— Что ты хочешь узнать? — пробурчал Володин Ильину.
— Я уже говорил. Хочу узнать, что тут происходит. Я спрашивал про золото у вас и еще у нескольких человек в Калифейке. Все ведут себя так, будто я предлагаю банк ограбить.
Володин хмуро вздохнул.
— Ты веришь в проклятия, парень?
— Это в которые «Будь ты проклят»? Конечно. Сам говорил так сто раз.
— В этом ваша проблема, — Володин ткнул в грудь Ильину палец-сардельку. — Вы разбрасываетесь словами, которыми разбрасываться нельзя.
— Обязательно запишу, чтоб не забыть, — заверил Ильин. — И повешу у себя на лодке на самом видном месте. Вот прям на самом. Над кроватью.
Володин скривился, будто собирался зарычать, но сдержался. Сделал большой глоток пива. Рябко тоскливо посмотрел на кружку и отвернулся. Вытерев пену со рта, Володин помолчал и наконец заговорил:
— Сплетни про это золото ходят давно. На своем веку я встречал пару человек, которые даже пытались его найти. Только знаешь, что? Они ничего не нашли. Зато сами сгинули. Пропали. Будто и не было их вовсе. Понимаешь, о чем я?
— Нашли золото, стали миллиардерами и уехали покорять Монте-Карло?
— Мечтай-мечтай. Парень, вся моя жизнь связана с морем. Я исходил на воде столько морских миль, до сколько ты сосчитать не сможешь. И я кое-что знаю про море. Есть в мире вещи, которые выше нашего понимания. И поверь старику — если я говорю, что это золото проклято, значит, я говорю не просто так.
Ильин надеялся на какой-то конструктивный разговор, но вместо оного получил бред суеверного старика. Это был перебор.
— И вы на самом деле в это верите или просто голову мне морочите?
— Неважно, во что я верю, — огрызнулся Володин. — Неважно, во что веришь ты. Если мы не верим в конец света, это не означает, что однажды какой-нибудь шальной метеорит не свалится на землю и не похоронит нас к чертям собачьим. Понимаешь меня? — он снова ткнул в грудь Ильина палец-сардельку: — Те, кто пытаются найти золото, ничего не находят. Ничего, кроме своей смерти. Потому что золото проклято. Веришь ты или нет, это так. Море может отдать то, что поглотило, я сам свидетель. Но не в том случае, если это что-то проклято. Тогда море не отдаст. Оно погубит того, кто за ним сунется.
— Хм, — переглянувшись со страдающим от обезвоживания Рябко, скептически отозвался Ильин.
— Не веришь, — кивнул сам себе Володин. — А теперь подумай вот о чем. Третий Рейх создавал оккультные тайные общества. Они отправляли экспедиции в Гималаи и на Тибет в поисках Шамбалы. Они искали все то, от чего всегда открещивалась и открещивается все еще официальная наука. Ты слышал про тайное общество «Аненербе»? Нацисты основали его в 35-м году. Переселение душ, астрология, психокинез, тонкие материи… Они занимались оккультизмом очень плотно, потому что где-то там они черпали свои силы. И я верю — многие верят! — что кое-что они все-таки нашли. И это кое-что до сих пор охраняет их тайны. И убивает каждого, кто попытается сунуться.
Володин залпом допил пиво, крякнул и поднялся.
— Те, кто пытался его найти, пропали. Я уверен, что их забрало море, которое охраняет сейчас это нацистское золото. А они были не сухопутные лохи, а профессиональные ныряльщики. Так что, парень, очень тебе советую забыть про все это и возвращаться туда, откуда пришел. Если жить хочешь. — уходя, он буркнул через плечо: — А теперь вы встаете и уходите. Мы закрываемся.
Было уже поздно, и на улице бродили редкие припозднившиеся туристы, которым не нужно было никуда спешить. Дорожка, ведущая вниз, к набережной, была погружена в кромешную тьму, и приходилось щуриться, чтобы при скудном свете звезд не шагнуть в обочину и не полететь вниз. Со всех сторон сверчали насекомые, а в носу стоял соленый запах моря, который на берег приносил легкий ночной ветерок.
— Ты ему веришь? — спросил Рябко.
— Кому? Володину?
— Его фамилия Володин?
— Конечно, нет.
— Тогда почему ты назвал его Володин, если конечно нет?
— Конечно, не верю, — нетерпеливо пояснил Ильин. — Чушь какая-то. Если бы это была 80-летняя выжившая из ума маразматичка, я бы еще понял. Но Володин… Знаешь, что я думаю?
— Я запутался, так его фамилия все-таки Володин?
— Я думаю, что он нам просто лапшу на уши вешает, — Ильину казалось, что он говорит сам с собой, но сформулировать разрозненные мысли было нужно. — Специально. Просто дурит, чтобы мы свалили.
— Зачем?
— Откуда я знаю? Может, он сам втихаря ищет это золото на Капосе? Днем погружается и обследует дно у мыса, а вечером сидит в своем кабаке и выносит мозг таким, как мы.
— Не знаю, — посетовал Рябко. — Мне не показалось, что он врет. И мне от его рассказов как-то малость не по себе, знаешь ли.
— Благодарный слушатель, — фыркнул Ильин.
— Не знаю, есть там золото или нет, есть там проклятие или нет… Но если ты все-таки решишь искать, я и за миллион в воду не полезу.
— За какой миллион? — возмутился Ильин. — Там может быть золото, которое перевозило несколько грузовиков. Несколько, Денис, грузовиков! Они были забиты слитками. Это миллиарды, а не жалкий миллион! Ты что, и за миллиард не полезешь? Все из-за трепа этого деда из таверны?
Рябко поскрябал затылок.
— Ну, за миллиард… Это, конечно, совсем другое дело…
Они свернули к набережной и прошли по разбитому тротуару мимо углового гостевого дома на тропинку, ведущую к пирсу.
Ильин сразу почувствовал, что что-то не так. Сначала это был просто сигнал от интуиции или подсознания, заметившего то, чего Ильин заметить не успел. Но чем ближе они приближались к катеру «Бланко», одиноко покачивавшемуся на спокойной воде, тем больше было это чувство. Когда удалось различить корму, в глаза бросилась распахнутая дверца входа.
Здесь кто-то побывал.
— Почему лодка открыта? — пробурчал Рябко. — Ты что, не закрывал…?
— Тшш! — зашипел на него Ильин и, пригнувшись, метнулся к катеру.
Скользнув на корму, сунул руку в импровизированный тайник под продавленной банкой для клиентов и выудил оттуда заряженный гарпун. С которым, как с ружьем, навскидку, покрался вперед.
Наверху угадывались очертания рубки. Там никого не было. Ильин шагнул по ступенькам вниз, к каюте. Дверь была приоткрыта, внутри царила давящая темнота. Готовый стрелять, Ильин ногой распахнул дверь и гаркнул:
— На пол, зашибу!
Ответом ему была тишина. Левой рукой Ильин потянулся к выключателю, правой сжимая рукоятку гарпуна и готовый выпустить стрелу на любой шорох. Нащупав кнопку, включил освещение.
В каюте было все перевернуто вверх дном. На камбузе были распахнуты все дверцы, посуда — частично битая — валялась на рабочей поверхности и на электрической плитке. Кто-то не поленился распахнуть даже микроволновку, вдруг Ильин там что-то прятал. Неизвестные перевернули даже кровать, и теперь смятая простыня обнималась с одеялом на полу. Ящики письменного стола распахнуты, их содержимое было раскидано по полу. И ни души. Не было даже записки или экстравагантного послания в виде черной метки или дохлой рыбы.
