Волчица уже стояла рядом с ее ногой, скалилась во все клыки, рычала, вздыбив шерсть на затылке, и было ясно – любой, кто посмеет дотронуться до ее хозяйки, должен перешагнуть через труп Ааши. Не иначе.
А она постарается, чтобы трупов стало побольше одного.
– Она моя невеста, – тихо произнес Гарт, становясь рядом с Аэленой.
– Извольте не устраивать балаган, – поморщился Нокрист. – Я сейчас позову стражу, и вас просто скрутят, словно щенков. Эрен!
Лойрио впился пальцами в малахитовый чернильный прибор на столе, не замечая, что по его пальцам сбегают черные струйки.
– Лайри Авельен, будьте любезны не препятствовать…
Аэлена посмотрела на градоправителя с брезгливостью:
– Я была о вас лучшего мнения, лойрио. Я. Никуда. Не. Уйду.
– Если вы сейчас не уберете свою назойливую родственницу, – трайши Ландар смотрел персонально на Гарта и обращался только к нему, – я вам испорчу торговлю. Вашим семейным делом станет просить подаяние на площадях. Поверьте, я могу.
И не шутил.
Мог, тварь такая.
Аэлену это не остановило бы, но на плечи ей легли руки Гарта.
– Аэла, они в своем праве.
– Что?! – Художница вскинулась, отталкивая родственничка. – Ты в своем уме?!
– Аэла, отойди.
Она дернулась раз, другой, вырываясь из крепкой хватки.
– Пусти, мразь!
Мужчины наблюдали за этим спектаклем с плохо скрытым презрением. Бабы! Вечно лезут куда не надо! То из дома бегут, то скандалы закатывают… Ущербная часть человечества, одно слово!
Шетаран, победно выпятив грудь, направился к Яне мимо опасно притихшей Аэлены. Ох, зря он прошел так близко, зря.
– Ау-у-у!!!
Пинок удался.
Аэлена росла не в самых благополучных кварталах и знала, куда ударить. Коленный сустав – штука сложная, вынести легко, вправить трудно, а болит не по-детски. Как оказалось, у нархи-ро – тоже. Шетаран не рассчитал, что ноги людей длиннее рук, и неосторожно оказался в пределах досягаемости.
– Взять ее! – рявкнул трайши Ландар.
Ааша прыгнула вперед, ощериваясь уже всерьез, но трайши оказался не лыком шит. Мелькнуло острие шпаги.
– Убить шавку! Эрен!! СТРАЖА!!!
Загремели, распахиваясь, двери.
– Ааша, беги!!! – что есть силы завопила Аэлена, выворачиваясь из рук Гарта. Это не удалось, но несколько пинков не прибавили деверю хорошего настроения.
Защелкали рычаги арбалетов.
Ааша рыкнула и метнулась в сторону окна. Завопил попавший под раздачу Караш – пробегая мимо, волчица успела рвануть его зубами за что попало. Попало предплечье, которое распахало от локтя до кисти – и волчица вылетела в окно под звон разбивающихся стекол. Вслед полетели арбалетные болты, да куда там!
Только хвост мелькнул, исчезая за углом.
Шум, гам, крики…
Только через десять минут все поняли, что главная героиня не принимает участия в событиях по причине глубокого обморока.
Гарта и Аэлену скрутили и чуть ли не пинками выбросили из управы, стражников выставили за дверь – и трайши Ландар, оставшийся целым, сообразил посмотреть на Тайяну. Нархи-ро осела в кресле без чувств. Ее кожа буквально горела, сердце бешено колотилось…
– Она хоть не сдохнет?
Шетаран посмотрел на невесту без особой приязни.
– Не думаю. Похоже… посмотри, что там у нее со зрачками?
Сам бы подошел, да пинок в колено надолго лишил подвижности.
– Один расширенный, а второй суженный.
– Точно. Совершеннолетие.
Яна не поняла, что у нее наконец прорезались крылья. Одно дело – читать, что взросление сопровождается неприятными ощущениями. Другое – испытывать на себе. Да и не видела она других в таком состоянии. Нархи-ро переносили это легче. Чесались с остервенением – да. Чуть не криком кричали, о кору терлись, обезболивающее пили, но сознания никто не терял, тем более – так.
Она же сейчас была абсолютно недееспособна.
Впрочем, Караш и Шетаран – тоже.
Лойрио Эрен посмотрел на все это дело и приказал вызвать лекаря. Мужчины скрипнули зубами, но повиновались – раны были нехорошими. Шетарану грозило остаться хромым, а Караш вполне мог получить серьезное воспаление. Зубы Ааша, как и все волки, чистить не умела и другим не давалась.
Даже Яне.
* * *
Выйдя из управы, Аэлена развернулась к Гарту. Несколько секунд молча смотрела на деверя, а потом засветила ему такую пощечину, что у аристократа зубы лязгнули.
Развернулась и пошла. Все крики вроде: «Как ты мог?!», «Она же твоя невеста!», «Это предательство!!!»… Это все театральщина, и дурная. А истинное презрение не требует ни слов, ни жестов. Аэлена и без пощечины обошлась бы, но нечего было ее хватать. Вдруг она бы успела глаза наглому женишку выцарапать?
Несколько секунд Гарт ошеломленно стоял, а потом кинулся за ней:
– Аэла, стой!
Вот уж чего художница не собиралась делать, так это останавливаться. Ей еще надо подругу выручить, а для этого… Так, а что надо сделать для этого?
Вернуться домой. Забрать Медведя.
Найти Рошера.
Составить план.
Ааша их сама найдет, она неглупая, поймет куда идти. Не обидят ли ее? Ага, как же! Много нашлось обидчиков на нежную хрупкую волчишку с метр в холке.
Освободить Яну и помочь уехать из Далинара.
А для начала – убраться подальше от управы, потому что сейчас их просто выгнали, а потом могут вспомнить об удачном пинке (жаль, всего один получился) и заставить ответить за него.
За себя Аэлена не боялась, ей было куда уходить. Любое государство, любая точка мира. Талант и руки пока при ней, а больше и не надо. Захочет ли Алинар последовать за ней? Если нет – пусть остается с братом. Поделом будет. А она заберет детей и уедет. Релиш сделал ей королевский подарок, она не будет бедствовать. А Аира все равно останется трайши…
– Ты не понимаешь!
Гарт попробовал догнать, схватить за руку… Зря. Аэлена даже разговаривать с ним не собиралась. Когда-то, еще в детстве, Рошер показал ей, как надо избавляться от захвата. Просто резко тряхнуть рукой.
Обычно, когда человека хватают за кисть руки, он пытается освободиться, выкручивая руку от себя – и зря. Там-то захват в четыре пальца. А ей нужно было крутануть кистью к себе. С какой бы силой тебя ни держали, преодолеть сопротивление одного пальца намного легче.
Рука Гарта слетела с запястья.
– И не смей ко мне прикасаться.
– Мы не можем ничего сделать! Пойми!
