— Что вы! — испугался Иван. — Вообще-то у неё сейчас нормальный период. Если мы остановим её, она просто рассердится и никуда с нами не поедет. Не можем же мы силком тащить её в вашу машину.
— Твоя правда, — согласился хозяин «Опеля».
— Лучше мы просто за ней проследим, — сказала Марго. — А если у неё вдруг голова отключится, тогда заберем.
— А если не отключится? — поинтересовался мужчина.
— Тогда вернемся следом за ней домой, — ответил Иван.
— Да-а, попали вы, ребята, — отзывчивый водитель явно уже полностью вошел в их положение. — Ладно, не бойтесь. Не упустим. Сегодня праздник. Машин мало, да и они вроде пока по прямой движутся.
Миновав мост над Белорусским вокзалом, они поехали по Тверской-Ямской. Герасим ткнул Ивана в спину. Тот обернулся. Муму, приподнявшись с сиденья, прошипел ему в ухо:
— Учти, если долго будем за ними гоняться, твоего полтинника не хватит.
Иван махнул рукой. Мол, не до того, потом разберемся. Однако от Каменного Муму было не так-то легко отделаться.
— Учти, — снова зашептал он. — У меня есть ещё только полтинник. Так что, рассчитывай возможности.
Пуаро кивнул. Материальная сторона его сейчас интересовала меньше всего. В крайнем случае, и впрямь добавят пятьдесят рублей, которые есть у Муму. Мужик вроде попался душевный, скандалить не станет. Миновав Триумфальную площадь, они продолжили путь по Тверской.
— Слушай, парень, — посмотрел на Ивана хозяин машины. — А у тебя есть варианты, куда твоя бабка намылилась?
— Пока нет, — уклончиво ответил Иван.
— Может, на Красную площадь? — предположил водитель. — Сегодня ведь вроде как праздник. Ну а бабка твоя, например, перепутала Восьмое марта с седьмым ноября. И решила, как в прежние годы, пойти на демонстрацию.
— Все может быть, — не стал спорить Иван. — Хотя сомневаюсь.
Бордовые «Жигули» уверенно продвигались все ближе и ближе к центру. Хозяин «Опеля» действовал как заправский сыщик. Держался от «объекта» на расстоянии и в то же время не упускал его из поля зрения.
— Хорошо у меня получается, да? — похвастался он ребятам. — Это потому что опыт кое-какой есть. Я однажды с другом за его женой вот так же следил.
— А чего, у его жены тоже была потеря памяти? — поинтересовался Муму.
— В каком-то смысле, — хохотнул хозяин машины. — Забыла, кто ей муж, а кто не муж. Ну, да ладно, — он замял деликатную тему. — Это их личное дело. Тем более у них потом все наладилось. Но сколько мы с ним тогда километров наворотили…
Друзья переглянулись. Похоже, с водителем им повезло. Это был настоящий любитель слежки.
— А в «Жигулях» водила лопух, — с чувством собственного превосходства продолжал хозяин «Опеля». — Я бы давно на его месте «хвост» засек. Столько времени за ними едем, да и машин немного. Ну, нам же лучше.
«Объект» снизил скорость. Хозяин «Опеля» последовал его примеру.
— Ребята, глядите в оба. Похоже, они останавливаются.
Миновав памятник Юрию Долгорукому, «Жигули» свернули в арку.
— Первый маневр, — пробормотал хозяин «Опеля» и, выдержав небольшую дистанцию, тоже свернул в Брюсов переулок.
Бордовые «Жигули» остановились. Из салона с поистине молодой прытью выпорхнула Генриетта Густавовна и принялась бурно махать рукой.
— Ребята, у нее, кажись, сейчас не маразм, а свидание, — многозначительно изрек хозяин «Опеля».
В это время от серого пятиэтажного дома на противоположной стороне переулка к машине направилась худенькая пожилая женщина в меховой шубке и меховой же шапочке.
— Не свидание, а подруга, — внес ясность Иван.
— Виолетточка! Виолетточка! — бурно приветствовала её Генриетта Густавовна. — Садись скорее в машину! Не беспокойся, успеем!
— Маразм маразмом, — прокомментировал её поведение хозяин «Опеля», — а где подруга живет, не забыла.
— Это просто потому, что они очень старые подруги, — вынужден был соврать Иван. — И она в этом доме живет с самого детства. А у моей бабушки, как установили врачи, провалы в ближней памяти. То, что было давно, она как раз помнит лучше учебников истории.
Подруги забрались на заднее сиденье машины, и она двинулась вниз по переулку.
— Ну как, продолжаем погоню? — посмотрел на Ивана хозяин «Опеля». — Или с подругой твоей бабушке не страшно?
— Что вы, с подругой ещё страшнее, — не дав Ивану произнести ни слова, вмешался Герасим. — У неё совершенно идентичное заболевание.
— Да ну? — у мужчины округлились глаза.
— Совершенно верно, — Пуаро вынужден был развивать версию Муму. — Представляете, дружат с детства, а теперь в один и тот же год обе стали страдать потерей ближней памяти.
— С вами не соскучишься, — хозяина машины, похоже, ошеломила новая информация. — Тогда поехали.
И он следом за «Жигулями» поехал по направлению к Никитской улице.
Глава VI.
В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИМСЯ
— А между прочим, — обратился к ребятам водитель, — мы сейчас прямиком к консерватории выедем. Вот смеха-то будет, если у ваших бабок мозги на время пробило, и они смылись из дома музыку послушать.
— Знаем мы эту морскую музыку, — проворчал Герасим, но бдительная Марго вовремя ткнула его в бок.
Муму намек понял и затих.
— Чего ещё за морская музыка? — полюбопытствовал водитель.
Огромные черные глаза Марго просто испепеляли Муму. Он поспешил загладить оплошность:
— Да это я так называю поэму Дебюсси «Море».
— Кого? Какого ещё Бюсси? — хозяин «Опеля» явно был не силен в классической музыке. — Что это, новая группа?
— Отнюдь, — отрезал Муму, которого Лев-в-квадрате часто водил на концерты серьезной музыки. — Не новая группа, а старый французский композитор-импрессионист. Клод Дебюсси.
— Ах, импрессионист! — обрадовался водитель. — Это который картины рисовал? И коней ещё делал? Так вроде и называются: Кони Клода.
— Кони Клодта, — по буквам произнес Герасим. — Они никакого отношения к импрессионизму не имеют. И картин Дебюсси не рисовал. Это делали другие импрессионисты — не композиторы, а художники.
— Ну, парень, ты меня совсем задолбал, — хозяин «Опеля» не мог переварить такого количества культурной информации разом. — Какой он у вас умный, ребята. Небось круглый отличник.
— Почти, — усмехнулся Иван.
Марго, ущипнув Герасима за руку, снова сделала ему страшные глаза и шепнула: «Заткнись, а то плохо кончится».
Бордовые «Жигули», миновав консерваторию и Никитскую улицу, выехали на Каменный мост и запетляли по переулкам Замоскворечья.
