Капитан потрогал пальцем твердую окружность воротника. УНИК пискнул сообщением, что состояние шлема соответствует норме и в случае необходимости, например, при потере давления воздуха, в доли мгновения сформирует защитный пузырь вокруг головы. В подошвах ботинок достаточно спецсостава для встроенного миниатюрного синтезатора, используемого для образования воздуха и прочих нужных химических веществ – от всякого рода лекарств и их смесей до пищи и систем утилизации отходов жизнедеятельности. На день-два активного использования должно хватить или на две недели в состоянии медикаментозной комы.
Дополнительный капитанский искин в поясе также сообщил, что готов к работе. По мощности он, конечно, уступал БУНИКу корабля и работал в режиме сопровождающего, но если с БУНИКом корабля что-то случится, капитан с помощью этого искина быстро сможет взять на себя его основные функции. Но это совсем уж край – системы корабля достаточно надежны, чтобы такого не допустить. Однако правила обязывают… Предполагалось, что капитан является персонифицированным представителем корабля, его, так сказать, человеческим «я». Капитана сильнее всего охраняют, и именно на его системы данных дублируется абсолютно вся информация корабельного БУНИКа. И если что-то произойдет с экипажем, то, скорее всего, капитан останется единственным выжившим. Игоря Анатольевича это сильно напрягало, особенно когда он видел лица женского персонала своего корабля, но он ничего не мог поделать. Не нравится – капитаном будет кто-то другой.
Еще ему полагался пистолет, но Игорь Анатольевич на него даже не взглянул. Это скорее было данью традициям, нежели необходимостью. Вообще личного оружия практически ни у кого из команды нет. От кого защищаться? При абордаже? Даже не смешно.
– Медперсоналу проверить состояние систем жизнесбережения и экстренной помощи, – продолжал вещать БУНИК. – Инженерным службам провести визуальную проверку по месту расположения РОКОМов согласно расписанию. Боевым службам проверить состояние БРОКОМов. Складу контролировать подачу расходных материалов во время вероятного боестолкновения…
Игорь Анатольевич на миг замер. Быстро посмотрел на виртуальную стену со всей информацией, подготовленной для него БУНИКом. Время еще было. Тогда он повесил перед собой десятисекундную трехмерную визуальную картину, запечатленную перед отлетом. Практически не дыша он смотрел на то, как его жена, смеясь, что-то говорит сыну, который с серьезным видом кивает. Потом картина плавно перетекает в начало, и жена снова смеется, а сын внимательно слушает и кивает…
Светлана Орлова нервно сжимала кулаки, кусала губы, но, ни на секунду не останавливаясь, выполняла положенные действия. Включить и проверить комплексный анализатор. Проверить, соответствует ли наличие средств первой необходимости данным в ведомости. Еще много дел, которые, несмотря на практически полную автоматизацию всего и вся, для спокойствия необходимо сделать.
Когда с задачами было покончено, она села в кресло, откинула спинку и включила подгонку под форму ее тела. Ей тут неизвестно сколько еще находиться, можно и сутки просидеть, но таковы правила. У Светланы, наверное, самая противная работа на корабле – изнывать от ожидания. Но хуже, если ее ожидание прервется поступлением раненых. Ждать, жалеть, но делать свое дело.
Что-то сегодня сумрачно на душе. Как-то тревожно. Девушка хмурилась и продолжала кусать губы. Мельком глянула на подаренное колечко и вздохнула. Разбередил душу тот странный старикан. А как, почему – даже она не понимает. Нет, предположить может, что он как-то вызвал у нее формирование в организме разных ферментов или сам что-то подобное излучал, но ничего особого Светлана тогда не обнаружила, а врач она хороший…
Погладила маленький камешек на кольце. Как он там сказал? Три раза постучать по нему? Черт его знает! Чушь какая-то, но разве и сам старик – не чушь? И капитан насчет него нем как рыба. И эсбэшник только хмурится. Гаврош втихую с ней общается, сливает кое-какую информацию, но много ли он понимает? А никто больше ничего толком и не знает!
Немного успокоившись, девушка повесила перед собой фотографию смеющейся дочери и загрустила. Потом рядом повесила фотку мужа. Странные у них какие-то отношения. Спокойно могут год не видеться, но как только вместе, так голову у обоих напрочь друг от друга сносит. Много у них и общих интересов, например, искусство или музыка. А еще он любит смотреть, как она танцует. Правда, делает она это не очень часто – после такого они сутки из постели не вылезают. Но и спорят часто, ругаются. Как Светлана однажды узнала, лишь с ней Толя такой. Другие почему-то его считают ботаном, молчаливым и неразговорчивым типом. Она ведь, когда согласилась за него выйти, наотрез отказалась брать его фамилию. Это чтобы показать, что, несмотря на ее согласие, она самостоятельная личность и не потерпит доминирования. Он был недоволен, но не показывал этого особо и не настаивал, что ее даже как-то обижало, хотя сама виновата.
Светлана долго смотрела на мужа, потом открыла новое электронное письмо и написала: «Я согласна взять твою фамилию».
– Докладывайте! – произнес Игорь Анатольевич, заметно преобразившийся.
Теперь он мало напоминал того сугубо гражданского капитана, которого еще вчера видели подчиненные. Боевая психомаска, которую, как надеялся Игорь Анатольевич, никогда не придется применить, все-таки дождалась своего часа. Кристальная чистота сознания, сродни искусственному интеллекту, тактические навыки боестолкновений воздушных, космических и даже морских, вытащенные из подсознания. Почти полное отсутствие эмоций. Все это должно было помочь выжить кораблю и его команде. Разумеется, подобные психомаски способны использовать далеко не все. Очень уж сложная технология, и не каждый интеллект или психические возможности человека могут позволить плотно и надежно зафиксировать в себе такие инородные наслоения. Тем не менее руководящие сотрудники их применяли.
Петр недаром назывался главглазом. Все, что смотрело наружу, подчинялось ему. Сейчас он находился в командном пункте лично. Развернувшись в кресле к капитану, он окинул того взглядом и удовлетворенно хмыкнул. Он тоже был одет в скафандр, который внешне отличался от капитанского только другим знаком на спине – стилизованным изображением глаза. У капитана был обычный герб России, указывая на его официальный статус.
– Нам умники с Земли залили новые алгоритмы в РОКОМы, БРОКОМы и в БУНИК. Приспособили к этому делу даже телескоп. – Главглаз хмыкнул. Капитан сел в свое кресло и продолжил слушать подчиненного. – В результате чего удалось засечь движущуюся в нашу сторону армаду. Случайно, скорее всего, я так думаю. – Петр почесал подбородок. – Не верю я, что это так легко. Посмотрел я алгоритмы: это круто, но все же случайно…
– Да и армада так себе. – Несмотря на пониженную эмоциональность, капитан сохранил возможность шутить. – Всего-то десяток точек.
– Угу, только по нашей классификации – крейсеры. По размерам, конечно, меньше нас в три-четыре раза, но ведь они наверняка боевые, а мы – просто сундук в космосе.
– Который умеет больно огрызаться, – напомнил капитан. Потом внимательно посмотрел на главглаза: – Ведь умеет?
