Звук двигателей ослаб. «Антон» выпустил шасси, под колесами побежала взлетная полоса.
Сороковов вышел из самолета с ощущением протянувшейся за ним из самой Москвы невидимой нити. Он чувствовал ее прочность, словно живая кукла-марионетка. Эта связь была новой и тревожной, грозящей опасностью. Сейчас его тревога совсем не походила на ту, с какой он впервые прилетел в Городок семь лет назад. Тогда он чувствовал опору, а беспокоился – как любой, начинающий работу на новом месте.
Теперь все обстояло иначе: опора рушилась, решать свою судьбу и делать выбор ему предстояло самому, и, направляясь к машине, он поразился внезапной мысли, выплывшей из тайных закоулков сознания: как на его месте поступил бы Клешнин? Он даже замедлил шаг – так ему была противна эта мысль. Ему казалось, он избавился от своей давней, тщательно скрываемой зависти. Все годы, проведенные в Городке, он убеждал себя, что его жизненные принципы и взгляды иные и завидовать нечему, но в такие минуты не верил себе, понимая, что Клешнин еще больший циник, еще более честолюбив и тщеславен, плевал на писаные и неписаные правила, нарывался на неприятности. В конце концов это его погубило, но то, что было сделано им в обход тех самых правил, осталось, создав из него легенду. Со временем Сороковов объяснил все небывалым тщеславием Клешнина, ради которого тот лез на рожон и пускался в авантюры. Но оказалось, что возникшая было разъединяющая их ясность – не так ясна, как ему мнилось, а Клешнин никуда не делся, всегда рядом, и он, во что не смог бы еще недавно поверить, искал у него совета.
Пока Сороковов был в Москве, в перелыгинской газете появилась статья Софрона Пилипчука. Вскоре Пилипчук рассказал Перелыгину о звонке Королева буквально на следующий день после публикации. Шум поднялся немалый. Королев старался скрыть досаду, говорил бодро, даже с иронией, но просто так мнением Пилипчука пренебречь не мог. Поэтому Королев хотел выведать, как далеко тот готов пойти. Важно было также понять: это мнение одного Пилипчука или на Комбинате решили воспользоваться авторитетом опального главного инженера. Королев позвонил и Сороковову, но того не оказалось на месте. Заканчивая разговор, он с деланной веселостью предупредил, что готовит ответный удар «тяжелой артиллерии», но, что имел в виду, не объяснил.
– Если они зашевелились, – удовлетворенно хмыкнул Пилипчук, – мы движемся в правильном направлении и предварительная задача выполнена. Внимание привлекли. Теперь давайте дождемся ответа, посмотрим на их аргументы, хотя крыть им нечем. А там поглядим, что дальше.
Вечером к Перелыгину зашел Пугачев и рассказал, что весь день звонили из Объединения – зондировали почву.
– Да-а-а… нешуточную кашу вы заварили, – закурив свой «Беломор» и щуря глаз, будто от дыма, заметил Пугачев.
– Кроме Пилипчука… – Перелыгин обвел Пугачева вкрадчивым взглядом. – Я и с геологами пообщался, не самое подходящее время, говорят, Неру лопатить. А тебя чего, на разведку послали? Давай колись.
– Слепота – это не потеря зрения, а неумение оценивать действительность. – В голосе Пугачева звучали одновременно ирония и назидательность. – Деньги выделены, прииск будет, такие дела назад не отыгрываются, а ты на рожон лезешь.
– Не лезу я никуда, – отмахнулся Перелыгин. – Будет прииск и пусть его, но история тухлая, запах от нее нехороший идет.
– Этические проблемы – не мой профиль, иначе книги твои лежали бы в ящиках из-под картошки. – Пугачев прошелся вдоль стеллажа, который они сделали вместе. Перелыгин тогда наотрез отказался от фабричного. «Всегда мечтал о стенке по собственному проекту», – заявил он и нарисовал чертеж. Пугачев распорядился напилить досок нужных размеров, принес специальную пленку под светлое дерево, разные уголки, фурнитуру, привезли какие-то списанные из общежития тумбы, и за три дня они собрали стенку всем на зависть. Особую гордость вызывали небольшой шкафчик-сейф и бар, внутренняя стенка которого сияла зеркальным отражением специальной подсветки. – Чувствую, скоро новую варганить придется. – Пугачев обвел взглядом заполненные книгами полки. Он пожевал мундштук папироски, неторопливо повернулся и ткнул пальцем в Перелыгина. – А знаешь ли ты, друг мой, что один экскаватор уже частично отгружен с завода и скоро поплывет в солнечный город Магадан? Срок поставки второго – не раньше лета будущего года, времени у тебя вагон.
– Пилипчук знает? – Перелыгин резко нахмурился.
– Нет, – покачал головой Пугачев. – Ты да я, а больше пока никто.
– Может, кофе хочешь или чего покрепче? – Перелыгин благодарно посмотрел на Пугачева. Теперь они с Пилипчуком не будут играть втемную и не окажутся в дураках – нельзя повернуть назад уже отправленный экскаватор, но остановить второй можно.
– В следующий раз, – протянул руку Пугачев. – Ты давай собирайся, днями на Магадан двинем, Цветаев зовет.
Глава семнадцатая
Пунктир времени
✓ Первый выпуск программы «600 секунд» Александра Невзорова.
✓ В Иркутске создан Восточно-Сибирский филиал Сибирского отделения АМН СССР.
✓ В Москве завершилась международная научная конференция «Великий Октябрь и современность», в которой приняли участие 120 ученых и общественных деятелей из 65 стран – представители марксистско-ленинской научной мысли, социал-демократических, социалистических, революционно-демократических партий и организаций.
✓ В Вашингтоне М. Горбачев встретился с Президентом США Р. Рейганом. Состоялись переговоры по вопросам контроля за ограничением мощности подземных ядерных испытаний и мирных ядерных взрывов.
✓ В советском посольстве в Вашингтоне состоялась беседа М. Горбачева с вице-президентом США Дж. Бушем; М.С. Горбачев встретился с большой группой деятелей делового мира США. М. Горбачев провел пресс-конференцию для журналистов, освещавших встречу на высшем уровне в Вашингтоне.
✓ В Кемерово встретились представители социально-политических клубов из Красноярска, Новосибирска, Томска, Пензы, Кургана, Новокузнецка.
✓ Упразднен Госнефтепродукт.
На другой день после возвращения из Москвы Сороковое появился на работе пораньше. Поджидая Колкова, просматривал газеты, сложенные в стопку на столе, перебирая в памяти подробности разговоров с Ильей и встреч в Якутске. Он задумал воспользоваться итогами научной конференции, прошедшей в Городке, и, опираясь на ее результаты, попробовать добыть денег на рудную разведку. На конференции ученые со всей страны пророчили району блестящее будущее, но ему ясно дали понять, что денег не предвидится, а следовательно, Унакан вновь зависал. Однако после встречи с Ильей Сороковов оценивал ситуацию иначе и уже не спрашивал: «Сколько прикажете ждать?» Теперь он больше знал о приближении часа «х», после чего произойдет неизвестно что.
«А если не произойдет? – сомневался он. – Илья может перегибать палку». Ему хотелось, чтобы Илья ошибался, – слишком страшной казалась его правота. Но чем больше он думал, чем сильнее наполнял себя сомнениями, ища в них опору, тем больше убеждался, что неправ он. А ведь речь шла о жизни Золотой Реки на сорок – пятьдесят лет вперед. Трудно было смириться, что заглядывать вперед стало невозможно.
