливаясь потом и сглатывая слюну, пристально смотрел на рассерженных обезьян. Одной рукой он отцепил ключ от своего ремня и передал его Рыжему, который освободил Цезаря от цепи, сковывавшей его с другими обезьянами. Бросив благодарный взгляд на Озеро и остальных обезьян, Цезарь вышел вперед, вполне довольный тем, что оставшиеся не разделят его наказание. По крайней мере, не сейчас.
Он не ожидал, что Полковник несерьезно отнесется к этому восстанию.
Предатели-обезьяны вместе с людьми потащили Цезаря по внутреннему двору, и Рыжий бросил его на колени рядом с Перси. Полковник помедлил, оглядывая стоящего перед ним на коленях шимпанзе, потом махнул рукой Рыжему и другим предателям. Перебежчики схватили Цезаря за руки, и Рыжий встал у него за спиной, разматывая кнут.
Цезарь собрался с силами – он понимал, чтó его ждет.
Кнут резко ударил Цезаря по спине – боль от удара была сильнее, чем он ожидал. Он стиснул зубы, чтобы не закричать. Полковнику хотелось, чтобы вожак послужил примером, вроде распятых обезьян, так что Цезарь решил не сдаваться до последнего. Он не мог сдаться перед глазами своего народа.
Однако же уханье обезьян постепенно смолкло, когда они увидели, как хлещут кнутом их царя. Кое-кто из обезьян вздыхал и стонал в знак поддержки, но Цезарь не проронил ни одного звука.
Точно так же молча Полковник кивнул Рыжему, и тот опять ударил Цезаря, сильно, как и в прошлый раз, как могла ударить только взрослая горилла. Еще несколько поддерживавших Цезаря обезьян замолчали, не в состоянии смотреть на это жестокое представление. Стоявший рядом с Цезарем Перси опустил глаза и стал беспомощно смотреть на грязные лужи – его дух, кажется, был сломлен так же, как и его тело.
Но Цезарь отказывался сдаваться. Сцепив зубы в попытке сопротивления жгучей боли, разрывавшей его спину, он упрямо глядел в глаза Полковнику – два вожака встретились лицом к лицу, и никто из них не хотел отступить.
Полковник кивнул в третий раз – Рыжий на мгновение задержался, как будто удивленный полученным приказом, а потом хлестнул Цезаря еще один раз. Резкий удар кнута разнесся над погрузившимся в молчание лагерем. Вздрогнув от боли, Цезарь упорно не произнес ни одного звука, хотя и почувствовал, как по спине потекла кровь, смачивая мех. Спину жгло как огнем. Его трясло, и он почти терял сознание. Он не помнил, испытывал ли боль, подобную этой, даже когда Коба всадил в него пулю. Он больше не мог сдерживаться. Стоя на коленях, он покачнулся, но голову не опустил.
Но сколько еще он сможет выдержать? Он был сделан всего лишь из плоти и крови…
Полковник еще раз кивнул, спокойно и равнодушно, и даже его солдаты нервно вздохнули. Пастор отвел взгляд в сторону, не в состоянии смотреть на это. Рыжий сглотнул слюну, потрясенный тем, как далеко его попросили зайти, но потом медленно поднял кнут и сделал то, о чем его просили. Удар обрушился на исполосованную спину Цезаря со всей силой, мстя за уничтоженную человеческую расу.
Силы Цезаря закончились. Даже он не мог выдержать подобного наказания. Жалобные вздохи и бормотание прошли по рядам обезьян, когда его голова упала на грудь.
Удовлетворенный, Полковник кивнул предателям, которые наконец освободили Цезаря. Истерзанный, он свалился на землю, упав лицом в холодную грязь.
– Ладно, – сказал Полковник. – Можете идти работать.
Солдаты завопили на обезьян, загоняя их на работу, но обезьяны не обращали на них внимания. Они смотрели на своего вожака, как будто опасаясь того, что он больше никогда не поднимется.
Цезарь поднял голову. По его лицу текла грязь, приставая к коже и шерсти, но он все еще жил. Он посмотрел на своих обезьян, которые так надеялись на него, и потом яростно блеснул глазами на Полковника.
– Обезьянам нужна еда, – прорычал он. – И вода.
Полковник посмотрел на непослушных обезьян, потом на своих собственных неуверенных солдат, и снова на Цезаря.
– Пожалуйста, – сказал он. – Скажи им, чтобы они шли работать.
