И Ааша вновь наклонила голову.
Аэлена гибко выпрямилась. Самое важное было сказано, остальное – детали.
– Пойдем. Отведу тебя к Рошеру.
* * *
Караш э’Варс Шаннер чувствовал себя последней скотиной. Справились с девчонкой! Впятером! Ладно, втроем, но все равно! Герои! Узнают в Лесу – до старости от насмешек не отмыться. И сейчас! Нужен десяток нархи-ро, чтобы девчонку замуж выдать! А чтобы не выдать – и того больше? Позорище!
Что-то подсказывало Карашу, что не стоит везти Тай в Лес, ой не стоит, стыда потом не оберешься, но остановить Шетарана не представлялось возможным. Одного мальчишку, когда он сам по себе, еще можно окоротить. Но с союзником в виде трайши?
Тут лучше не связываться.
Пойти, что ли, поговорить с самой Тайяной? Как-то убедить ее, что-то сделать…
Караш и сам не понял, зачем ноги принесли его к дверям каюты. Глухо, обрывая мечущиеся мысли, лязгнул засов.
М-да. О чем бы он ни хотел поговорить с самой Тай – это будет точно не сейчас. Девчонка так и была без сознания. Как упала в обморок, так и оставалась в нем по сию минуту.
Странно…
Не похожа она на нежное хрупкое создание. Это людям так может показаться, а для нархи-ро Яна – достаточно высокая и крепкая девушка. И падать в обмороки просто так?
Ладонь мягко легла на лоб и тут же отдернулась, словно обожженная.
– Лес Великий!
Карашу показалось, что даже его кожа полыхнула жаром. Словно по венам Тайяны сейчас тек жидкий огонь. Жар? Но откуда? Она ведь не больна, других признаков нет… или это?..
Р-раш! Вот тут-то нархи-ро и выругался в семь морских осьминогов и пятерых некромантов. А ведь и верно! Взросление! Иногда, от стресса, оно наступает быстрее, но тогда и проходит тяжелее, может и вообще убить нархи-ро.
Сейчас организм Тайяны бросил все силы на прорезывание крыльев, на их скорейшее созревание, ускорил процессы в ее теле.
Теперь все зависело от малого. Хватит ли у нее сил? Если да – скоро она проснется Крылатой. Только ослабленной. Если нет – не проснется.
Что касается Караша, плохо ему будет в любом случае. Когда у нархи-ро прорезаются крылья, она считается совершеннолетней, и принимать за нее решения он права не имеет. И жрецы, кстати, тоже. Получится, что они повезут Тайяну в Лес против ее воли.
А выдать ее замуж тем более не удастся. Крылья прорезались, девушка против. Если только жрец ничего не придумает, но насколько это порядочно? Наедине с собой Караш мог честно признаться – отвратительно. Выдавать девушек замуж насильно вообще не лучший вариант, а уж за такого сопляка…
Караш вздохнул еще тяжелее.
Помочь Тайяне он не мог. Ну, почти ничем…
Мужчина почесал в затылке и направился на камбуз. Позаимствовать ведерко с пресной водой, напоить девчонку, да хоть холодный компресс на лоб положить. Все легче ей будет, авось и выживет.
* * *
– Ящерки, вы плавать не умеете… – напевал под нос Рошер.
А им это и не требовалось. Сейчас две кучки костей аккуратно лежали на дне небольшой лодочки. Как раз подплыть к борту корабля хватит.
Еще в лодочке находились Рошер и Шерх.
Рошер бдительно осматривался по сторонам, чтобы их никто не заметил, а некромант по-простонародному работал веслами. А кому еще-то в таком деле доверишься?
И так опасно…
Рошер и Шерх тщательно экипировались перед выходом «на дело», подобрали темную одежду, тяжелые темные плащи, чтобы не была видна сразу безрукость Рошера, повязали узкие темные маски из черного шелка, головные платки, чтобы светлая макушка Шерха не сияла в темноте…
Ааша и Медведь тоже рвались с ними, но были безжалостно оставлены на борту. Вот еще двух барбосов тут не хватало! На борт им не вскарабкаться, а лодку они утяжелят…
Пусть ждут.
Хищникам это не понравилось, но выбора никто не предоставил. Шерх вообще умел заставить себя слушаться. Говорил тихо, улыбался по-доброму. А по спине аж холодок бежал.
Некромант.
Вот и борт корабля. Шерх положил весла в лодку, чтобы не выпали из уключин или не стукнули о борт, привлекая внимание, и прищелкнул пальцами.
Две костяные ящерицы тут же оживились. Подняли черепа, сверкнули красноватыми глазами.
– На борту есть девушка нархи-ро. Освободить, охранять, привести ко мне. Остальных – оглушить, не убивать без необходимости.
Две белые тени метнулись вверх по борту корабля, только кости щелкнули. Суховато так, впиваясь в дерево… Это Ааше требовались накладки на когти, некромант же изначально создавал свои творения с длинными и острыми когтями и клыками.
Рошер проводил их взглядом, достал из-под куртки веревку с крюком и перебросил Шерху.
– Действуй.
Мужчины подождали пару минут. Больше и не потребовалось, с борта послышался глухой вскрик – и все стихло.
– Вахтенный, – усмехнулся Шерх.
Что с матросом сделали ящерки, его не волновало. Да пусть хоть съедят – все польза.
Крюк глухо стукнул о борт корабля. Шерх подергал его, но зацепилось крепко. Некромант символически поплевал на руки и ловко полез по веревке. Когда его голова появилась над планширом, на палубе уже было тихо-тихо. О визите ящерок напоминала только лужа крови на отполированных досках. Темная, еще дымящаяся.
Видимо, кто-то рванул несчастного всей пастью, или просто ящерки сообразили на пару. Что ж, нежить нуждается в подпитке.
Шерх закрепил за планшир веревочную лестницу и подождал, пока Рошер заберется наверх.
– Лодку привязал?
– А то ж…
Забить крюк в борт корабля несложно. А что в нем потом течь образуется – и славно! Не «Соленая акула», вот и не жалко. Пусть у капитана голова болит.
– Подождем или сами поищем Яну? – Рошер рвался на подвиги, но Шерх покачал головой.
– Не стоит. Она может быть в любой каюте или даже трюме, а у нас нет того чутья, что у нежити. Либо они приведут ее сюда, либо придут за нами. О! Что я говорил?
Кхошш выскользнул на палубу из тени надстройки. Поглядел в глаза некроманту, потерся у ног.
– Нашли, но добраться не могут, – перевел Шерх. – Веди.
И первым шагнул за костяной ящерицей.
Рошер последовал за ними. Подругу надо было выручать.
* * *
Яна открыла глаза.
Голова болела до безумия, тошнило, а в спине навеки поселились два острых колючих ежа. И теперь выпирали иголками во все стороны.
На лбу лежало что-то мокрое и холодное. Она кое-как протянула руку, стащила тряпку и тут же зажмурилась. Хоть и невелика свеча, а по глазам все равно словно ножом полоснуло.
