«Никак индеец обезвредил чакмооля? — в удивлении подумал Арчи. — Сумел отнять у него силу».
Талисман завибрировал раскатами отдаленного грома, и фигура чакмооля заколебалась, почти вернувшись к своей человеческой форме.
— Отойди, Маскансисил, — прошипел он. Раздвоенный язык мелькал между клыками ягуара. — Сегодня ночью он принадлежит мне.
Индеец не двинулся с места.
— Сегодня ночью тебе принадлежит только твоя собственная шкура, кровопийца. Скажи и за то спасибо. Эти воды и эта гора принадлежат мне. Ты не пройдешь.
Последовало долгое молчание. Арчи стоял совершенно неподвижно. Наконец чакмооль сделал шаг назад, и тени вокруг него раздвинулись, разошлись в стороны, как будто луна не хотела выпускать его из виду.
— Маскансисил, за это я вырву твое сердце. Я выпущу из тебя жизнь и скормлю ее этой горе и этим водам. В следующий раз мы с тобой не пройдем мимо друг друга. — Чакмооль плюнул в поток воды у ног индейца и снова исчез в лесу, неуклюже ступая на все еще согнутых, как у кошки, ногах.
Арчи затрясло. Он выдохнул и опустил нож. Неужели этот индеец — настоящий Маскансисил, легендарный Следопыт племени лениленапе? Это имя упоминалось в сумбурных записках Бэрра, но Арчи не думал, что за ним стояла реальная личность. Оно было больше похоже на почетный титул, чем на имя одного определенного человека, — на титул, который последовательно носили многие доблестные воины в истории лениленапе. Однако чакмооль не колеблясь назвал Маскансисила по имени. Он явно узнал индейца, стоявшего перед ним в ледяной воде весеннего ручья. Узнал и пустился наутек.
«А я все еще тут, — подумал Арчи. Он чувствовал себя очень глупо: стоит здесь, одетый в промокшие кальсоны и грязные ботинки, размахивает кухонным ножом, а в другой руке сжимает новехонький кожаный саквояж. — Ну и что мне дальше делать?»
Индеец обернулся, и Арчи понял, что произнес это вслух.
— Я не могу ответить на твой вопрос. Я могу лишь отвести тебя туда, где будет шанс получить ответ, — тихо сказал Маскансисил и пошел вниз по ручью к тому месту, где Арчи впервые его заметил. Там он начал подниматься вверх по склону ущелья. — Если ищешь ответы, ступай за мной, — бросил индеец через плечо.
Арчи прошлепал через ручей и остановился на минутку, чтобы спрятать нож обратно в саквояж и высвободить руку.
— И куда это он? — пробормотал Арчи, взбираясь по крутой тропе между покрытыми снегом глыбами гранита. Похоже, индеец держал путь на юг. Наверняка Арчи сказать не мог: после панического бегства по лесу стороны света совсем перепутались.
Когда они вылезли наверх и оказались над ручьем, тропа стала ровнее и шире. Маскансисил двигался бесшумно, и заметить его можно было только на прогалинах, в свете лупы. Луна словно следовала за ним по пятам, как за чакмоолем, — точно не хотела упускать из виду.
Индеец не оглядывался, а Арчи с непривычки быстро терял остатки сил. По горам лазать — это вам не ящики с устрицами перетаскивать. Да и лодыжка вот-вот сдаст.
На вершине узкого хребта индейца как ветром сдуло. Арчи осмотрелся по сторонам в поисках тропы, невольно ожидая, что из-за деревьев выскочит чакмооль и вырвет из груди сердце.
«Господи Боже, неужели я забрался в такую даль лишь для того, чтобы меня убили в более подходящем для этого месте? — подумал Арчи. — А может, рискнуть и поискать дорогу обратно в Лемон-Хаус?»
Нет, туда слишком далеко идти. Лодыжка распухла настолько, что ботинок жал; руки совсем закоченели; ноги подкашивались. Лучше немножко отдохнуть.
Когда появился Маскансисил, ведя в поводу двух неоседланных лошадей, Арчи стряхнул с себя оцепенение.
— Я… мне нужно согреться, — выдавил он. — Я промерз до костей.
Маскансисил молча снял свое длинное пальто и накинул Арчи на плечи.
«Спасибо», — попытался сказать Арчи, но у него зуб на зуб не попадал.
— Верхом ездить умеешь? — спросил индеец. Арчи помотал головой. Он вырос в Нью-Йорке и так и не научился ездить на лошади. — Что ж, на уроки времени нет. — Маскансисил присел и подставил руки вместо стремени. Арчи наступил на его переплетенные пальцы и сморщился от острой боли в лодыжке.
— Цепляйся обеими руками за гриву и наклонись вперед, — бросил Маскансисил, вспрыгивая на свою лошадь. Развернул ее и пришпорил, направляя в расщелину, из которой появился. Лошадь Арчи двинулась следом, и Арчи сделал как велено: наклонился к шее лошади, изо всех сил цепляясь за гриву.
Токскатль, 6-Обезьяна — 12 марта 1843 г.
Они сломя голову неслись по лесу, галопом слетали вниз по обрывистым склонам и пересекали вброд мелкие речушки. Казалось, прошло много часов, однако луна неподвижно висела над головой, и Арчи понял, что либо он потерял чувство времени, либо время забыло о нем. Каждый удар лошадиного копыта встряхивал позвоночник и отдавался в голове, которая грозила вот-вот расколоться. Избитое тело, на последнем пределе сил, просто отключилось. Ноги онемели, а руки уже давно ничего не чувствовали. Стук копыт и шорохи ветра сливались в тихий шелест, убаюкивая и погружая Арчи в забытье. Он часто ловил себя на том, что начинает сползать с лошади, спохватывался в последний момент и садился прямо. Мысли бесцельно бродили в голове: «Какая замечательная лошадь! Старается не сбросить меня ненароком, хотя я то и дело сползаю. Надо будет яблочко для нее найти в награду».
Они добрались до широкой долины и скакали во весь опор по невспаханным полям, разбудив спящего пса возле какой-то фермы. Собачий лай заглох в свисте ветра — лошади летели к финишу, вверх по сужающейся долинке, пока вокруг не поднялись отвесные гранитные склоны, и пришлось остановиться.
Маскансисил умудрялся находить петляющую тропку там, где Арчи видел только пятна тени, и вывел лошадей на полянку, защищенную с трех сторон нависшими скалами. Здесь земля была сплошь покрыта снегом, и лишь слабый ветерок остался от вихря, который бил Арчи в лицо, когда лошади мчались галопом.
Они поскакали вверх, прямо по склону горы, чья округлая вершина виднелась на севере. Под ними во все стороны расходились тени Аллеганских гор, над которыми висела застывшая, призрачная луна. Кое-где внизу горели гроздья огней. Где-то там должен быть Саммитвилль, но Арчи понятия не имел, где именно.
В ушах звенела тишина. Он посмотрел в безоблачное небо. Странно, луна не только не сдвинулась с места с тех пор, как они сели на лошадей, но и небо совсем разъяснилось. Ведь над лужайкой позади Лемон-Хауса висели тучи — куда же они так быстро подевались?
Маскансисил остановил лошадь и слез на землю. Арчи хотел последовать его примеру, но не смог высвободить пальцы, запутавшиеся в гриве. Ему пришлось сосредоточиться изо всех сил, чтобы расслабить руки и выпустить гриву. Когда он наконец высвободился и слез с лошади, то не смог устоять на ногах и тяжело плюхнулся на снег, уронив саквояж. Лошади шумно дышали, перебирая копытами, словно хотели рвануться вскачь.
