— Не знаю, — пробормотала Ольга, — Но вид у него, кажется, очень решительный…
Якорь рычал, вцепившись в руль арендованного быстроходного катера. Морской соленый ветер продувал его насквозь, благодаря чему Якорь наконец-то не потел. Но все равно он весь горел — не от жара, от ярости.
— Порву! — рычал он, мстительно щурясь и приближаясь к покачивающейся на волнах лодке. — На куски! Всмятку! В лоскуты! В… В… Порву, всех порву!
До прогулочной посудины оставалось метров 50, когда Якорь, левой продолжая крепко держаться за штурвал, правой выхватил из-за пояса хромированный пистолет. Вскинул его, чтобы неудачникам на посудине было сразу понятно, что пожаловал большой человек, а значит, их дело дрянь.
— Где эти недоноски? — перекрикивая свист ветра в ушах, проорал Якорь.
Он дернул рычаг, сбрасывая скорость. Катер послушно прекратил рычать и резко замедлил ход, но продолжил катиться вперед, к «Таласу».
— Сюда мне этих уродов! — Якорь вскочил на панель, перепрыгнул через ветровое стекло и оказался на носу катера, продолжая красноречиво размахивать пистолетом. — Где они? Ильин, сучонок просоленный, а ну, выходи, мать твою! Или всех завалю! Совсем страх потерял, падла!
Когда прогремел тяжелый и басовитый выстрел, Якорь подскочил от неожиданности. Заряд дроби разворотил носовое крыло катера в метре от ног Якоря.
— Что за…?!
Он замер на полуслове, потому что из затемненного помещения рубки на «Таласе» вышел человек. В возрасте, с округлившимся животом, который не могла скрыть серая мокрая майка, и с внушительных размеров бицепсами. В мощных руках человек держал черное помповое ружье. Не сводя его с Якоря, человек передернул подствольный затвор и зычно проорал:
— А ты чьих будешь, мальчонка?
— Чего? — Якорь растерялся. — Э, мужик, пушку-то опусти!
— Ствол бросил!
— Мужик, мужик! Я тебя не знаю, к тебе у меня претензий нет! Так что сам опусти пушку, слышь? Мне нужны эти два укурка, которые должны мне деньги. Где эти два укурка? Тащи их сюда, и мы разбегаемся, слышь?
Ружье прогрохотало и выплюнуло смертельный рой дроби. Заряд разнес в клочья ветровое стекло катера. Якорь подскочил на месте и чуть не грохнулся за борт.
— Мужик, твою мать, ты отморозок, что ли?! Слышь?!
— А теперь, — зарычал Володин, направляя ружье в грудь Якорю, — ты бросаешь ствол, слышь? И поднимаешь свои клешни вверх, слышь? Или я разнесу тебе твой скворечник, слышь?
— Да не вопрос, мужик, лады! Ты че такой бешеный? Вот, все, вопросов нет!
Якорь бросил пистолет в салон катера и послушно поднял руки. От расстройства, штиля и палящего южного солнца он снова начал потеть. А потом услышал звук урчащего двигателя где-то позади. Скосив глаза через плечо, владелец коктейль-бара «Малибу» и большой любитель латиноамериканской музыки увидел сразу два судна. Это были катера береговой охраны, которые на полной скорости неслись к мысу Капос.
— Ну, твою же мать, чего ж опять за непруха-то такая…! — окончательно расстроился Якорь и в бессилии опустил руки.
Эпилог
— Ай! Ой! Щиплет, сильно! Ой! Ай!
Фельдшер «скорой помощи» невозмутимо продолжала свое дело, обрабатывая разбитую в кровь и распухшую на пол-лица скулу Рябко.
Ильин сидел на земле, жевал в зубах травинку и с кислым видом смотрел на разворачивающееся перед его глазами действо. Дикий кусочек пляжа, примыкавшей с левой стороны к мысу Капос, был забит людьми и автомобилями. Сразу пятеро полицейских в форме растягивали желтую ленту оцепления, превращая в закрытую зону участок на подступах к мысу размером с полстадиона. Кто-то говорил по рации, кто-то — по сотовому телефону. Двое серьезных и хмурых типов в штатском допрашивали Володина и Настю. Ильин не слышал, о чем они говорили. Он лишь видел, что Володин послушно отвечал на их вопросы, а Настя смотрела на отца и на полицейских с глупым видом, моргала большими глазами и безуспешно пыталась что-либо понять.
Ольга тоже была здесь. Прямо сейчас она стояла около черного внедорожника и беседовала по сотовому телефону, бросая редкие фразы. Затем к ней подошел пузатый хмурый тип в костюме при галстуке. Тип потел от жары, но пиджак не снимал — ни дать, ни взять Якорь. Он что-то бросил Ольге, и она пустилась в долгие объяснения, жестикулируя и иногда указывая на Ильина. В такие моменты Ильин отворачивал голову и делал вид, что любуется вечерним пейзажем.
На территорию все прибывали и прибывали автомобили, из которых выходили важные и напряженные люди в форме и без. За все время пребывания в сонной Калифейке Ильин не видел ни одного сотрудника правоохранительных органов, и теперь ему казалось, что к мысу съехались стражи порядка со всего полуострова.
— Ну, привет, что ли.
Ольга соизволила-таки подойти к Ильину. Сейчас она стояла в паре метров от него и виновато улыбалась.
— Ага, — согласился Ильин.
— Злишься?
— Хм.
— Значит, злишься.
— Кх-кх.
Ольга вздохнула и присела на корточки рядом с Ильиным.
— Я, честно говоря, не думала, что все так вот получится.
— Я тоже, — угрюмо хмыкнул Ильин. — Ольга… Я у тебя утром спрашивал, но ты включила дурочку. Теперь спрошу еще раз. Кто ты?
Она снова вздохнула. Затем решилась признаться:
— Контрразведка. Главное управление по Крыму.
— Мда…
— Эти люди… Эти четверо с немецкими прозвищами… Знаешь, кто они?
— Козлы.
— Согласна. Но кроме того, что они козлы, они еще и члены законспирированной ячейки, обосновавшейся в районе Калифейки много лет назад. Ты был прав, когда сообразил, что их задачей было охранять золото. Это их основная функция. Эдакие хранители, которые оберегают священное наследство третьего рейха для лучших времен.
— Зачем? — буркнул Ильин. — Взяли бы часть и смылись бы куда-нибудь. С такими бабками перед ними открыт весь мир.
— Ты не понимаешь. Они нацисты. Не открытые, как тупые скинхеды, а нацисты под прикрытием, что намного хуже, страшнее и опаснее. Понимаешь, Саша… После Великой Отечественной, когда наши деды разбили фашистскую Германию, очень многие из верхушки третьего рейха сбежали. Потому что они заранее строили планы к отступлению. Кто-то осел в Южной Америке — в Бразилии, Аргентине, Уругвае — кто-то в Северной… Но они не забились в угол в ожидании старости. Они продолжали дело своего фюрера.
— Отращивали маленькие усики и челку на бок?
— Постоянно там и тут, и в Европе, и даже у нас, периодически проявляют себя неонацисты, — говорила Ольга, игнорируя его едкие выпады. — Кое-где они набирают силу и вообще открыто заявляют о себе. Как думаешь, на какие деньги? Кто их спонсирует?
