— Ладно, ма, — Иван окончательно убедился, что она ровным счетом ничего не замечает.
За обедом Инга Сергеевна начала расспрашивать его о школе и о Екатерине Дмитриевне Рогалевой-Кривицкой, которая была её старой знакомой. Благодаря этому Иван и попал после переезда на Ленинградский проспект в экспериментальную авторскую школу «Пирамида». Отвечал он сейчас на вопросы матери совершенно автоматически, ибо все его мысли были о Генриетте Густавовне. «Надо же, — думал Пуаро. — Сразу заметила исчезновение плейера. Значит, это ей действительно важно. Может, действительно, мать права, и у бабушки начались старческие причуды?»
И все-таки Иван был почти уверен, что дело в другом. Генриетте Густавовне явно чем-то очень важна эта запись с шумом моря и тиканьем. «Сказать матери или нет?» — колебался мальчик. Однако, поразмыслив, все-таки поостерегся ставить Ингу Сергеевну в известность о своих опасениях. Если она ничего сама не замечает, то наверняка ей и это покажется полной чепухой.
Когда он уже сел за уроки, вернулся отец. Сняв дубленку, Константин Леонидович тут же подошел к двери комнаты Генриетты Густавовны и постучал.
— Кто там? — сухо осведомилась она.
— Это я. Константин. Откройте, пожалуйста. Принес вам игрушку.
Иван выбежал в коридор. В руках у отца отливал серебром новенький плейер. Бабушка открыла дверь.
— Вот. Пользуйтесь на здоровье, — протянул ей подарок Константин Леонидович.
Лицо Генриетты Густавовны озарила счастливейшая из улыбок.
— Константин, — с восторгом выдохнула она. — Вот уж не ожидала. Большое, большое вам спасибо!
И бабушка, обняв плейер и наушники, вновь закрыла дверь. Константин Леонидович, подмигнув сыну, направился в гостиную:
— Инга, я после прогулки жутко голодный!
Совершенно потрясенный Иван возвратился к себе. Раньше после подобного конфликта бабушка ещё бы весь вечер на отца дулась. И никакими подарками её было не задобрить.
«Позвоню-ка я Марго, — потянулся он к трубке. — Во-первых, мы так договаривались, а во-вторых, может, она что-нибудь узнала у Ариадны Оттобальдовны».
Едва услыхав его голос, девочка воскликнула:
— Как раз собиралась тебе звонить. У тебя все в порядке?
— Да одним словом не скажешь, — ответил Пуаро. — Ты-то что-нибудь выяснила?
— Выяснила, — отозвалась Марго. — Бабушка твоя действительно партизанит.
Глава V.
ПОГОНЯ
B каком смысле партизанит? — не понял Иван.
— В таком, — усмехнулась Марго, — что моя бабушка, по-моему, даже на неё обиделась.
— А что случилось? — насторожился Иван.
— Да понимаешь, Ваня, — начала объяснять девочка, — они сегодня утром действительно созвонились. Ну, моя бабушка и решила выяснить, что за лекции твоя посещает. Знаешь ведь, как она интересуется всякими нетрадиционными методами лечения.
— Знаю, — подтвердил Иван.
— Ну, так вот, — продолжала Маргарита, — Генриетта Густавовна раньше все ей рассказывала про любой свой чих. А тут стоило моей бабушке задать вопрос, начала переводить разговор на другую тему. Но мою так просто с толку не собьешь. И она опять лекциями поинтересовалась.
— И моя бабка ей рассказала? — спросил Иван.
— Как бы не так, — вынуждена была разочаровать его Марго. — Она просто заявила моей: «Ах, Адочка, вам это будет совершенно неинтересно!»
— Ничего себе! — вырвалось у Ивана.
— А у моей, естественно, любопытство совсем разыгралось, и она говорит: «Наоборот, мне будет очень интересно, возьмите меня с собой». И тут… — Марго выдержала короткую паузу. — Ваня, я, конечно, сама не слышала, передаю с бабушкиных слов. Но она обычно мне не врет. И если ей верить, Генриетта Густавовна вела себя так, будто речь идет не о каких-то лекциях, а о членстве в закрытом элитном клубе или о пропуске на секретный военный завод, где делают стратегическое оружие. В общем, она пообещала моей бабушке узнать, можно ли ей туда. А когда бабушка попыталась обратить все в шутку и снова что-то спросила по поводу лекций, твоя ответила, что вообще-то очень торопится в магазин и позвонит позже.
— И, естественно, больше не позвонила? — хмыкнул Иван.
— Естественно, — подтвердила его собеседница. — Правда, этому можно найти объяснение: после прихода из магазина ей стало не до того. Если ты помнишь, твой папа послал её к нам.
— Ах, ну да, — сообразил Пуаро. — Надеюсь, что хоть при личной-то встрече Ариадна Оттобальдовна вытянула из неё какую-нибудь информацию?
— Держи карман шире, — вновь разочаровала его девочка. — Уж не знаю, может, твоя бабушка и впрямь сильно переволновалась, но, по словам моей бабушки, разговаривать с ней было совсем невозможно. Она постоянно хваталась за сердце и твердила, что «второго ограбления не переживет».
— Ну и ну! — возмутился Иван. — Она и первого-то не переживала. Когда в тот раз залезли, она была в больнице.
— В том-то и дело, — согласилась Марго.
— Правда, на сей раз она точно перетрухала. Сам слышал, каким она голосом с отцом разговаривала.
— Во всяком случае, моя бабушка ни о чем спросить её не успела. Потому что сперва твою успокаивала, а потом явились твои предки и увели её домой.
— Да-а, — протянул Пуаро.
— Кажется, у нашего старшего поколения назревает серьезный дипломатический конфликт, — усмехнулась Марго. И шутливо добавила: — Но ты, Ваня, успокойся: на наших с тобой отношениях это не отразится.
— А я и не беспокоюсь, — с нарочитым равнодушием бросил Иван.
— Вот и отлично, — вновь усмехнулась Марго. — Но бабка моя всерьез обиделась. Даже мне сказала: «Как головные боли снимать или сердечные приступы, Гета ко мне за помощью бежит. А на лекции для меня, видите ли, требуется специальное разрешение».
— Со стороны моей бабки это действительно хамство, — искренне возмутился Иван. — Но ты знаешь, Марго, с ней что-то странное происходит. Во-первых, какие и о чем должны быть лекции, чтобы их можно было слушать только по специальному разрешению? Там что, агентов 007 готовят?
— Слушай, Ваня, скажи своей маме, — посоветовала Марго. — Пусть хоть она с Генриеттой Густавовной поговорит.
— Уже пытался, — вздохнул Иван.
— Все рассказал? — удивилась Марго.
— Все, что мог, — внес ясность Иван. — Не про кассету, естественно, а про бабушкино поведение. Но мать относит это к старческим странностям. А в остальном ей кажется, что все в порядке.
— Ничего себе странности! — воскликнула Маргарита. — Человека вдруг будто подменили!
— Мне тоже так кажется, — согласился Иван. — А вот предки ничего не замечают. Мать говорит, у бабушки всегда был тяжелый характер.
