Вот уж о чем ему больше не придется беспокоиться, если удастся повторить жертвоприношение Нанауацина. Все провалы последних сорока лет будут забыты или по крайней мере станут снисходительно считаться уроками на пути к высшей цели. Райли Стин больше не будет бродячим лекарем, дантистом, продавцом эликсиров и кукольником; после третьего апреля все мужчины, женщины и дети от Канады до Панамы превратятся в его кукол. Ни Александр Македонский, ни Чингисхан, ни даже Монтесума не имели такой власти. С чакмоолем в качестве верховного жреца Райли Стин станет абсолютным монархом четверти мира. И это будет только начало.
Под воздействием бальзама Трафагена Стин пребывал в таком приподнятом состоянии духа, что чуть не захихикал, останавливая лошадей перед своим домом. В спальне на третьем этаже горел свет — сигнал сторожа, что Стина ждут гости. Прекрасно. Мистер Макдугалл уже должен был добраться, и если он привез с собой девчонку, то и чакмооль долго не задержится. Стин перестал пытаться отследить каждое движение чакмооля, надеясь, что так или иначе, под влиянием собственных побуждений, тот сыграет свою (предназначенную ему Стином) роль. А в том, что касается девчонки, Люпита наверняка была права. Девчонка скорее всего последовала за отцом и попала в руки Ройса — как и планировалось.
Было бы гораздо проще путешествовать всем вместе, однако Древний бог последние недели следил за Стином особенно пристально: его взгляд тяжело давил на затылок. Стин поглядел в затянутое облаками дождливое небо, и его улыбка слегка поблекла. На таком небе никаких знамений не прочитаешь. А ведь скоро взойдет луна.
Стин перебрал связку ключей и отпер замок. Зажег лампу на столике, закрыл дверь, оставив позади гул вечернего Бродвея, и стоял, заливая ковер стекающей с одежды водой, пока из глубины дома не появился сторож Саймон.
— Я займусь лошадьми, мистер Стин, — сказал Саймон, вешая пальто хозяина у огня для просушки. — Мистер Макдугалл и чудно одетый негр дожидаются вас в библиотеке.
— Спасибо, Саймон, но я могу скоро уехать. Оставь пока лошадей.
Стин чуть не запел вслух от гордости. Все получилось как нельзя лучше. Он успешно справился со всеми трудностями, всеми помехами и непредсказуемыми обстоятельствами, которые погубили бы менее великого человека. Словно гроссмейстер, он выдержал нападения противника, подготавливая собственную атаку, позволил Точтли вытворять его безумные шалости, а сам в это время расставлял свои фигуры для решающего хода.
«Шах и мат, — подумал он. — Король мертв. И это относится к тебе, президент Тайлер, и к тебе тоже, генерал Санта-Ана».
Однако пока еще рано почивать на лаврах. Стин несколько дней не спал, и именно поэтому прибег к бальзаму Трафагена, но нельзя позволить эликсиру ударить в голову, потому что для завершения начатого потребуется тонкая дипломатия. Чакмооль успешно преодолел все препятствия, после того как проснулся в чужой стране, ослабевший и голодный. Он наверняка считает, что ничья помощь ему не требуется. Только он никогда не держал в руках настоящую власть, никогда не возглавлял государство и не занимался повседневными делами вроде сбора налогов и рассмотрения тяжб. Чакмооль был бесподобен в своей роли посредника между людьми и богами, а вот светские дела лучше оставить светским людям. В прежние времена этим занимались мексиканские тлалотоани, короли-философы, и сиаукоатли, женщины-змеи, названные так в честь богини деторождения.
«Воздай кесарю кесарево», — подумал Стин. Христос был абсолютно прав. Только в эпоху Шестого солнца пророки будут говорить: «Воздай Стину».
Поднимаясь по лестнице, он мысленно отрепетировал свои аргументы, выискивая слабые места.
Все получилось как нельзя лучше. Он победит усталость точно так же, как победил всех остальных противников.
— Добрый вечер, джентльмены, — сказал Стин, входя в библиотеку. — Добрый вечер, Джейн.
Слева от Стина мистер Макдугалл развалился в кресле, не спуская настороженного взгляда с чакмооля, который сидел за столом возле большого окна. Девочка, прикрытая зеленой накидкой чакмооля, свернулась клубком на диване. Стин с удивлением — и даже с тревогой — заметил, что шрамы девочки почти исчезли, сменились черными пятнами болячек. Волосы выросли на рубцах, покрывавших большую часть головы.
Ну конечно же — Нанауацин, Покрытый язвами. Наверняка работа чакмооля. Стин всегда рассматривал уродство девочки в качестве свидетельства ее предназначения (и своего собственного тоже), но теперь не оставалось никаких сомнений: Джейн исцелили, чтобы бог мог забрать ее, и для этого из нее буквально лепили то, чем она должна была стать и чем раньше была только благодаря странной разновидности реинкарнации. Стин больше не мог смотреть на нее как на девочку, рожденную в благоприятный день. Прямо у него на глазах Джейн становилась божеством.
— Наконец-то вы прибыли, — сказал Ройс. Он встал и надел шляпу. — Теперь я могу уйти.
Удивленный Стин отступил назад, закрывая дорогу.
— Минутку, мистер Макдугалл. Вы еще не до конца сыграли свою роль.
— Нет уж, с меня хватит. Я сделал то, что вы просили, — поймал девчонку и привез ее аж в проклятый Луисвилл. Но здесь мы с вами расстанемся. Я не стану принимать участие в убийстве маленьких девочек.
Стин нервно глянул на Джейн, но та, похоже, находилась в ступоре.
— Совесть заговорила, друг мой Кролик? — спросил Стин с намеренной ноткой злорадного сарказма в голосе.
— Называйте, как хотите. Все ваши поручения я всегда выполнял, и в этот раз тоже. — На лице Ройса появилось странное затравленное выражение: вокруг глаз и рта прорезались незнакомые складки. — Но теперь хватит. Стин, может, я и убийца, но, Господи Боже, девчонке ведь всего одиннадцать!
— Неужели ее жизнь стоит дороже целого мира? — дружелюбно поинтересовался Стин. Его забавляло это необычное зрелище: подумать только, у Ройса Макдугалла прорезалась совесть!
Ройс устало улыбнулся, однако с его лица не сходило затравленное выражение.
— Это он мог бы задать такой вопрос, — ответил Макдугалл, показывая пальцем на чакмооля. — То есть оно. Я не знаю, стоит ли она дороже, чем весь мир, но вот что я вам скажу: я не хочу жить в мире, построенном на костях и крови маленьких девочек. А теперь пропустите меня. Мне нужно закончить еще одно дельце, а потом я выхожу из вашей безумной игры.
Он стоял прямо напротив Стина, и уголок его рта подергивался, а пальцы левой руки дрожали мелкой дрожью.
Стин задумался: посмеет ли Макдугалл напасть? — затем кивнул, улыбнулся и отступил с дороги. Лучше уж не связываться с горячим юнцом, особенно сейчас, когда дело идет к развязке.
— Да ради Бога, мистер Макдугалл. Всего наилучшего во всех ваших будущих начинаниях. При условии, что они не требуют вашего присутствия в Нью-Йорке. — Стин показал на дверь. — Я думаю, ваше пальто у Саймона.
Макдугалл, не говоря ни слова, прошел мимо него. Через мгновение входная дверь открылась и снова захлопнулась.
