«Еще бы», – подумал Морис, восхищаясь его трудами. Он сам незаметно посчитал количество шагов, просто чтобы проверить расчеты Плохой Обезьяны. Не то чтобы он не доверял способности шимпанзе выполнить работу правильно – как говорится, лучше лишний раз проверить, чем потом пожалеть. И пока Нова радостно улыбалась Плохой Обезьяне, безмолвно разделяя его торжество, Морис сверился с компасом, чтобы убедиться, что Плохая Обезьяна копал в правильном направлении. К его облегчению, стрелка компаса подтвердила, что они находились в нужном месте.
Он одобрительно кивнул Плохой Обезьяне.
«Отличная работа, – подумал Морис. – Возможно, он не такой клоун, как кажется с первого взгляда».
Плохая Обезьяна купался в похвалах.
– А что теперь? – прошептал он.
Морис обвел глазами новый туннель, взглянул на потолок. Теоретически они находились прямо под загоном со взрослыми обезьянами. Встав на четвереньки, он жестами приказал Плохой Обезьяне взобраться ему на спину, как раньше делал Ракета. Если повезет, тощий шимпанзе будет весить меньше, чем его старый друг. Спина Мориса ужасно болела от непрерывного копания.
Но Плохая Обезьяна, кажется, его не понял. Сбитый с толку, он посмотрел на Мориса и в смущении почесал голову.
– Что?
Морис вздохнул, про себя пожелав, чтобы эта непонятливая обезьяна могла свободнее общаться на языке жестов. Он показал на потолок, потом нетерпеливо похлопал себя по спине. Лишнего времени у них не было – Цезарь, Ракета и другие обезьяны рассчитывали на них.
На лице Плохой Обезьяны появилось понимающее выражение, а вместе с ним и неподдельный ужас. Его испуганные глаза практически вылезли из орбит, и он в страхе попятился прочь от Мориса, едва не наступив на Нову, которая оказалась у него на пути.
– Ох-х-х, нет, – пробормотал он. – Нет, нет, нет…
Он взглянул на Нову, как будто прося поддержки, но она только посмотрела на него и не сказала ни слова.
– Не-е-е-ет…
Морису пришлось изменить оценку умственных способностей и храбрости Плохой Обезьяны. Неужели этот шимпанзе не понял цели того, чем они занимались до сих пор? План как раз и состоял в том, чтобы пробраться в лагерь снизу. Ради чего тогда вся эта операция?
«Кто его знает, – раздраженно подумал он, – все что угодно могло прийти в эту маленькую голову с детскими мозгами. А может быть, вообще пустую».
Качая головой, Плохая Обезьяна продолжал пятиться, но у Мориса не было ни времени, ни терпения, чтобы обращать внимание на его глупости. Резко повернувшись, он схватил Плохую Обезьяну за лодыжку, поразив испуганного шимпанзе, который никогда раньше не видел Мориса таким агрессивным. Плохая Обезьяна в ужасе посмотрел на орангутанга.
«Не удивляйся», – подумал Морис. Он всегда считал себя созданием мягким, но все-таки был обезьяной, к тому же побывавшей в боях. Глухой угрожающий рев донесся у него из горла. Суть его была ясна.
– Не расстраивай меня.
Плохая Обезьяна моментально все понял. Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
– Хорошо.
* * *
Плохая Обезьяна устал и испугался.
В основном, конечно, испугался.
Стоя на плечах у Мориса, он, вытянув над головой свои длинные руки, неохотно копал ведущий на поверхность проход. Он не мог поверить, что своими собственными руками пробивается за границы этого плохого, очень плохого места.
Теперь он понял, что таким образом они собираются спасти Цезаря и остальных обезьян, но неужели Морис не понимал, что все это абсолютно безнадежно? Лагерь был полон злых людей с ружьями, которые били и пытали обезьян и иногда даже стреляли им в голову. Это место было не для обезьян… и не для маленького человеческого ребенка, которого теперь они называли Нова.
«Не ходи в это плохое место! – думал он. – Беги от него прочь! Цезарь пошел в лагерь, чтобы поквитаться с Полковником, и посмотри, что они с ним сделали! Ракета пошел в лагерь – и плохие обезьяны его избили!»
Уже не в первый раз Плохая Обезьяна пожалел о том, что не остался в горах, где было так спокойно. Он, конечно, был один, без друзей, но, по крайней мере, там он не боялся все время.
Грязь и камни сыпались ему на лицо. Болели пальцы, копавшие мерзлую землю. Сломанные ногти кровоточили. И, что еще хуже, он знал, что с каждым выкопанным им сантиметром он приближался к плохому месту и плохим людям, которые его там ожидали. Он подумал даже, что лучше вечно продолжать копать, чем в конце концов выйти на поверхность, – так что сердце шимпанзе вздрогнуло, когда его пальцы наконец проскреблись через последний слой грязи и льда и дотронулись до холодного пустого воздуха. Резкий электрический свет проник сквозь небольшую дыру, которую он только что выкопал у себя над головой.
«О нет! Неужели я это сделал?»
Он отдернул пальцы, чтобы их никто не заметил. Выгнув шею, заглянул в дыру – прямо перед его глазом стоял солдатский ботинок.
«Нет, нет, нет!»
Плохая Обезьяна стиснул челюсти, чтобы вопль ужаса не вырвался наружу. Пополз вниз, прочь от дыры, потом заметил, что одна из горилл, которую загнали вместе со всеми в загон, заметила его. Пленная горилла от удивления моргнула.
– Ш-ш-ш-ш! – Плохая Обезьяна прижал палец к губам, в ужасе от того, что горилла может случайно выдать его присутствие охранникам. – Ты меня не видишь!
Самец гориллы понял. Он исподтишка взглянул на ничего не замечающих солдат и слегка повел ладонью, показывая, что Плохой Обезьяне лучше не шуметь и не высовываться. Он подошел к дыре и стал подстраховывать – правда, остальные вскоре тоже заметили Плохую Обезьяну и поняли, чтó происходит. Они начали загораживать дыру, чтобы люди ее не заметили, при этом делая вид, что ничего интересного там не было.
«Какие догадливые обезьяны! – подумал Плохая Обезьяна с благодарностью. – Очень умные!»
Потом он почувствовал, как Морис нетерпеливо завозился под его ногами. Плохая Обезьяна понимал, что орангутанг беспокоился о том, чтó могло его задержать и почему он перестал копать, но Плохая Обезьяна ничего не мог сказать Морису, не рискуя при этом быть услышанным солдатами.
«Тихо надо сидеть, – подумал он. – Пусть Морис подождет».
Плохая Обезьяна перестал дышать, пока страшный солдатский ботинок не пропал из вида. Он, не отрывая глаз, смотрел на самца гориллы, который его подстраховывал, давая время от времени сигнал, что надо сидеть тихо. А самец гориллы тем временем следил за тем, чего Плохая Обезьяна не мог видеть. Но шимпанзе был абсолютно уверен, что там еще оставались солдаты, запиравшие обезьян в загоне. Он внимательно прислушивался к скрипу солдатских башмаков на снегу, но сказать, что там происходило на самом деле, было невозможно.
Что делали люди? Как далеко они находились? И не пора ли было спрыгнуть вниз, в туннель, и бежать прочь со всех ног?
