Он едва успел добраться до груза, сложенного на корме, как котел взорвался, и взрывная волна швырнула Арчи на плоскую поверхность коричневых вод.
Арчи упал в воду и невольно втянул в себя воздух: вода была ледяная. Она залила нос и рот, и Арчи в панике колотил по мутной воде руками и ногами. Где верх? Он заставил себя открыть глаза, увидел солнечный свет и рванулся к нему, чувствуя, как горят легкие и грохочет в ушах пульс.
Арчи вырвался на поверхность и глубоко вдохнул, тут же захлебнувшись грязной водой. Смахнув волосы с глаз, он увидел пылающий пароход, который дрейфовал по протоку кормой вперед, и вода почти доходила до палубы. Не осталось ни котла, ни трубы, ни каюты: они разлетелись в щепки, усыпав мусором воду вокруг «Моди». Ящики с грузом тоже исчезли — или затонули, или плыли по течению.
Тело Гетти, застрявшее в палубном ограждении, свисало с кормы «Моди» головой в воду и все еще держало в руках обломок рулевого весла. Ни Руфуса, ни троих рабов видно не было.
Ботинки Арчи стали тянуть его ко дну, а просыпающаяся боль от ожогов делала каждое движение мучительным. По горло в воде, Арчи попытался представить себе, каково было бы плыть с железными цепями на ногах. Трое негров наверняка задыхаются на илистом дне, не сводя глаз с солнечного света, к которому выплыл Арчи, — только для них этот свет недосягаем. Арчи привиделся кошмар: черные руки отчаянно вцепляются в его лодыжки — и, замолотив руками и ногами, он поплыл.
Впереди него дрейфовал по течению ящик. Самый дальний от воды угол был охвачен огнем. Пламя разгоралось и лизало волны, поднятые Арчи. Вид огня почему-то успокоил его, и Арчи позабыл свои кошмарные страхи.
Оно показалось лишь на мгновение и тут же исчезло, однако Арчи его заметил. Языки пламени превратились в образ, неясный и дрожащий, как отражение солнца на коричневой воде. Лицо Хелен. Арчи произнес ее имя и потянулся к дрожащему образу — и тот растаял: ящик медленно перевернулся, и пламя зашипело, задымило и погасло.
— Хелен! — позвал Арчи. — Любимая, что ты хочешь сказать?
Оперенный талисман всплыл на поверхность, и медный медальон запрыгал на волнах, поднятых неуклюжим барахтаньем Арчи. Талисман повернулся, защекотав перьями подбородок Арчи, и решительно показал в сторону острова Бленнерхассета.
Арчи подождал какого-нибудь другого знака, пытаясь понять, почему из огня, воды и смерти появилось лицо Хелен. Что это было за колдовство? Может, запоздавшее предостережение о взрыве на «Моди»? Или это ему просто привиделось от шока и чувства вины? Арчи ошеломленно последовал в указанном талисманом направлении и погреб к песчаной полоске пляжа, видневшейся на расстоянии нескольких десятков ярдов. На дальнем конце пляжа стояли покосившиеся остатки пирса: двойной ряд торчащих из воды столбов, на которых кое-где висели покореженные доски. Спина и плечи болели, словно их все еще обжигал пар. Арчи греб поперек течения, и ему казалось, что он чувствует, как на коже появляются и лопаются свежие волдыри. Наконец он ухватился за одну из свай и опустил ноги на песчаное дно.
Оглянувшись, он увидел, что «Моди» совсем затонула, — над водой оставался лишь самый кончик носа, зарывшегося в заросли кустов, и кучи обломков, прибитых к другому берегу протока. Так она и будет там лежать, зацепившись за коряги, пока какой-нибудь капитан, решив срезать путь, не пробьет об нее брюхо своей посудины или не отбуксирует «Моди» вниз по течению, к Цинциннати.
На реке не было и следа образа, привидевшегося Арчи несколько секунд назад.
