– Осьминог может знать?
– Наверняка. Только вряд ли скажет.
Яна передернула плечами – мол, куда он денется, если им захочется? Но ладно. Пускай пока живет.
– Покажи комнату Синты.
– Да там и нет ничего.
И верно – не было. Синта знала цену Кишеру, и ничего ценного хранить в таверне не собиралась – вот еще! Только платье лежало на кровати. Дорогое, красивое… Яна скользнула ладонью по тонкой ткани.
– Рош, вот что ей надо было? Родители любящие, брат, достаток в семье… Могла замуж выйти и жить, как все люди.
– Ну так и тебе дома не сиделось?
Рошер попал не в бровь, а в глаз. Яна поморщилась:
– Я не разрушала свою жизнь. И чужую не пыталась. А она?
– Это уж у кого на что ума хватает. Ты пытаешься построить, она пыталась разрушить.
Кишер кивнул:
– Не надо понимать таких людей, девочка. Просто надо их принимать, а лучше – держаться подальше. Здоровее будешь.
Яна пожала плечами:
– Не понимаю, но соглашусь. Ааша?
Но, кроме платья, в убогой комнатенке ничего не было.
– Теперь к Окуню, – решил Рошер.
Трактирщик кивнул, смиряясь с происходящим.
Хоть к Окуню, хоть к Осьминогу, хоть к мурене в пасть, только оставьте меня наконец в покое.
* * *
Дареш Окунь и правда оказался полным ничтожеством. Такое Ааша кусать побрезговала бы. Среднего роста, с грязными светло-рыжими волосами и глуповатыми голубыми глазами, с приоткрытым ртом – как есть окунь.
Он и не отрицал ничего. Ну да. Дурил дамочку, а что в том плохого? Не убивать же лайри по такой идиотской причине? То есть он мог бы убить лару Реваль, но оплата не соответствовала затраченным усилиям. Проще было тянуть время, надеясь, что кто-то из троих (заказчик, заказанный или убийца) помрет самостоятельно.
Так что, выйдя от подозреваемого, напарники только переглянулись и головами покачали. Нет, не пойдет.
Отпущенный на все четыре стороны Кишер попрощался со своими мучителями и вальяжно направился обратно в таверну. Еще и заходить пригласил. А что ему – получил два золотых за свои мучения и был твердо уверен, что овчинка стоит выделки. Пусть хоть по три раза на день заходят – ничего слишком страшного у него не спросили, а заплатили, как за пять дней работы в трактире. Так что захаживайте, сатро Вайст, и подругу свою приводите. Хорошим гостям мы завсегда рады.
А вот Яна и Рошер рады не были.
– Честно говоря, имеем мы немного, – подвел итог Рошер, пиная попавшийся на мостовой камешек.
Яна вздохнула:
– А чего стоило ожидать? Избалованное любимое дите, несмотря ни на что, таким и осталось. Даже в трущобах. И то, что она пыталась валяться во всех грязных лужах, сильно ее не изменило.
– Думаешь…
– Часть луж ей просто не показывали – вот и все.
– Но морских шакалят все равно надо проверить.
– Кто бы спорил. Но мне почему-то кажется, что единственный, кто мог серьезно повлиять – это къянти.
– Повлиять… Прирезать?
– Вполне. Если Синта поняла, что шакалята ее от брата не избавят, и стала искать другие пути…
– Насколько я понимаю, ей не надо было сильно искать. Нет?
– Где-то она сталкивалась с этим къянти… Кстати, может, благодаря своей внешности. Мужчины его народа падки на блондинок…
– А чего тогда ссориться? Пообещала бы ему регулярно давать, а ремесло пирата, судя по всему, для него и так привычно?
Яна пожала плечами:
– Может, захотела подстраховаться?
– Да кто ж ее знает? Проверить определенно надо.
– И где мы этих къянти найдем?
– Поговорим с Осьминогом.
– А он говорить согласится?
Что-то подсказывало Яне, что вряд ли.
– Куда денется? Чай, не барракуда…
Яна пожала плечами. Куда-куда… а вот туда. Найдется, куда.
– Ладно, поговорим…
А у дома девушку поджидал новый акт пьесы для тех, кому не надоело.
* * *
Валайра оказалась дамой упорной. Один раз ее отшили, так явилась во второй. И – не одна. Рядом стояла худенькая женщина с волосами неестественно рыжего цвета и Тенсор с таким видом, словно ему тут все должны два раза. За заборами снова виднелись любопытные лица соседей.
Яна потрепала Аашу по холке:
– Действуй по обстоятельствам, малышка.
И направилась к калитке, тщательно контролируя каждое движение. Нархи-ро это умеют. Сейчас по дорожке шла не просто девчонка – шла настоящая лайри. Высокородная, в чьей власти казнить и миловать, шла, не глядя по сторонам и на людей – недостойны, – не опуская головы и не гуляя взглядом. Шла, утопив пальцы в шерсти на холке волчицы и думая о чем-то загадочном. Вот увидела роскошный цветок, свесившийся за забор, потянулась, коснулась ладонью, впитала аромат и улыбнулась:
– Хорошо…
И все это так рассеянно, словно и не ждал ее никто.
А ведь ждали.
Яна опытным взглядом отметила царапины на лице Тенсора и зловредно усмехнулась. Лес – неприступен. Нархи-ро не владеют магией, во всяком случае, большинство из них, но договориться со всем, что цветет, растет, живет на земле, – это запросто. А как хранить то, чего не понимаешь?
Вот они и разговаривали. И растения отвечали нархи-ро, насколько могли. Колючие кусты не оживали под ее руками, не вцеплялись в обидчиков, стараясь поразить их, но… они прилично подросли за пару дней. И заплели ограду так, что перебраться через нее можно было, только вооружившись топором. Мало того, даже калитка оказалась занавешенной шиповником и ежевикой. Яна-то знала, как отвести шипастые плети в сторону, не причинив себе вреда, а кто-то другой?
Видимо, Тенсор попробовал войти, но застрял – и решил дальше не рисковать. Нархи-ро изучали людей, это верно. А люди в отместку рассказывали небывальщину о Крылатых. И сами боялись своих придумок.
Р-раш, спина-то как чешется!
С громадным удовольствием Яна сейчас прислонилась бы к штакетнику и почесалась, как свинка об забор, но приходилось играть королеву. И мимо Тенсора со семейством она прошла с истинно королевским величием. Так, что даже протянувшая руку рыжая женщина не рискнула прикоснуться к нархи-ро.
Уже у калитки Яна повернулась и смерила Атионов таким взглядом, что у Валайры захлопнулся открытый было рот.
– Что вам угодно, любезнейшие?
Холодно, надменно, спокойно.
– Я… это… – заикнулся Атион. И вдруг, видимо, поняв, как убого выглядит, словно озверел. – Хочу к себе домой!
