– Буян, молчать! Иди в будку! Ну! Кому сказал! Кто там?
– Здрав будь, Иван Архипович. Это я, Алексей. Признал? – донесся вроде как знакомый голос.
– Это который? – не испытывая особой уверенности, уточнил Иван.
– В Серпуховском переулке встречались.
Опа! Вон откуда ветер-то дует. Это же один из охранников Ирины Васильевны. Теперь Иван четко опознал гостя. А потому поспешил к калитке. Не иначе как он с вестью об отце.
– Собаку на цепь посади, – едва расслышав, что хозяин отодвигает засов, произнес другой человек.
Этого Иван опознал сразу. Матвей. Тот, что постарше как возрастом, так и по положению. Видать, сам не захотел надрывать голос, вот и озадачил молодого.
Иван не стал чиниться: раз просят, значит, нужно пройти во двор. А сторожевой пес он такой: дурь в башку ударит, так и не посмотрит, что хозяин рядом. Погромыхал цепью, прилаживая ее на ошейнике, потом вновь поспешил к калитке. Правда, не расставаясь с пистолетом и не думая спускать курок на предохранительный взвод. Поглядит сначала.
В распахнувшуюся калитку вошли пятеро. Четверо мужиков и женщина, прикрытая плащом. Однако сомнений в том, кто это, у Ивана ни на грамм. Только близкого общения с царственными особами ему и не хватало.
– Во дворе ждите. А ты веди в дом, – раздался ожидаемо знакомый женский голос.
Повел. А куда деваться. Оно бы, конечно, ну ее, эту радость. У Ивана вообще с почтением к высокопоставленным лицам так себе. Да и с почитанием старших не больно-то ладится. Еще учудит чего по дурости, поди потом разгреби.
– Кваском-то гостью угостишь? – опускаясь на лавку у стола, спросила Хованская.
Угостил. Все еще не понимая, к чему это все. Потом вдруг осознал, что великая княгиня также может возжелать заполучить секрет булата. Если не для себя лично, так для государства. А что такого? Товар дорогой, спросом пользоваться будет, только выкладывай на прилавок. А в казне, как всегда, денег не хватает.
– Хорош квасок. Сам настаиваешь? – облизнув полные и весьма соблазнительные губы, поинтересовалась гостья.
– У соседки беру, – ответил Иван.
– Добрая хозяйка, – одобрительно заметила великая княгиня. – Поди гадаешь, за какой такой надобностью я к тебе пришла?
– Гадаю, не без того.
– А по просьбе твоей и пришла. Дознание по делу твоего батюшки провели честь по чести. И по всему выходит, что вина Архипа Алексеевича доказана.
– Не убивал он, – покачал головой Иван.
– Вот и дьяк говорит, что не верит в то, что убил он. Мог, не без того. Но не он.
– На дыбу тащили? – нервно сглотнул Иван.
– Это родителя-то человека, что от смерти меня спас? Плохо же ты обо мне думаешь.
– Прости, ве…
– Не смей, – оборвала она его. – Зови Ириной.
– Прости, Ирина, – легко принял это Иван.
– Так-то лучше. Ты пойми, Ваня, мы, конечно, можем обоих гостей потянуть на дыбу. Да только то беззаконие с нашей стороны выйдет. Безобразие учинил твой отец. И в том все сходятся. Нож его. И когда он ударил Родиона, держал клинок в руке. Так было иль нет, но половина указывает на это. И пусть на то, что ударил именно Архип, указывает один Родион, по закону судья должен верить ему. Словом, все против твоего родителя.
Странные у них тут какие-то законы. Но в принципе она права. Косвенных улик предостаточно. А даже в его мире по косвенным уликам людей за решетку отправляют. Вот только тут все куда проще. Повесят или отрубят голову, и вся недолга.
– Значит…
– Не значит, Ваня. Оно вроде как и все ясно. Но купец, как видно, хорошо знает Судебник. Потому как есть тут тонкость. Убийство случилось в драке кабацкой. А значит, умысла прямого у убийцы не было. Родственник убитого имеет право попросить заменить казнь на виру. И в свете того, что ты рассказал о секрете булата, это очень даже вероятно.
– Но ведь судья может и отказать?
– Не может, коль скоро о замене просит родня убиенного. И если виру за повинного выплатить некому, то он уходит в кабалу к родне. Вира пять сотен рублей. Деньги немалые, и сомнительно, чтобы нашлись у душегуба или его родных. Но и такого к себе в кабалу не очень хочется заполучить, потому как мало ли какой бедой обернуться может. Вот и не просят родные никогда. Ну разве что в случае, когда кто состоятельный попадается.
– А отсрочить выплату? Ну хотя бы на пару недель? Или суд отложить. Я найду деньги.
– Булат ковать станешь?
– Стану, – решил не юлить Иван.
– Суд уж назначен на завтра, – возразила Ирина.
– Ну тогда пойду к купцу и предложу ему вместо выкупа за отца секрет булата. К гадалке не ходи, из-за этого вся кутерьма.
– Купец и разговаривать с тобой не станет. Потому как если согласится, то, почитай, вину свою признает. А так, мол, понимаю все, беда в двух домах приключилась. Побудет малость кузнец в кабале, рассчитается с долгом, да и вернется к семье.
– Не будет этого. Если батя в неволю угодит, из кабалы уж не вынется.
– Правильно. Но и законы в Москве существуют для того, чтобы их выполняли, а не попирали как кому придется. Я, конечно, могу просить царя, но тому потворствовать не буду. А потому, – на стол упал глухо брякнувший увесистый кошель, – здесь пятьсот рублей золотом. Завтра будь на суде. Заплатишь виру и освободишь отца. Иного пути нет.
– Я и не знаю, как тебя благодарить, вели… Ирина. Как и сказал, в две недели отдам весь долг.
– Не должен ты мне ничего, дружок. Это я тебе еще задолжала. Ты ведь две жизни в тот вечер спас. Я же пока лишь за одну отдарилась.
– Не много ли должников у меня? – рассматривая в свете свечи лицо великой княгини, усмехнулся Иван. – Христофор Аркадьевич в должники записывается. Ты вон никак не рассчитаешься.
– А ты не переживай, добрый молодец. То ведь не ты нас в кабалу загоняешь, а мы сами цену выставляем, – глядя ему прямо в глаза и вздымая высокую грудь, возразила Хованская.
Ох, держите меня трое. Это она что же, решила… Нет, баба она видная. И теперь понятно, отчего сама пришла к нему в дом. Ведь могла же прислать послание и кошель с доверенными людьми. А как минимум на четверых она может положиться целиком и полностью. Вон волкодавы обступили дом и стерегут хозяйку. Но тут ведь как на минном поле. Одно неверное движение, и…
Но здравый смысл подсказывал, что обижать Ирину, коль скоро она сделала первый шаг, глупость величайшая. Нет и не может быть беспощаднее врага, чем оскорбленная женщина. Как, впрочем, не бывает и друга, преданнее благодарной женщины. И в правдивости этого Иван убеждался уже не раз.
Хм. Ладно. Ну и как теперь быть? Ведь знатная настолько, что выше только царь. Да плевать! Не великая княгиня пришла к нему, а женщина, которая ищет тепла. В тот вечер в доме Рощина он неосознанно буквально раздел ее взглядом, заставив смутиться. И, как видно, этим и зацепил. Но тогда он сделал это неосознанно, на автомате. А теперь…