— Ничего не понимаю, — простонал Арчи, начиная стучать зубами от холода. Убаюкивающее безразличие, нашедшее на него недавно, прошло, сменившись вспышкой отчаянной ярости. Джейн находится в руках сумасшедших, а он застрял черт знает где, потеряв все, кроме промокшей насквозь одежды и мимолетных видений мертвой жены. Он должен найти способ добраться до Луисвилла, и если следовать совету Таманенда путешествовать по воде, то надо перейти остров в надежде, что проходящее мимо судно его подберет. Деньги, полученные от Барнума, пропали и достанутся счастливчику, который поднимет обгоревшие остатки «Моди».
Если разобраться, то от советов Таманенда толку что-то не видать. Арчи вылез из воды на берег, дрожа от холода и чувствуя, как мартовский ветер выдувает тепло из прорех на мокрой одежде.
«Надо согреться и обсохнуть, — подумал Арчи. — На сей раз никаких встреч с индейцами, нужно просто найти кров и отогреться. Если схватить лихорадку и помереть здесь, Джейн этим не поможешь».
«Хелен, что же ты хотела мне сказать?»
Наверное, он был в шоке: только что погибли четыре человека, а ему даже в голову не пришло поискать Руфуса.
«Извини, старина, — подумал он. — Надеюсь, ты выбрался живым. Может, Мильт Кроу вернется и подберет тебя».
Арчи сообразил, что произнес это вслух — и тут понял, что оглох. Должно быть, от взрыва. Но уши болели не сильнее, чем все остальное. Что ж, будем надеяться, это пройдет.
От пирса в заросли шла заросшая извилистая тропа. Прежде чем пойти по ней, Арчи разделся догола и выжал одежду. Несмотря на холод, солнце светило ярко, и когда кожа обсохла, он даже немного согрелся. Мокрая одежда снова заставила Арчи задрожать, но быстрая ходьба его разогреет — найти бы только крышу над головой. А заодно не помешали бы сухая постель и одежда.
«Стало быть, это остров Бленнерхассета», — думал Арчи, шагая вверх по пологому склону и вступая под сень густого леса. Харман Бленнерхассет финансировал большую часть мятежной деятельности Аарона Бэрра, а после ареста Бэрра бежал в Луизиану и умер там, оставив спои владения на острове без присмотра. Дом сгорел в 1811 году, в 1831-м умер Бленнерхассет. Арчи так и не понял, в чем заключалась роль Бленнерхассета и на чем был основан его интерес во всей этой истории. В комментариях Бэрра к «Валам-олум» не было никаких указаний на то, что старый ирландец знал о культе Тлалока. Может быть, он просто рвался к власти и хотел гарантировать свое влияние, финансируя попытку Бэрра стать западным императором.
Впрочем, это касалось не только Бленнерхассета. Арчи не был уверен в мотивах разнообразных участников этой бесконечной невидимой войны. Таманенд сказал, что люди создают богов, но при этом боги становятся реальны — пока и поскольку им поклоняются. Этим можно объяснить раздор между племенем лениленапе и чакмоолем, но ведь оба народа были практически истреблены белыми. Тогда из-за чего драка? Неужели горстка фанатиков действительно может возродить забытого бога?
И чего на самом деле хотят лениленапе? Так ли уж они заботятся о судьбе цивилизации, которая их уничтожила, или Таманенд чего-то недоговаривает?
И даже если бы Арчи мог ответить на все эти вопросы, Райли Стин все равно оставался загадкой. Он явно верил, что древние боги обладают могуществом — после ночи в музее и возле пивоварни сомневаться в этом не приходилось, — но разве он им и вправду поклонялся? Он боялся своих врагов и использовал против них известные ему ритуалы, однако Арчи не припоминал, чтобы Стин на самом деле молился. Может быть, и его тоже интересовала только власть и Стин думал, что может воспользоваться чакмоолем, чтобы заполучить могущество.
