Наконец, оформившись, как положено, Никита отправился в свой номер. Чрезвычайная тройка проводила его пристальными взглядами. Никита ушел вверх по лестнице пешком и, остановившись в пролете, прислушался.
— Извините, пожалуйста, девушка, нам необходимо знать, в каком номере проживает только что поднявшийся наверх гражданин.
— А почему я должна вам говорить? — оскорбилась администраторша.
Пара секунд молчания и шуршание бумаг.
— Все поняла. Четыреста седьмой, одноместный, есть холодильник, телевизор цветной, у кровати в прошлом году постояльцы-гады ножку сломали, но мы ее полностью починили.
— Поселите нас на том же этаже.
Бумажное шуршание… Бормотание… Никита, узнав то, что ему надо, пошел к себе в номер. Когда враг рядом и думает, что инициатива в его руках, можно спать спокойно. Он взял в номер пару пива. Закрыл дверь, оставил ключ в дверях, повернув его на противоход, и пододвинул к двери тумбочку. На всякий случай. Никита и так знал, что его разделают и освежуют только после того, как он дойдет до последней точки. Но военные месяцы сказали свое слово. Баррикада — единственно правильная форма первичной обороны. Этот термин — первичная оборона — Никита придумал сам для себя и всегда заранее вкладывал его в схему, которую, как ему казалось, уже начертили его враги. Сначала сделай насыпь из камней, а потом кричи из-за нее угрозы.
* * *
Никита проснулся. Тумбочка у двери не сдвинулась ни на йоту. Сидя в постели и обняв подушку, уже минут двадцать он наблюдал за дворником, который безо всякого удовольствия исполнял свои профессиональные обязанности. Тот ходил по двору с метлой на плече и злобно пинал мусор, оставленный за ночь беспокойными постояльцами. Больше всего было пивных банок. Пищевая жесть, получив пинок, в бессильной злобе царапала асфальт, пытаясь гордо встать. Стеклянные бутылки, заботливо собранные, бесстыдно хохотали над ней, встав в один ряд на бордюре. Их судьба была уже предопределена. Реинкарнация — новое наполнение. Единственный вопрос — какое пиво зальют на этот раз. Два предпочтительных варианта. Самое плохое пиво — его купят не сразу и поживешь подольше с новой сущностью, но выпьет в итоге какой-нибудь неудачник, а потом еще и шарахнет тобой об асфальт. Самое лучшее, зальют элитное пиво — проживешь недолго, но зато выпьют приличные люди, а потом бабушке отдадут, чтоб сдала для новой реинкарнации. Самая страшная судьба — нальет в тебя воды какая-нибудь девочка-одуванчик и вставит цветочек, и будешь ты стоять на подоконнике среди презренных горшков с кактусами.
Дворник тем временем распинал все, что хотел, и собрал все, что хотел. Раза два ширкнул метлой по асфальту, потом посмотрел наверх, может быть, даже в окно Никиты, смачно плюнул, сунул бутылки в пакет и пошел к зданию городской администрации. Видимо, там — его второй заработок.
Площадь, расстилавшаяся прямо перед окном, была центральной и потому называлась Ленинской. Главным зданием на ней была не гостиница «Русь», а администрация Орловской области. Но Никиту заинтересовало больше другое сооружение — Орловский драматический театр. Когда он изучал хронику Орловско-Кромского сражения, он больше всего внимания уделял деталям. И узнал, что тогда на месте этого театра располагалось Дворянское собрание. Когда корниловцы взяли Орел, они разместили здесь штаб. Это было поздно вечером, а уже ближе к ночи нервический полковник Скоблин, начальник Корниловской дивизии, вышел подышать воздухом и заметил горящие фитили. Большевики, правильно рассудив, перед оставлением города заминировали именно Дворянское собрание, а фитили подожгли специально оставленные агенты. Скоблин, несмотря на свой чин, начал орать во весь голос. Полуголые офицеры повыпрыгивали из окон трехэтажного здания и все остались в живых, что удивительно, поскольку через полминуты Дворянское собрание взлетело на воздух и накрыло их всех градом осколков и волной огня.
Этот утренний осмотр площади напомнил Никите, что тетрадка гражданской войны, в которую он беспрекословно поверил, привела его сюда. Он будет вести свое сражение, в котором у него нет права проиграть. Битва началась.
Вчера в рядах противника произошло некоторое замешательство после столь эффектного появления Никиты на вокзале. Сегодня — вторая часть. Теперь задача — усугубить растерянность противника и окончательно запутать его. Для этого Никита решил хорошенько осмотреть город, побродить по улицам, посетить музеи и прежде всего, тот, в котором есть что-то о гражданской войне, посмотреть панораму Кур — ской битвы, пошататься по магазинам и при этом хорошенько помотать своих преследователей. Чем больше мест он посетит, тем больше вопросов у них возникнет. В итоге его похождения сложатся для них в такой невероятный ребус, что они начнут нервничать и, безусловно, совершат ошибку. Но Никите нужна не тактическая ошибка врага, поскольку за ним следят по его же собственной инициативе, а стратегическая. Не зная, что делать, злоумышленники обратятся за советом к боссу или, по крайней мере, к тому, кто знает абсолютно точно всю суть игры. Главный заказчик остался, конечно же, в Москве, и дергает оттуда за ниточки. Но здесь, в Орле, кто-то должен координировать действия этого бандформирования. Вычислить, кто это и где остановился в Орле, — вот основная задача второго этапа операции под кодовым названием «Красное и белое».
Противник очень силен и не ожидает нападения — в этом его слабость. Те, что ходят по пятам за Никитой — это, ко — нечно, простые пехотинцы, а ему нужен офицер. Только офицер ответит на давно приготовленные Никитой вопросы.
После утреннего туалета Никита, полный сил, вышел из гостиницы на центральную площадь имени Ленина и пошел прямо к пешеходной улице, что спускается к реке Орлик. Еще дома он немного изучил город по карте и Интернету и потому примерно представлял, что и где в Орле расположено. Позади, что-то с независимым видом насвистывая и изображая абсолютную безмятежность, вразвалку следовал один из новых знакомых. В утренней дымке город Никите очень понравился. Полупустой, по сравнению с Москвой, и невысокий, он все-таки не казался провинциальным. Израненный в двух войнах, этот непобежденный город-солдат был полон достоинства. На улице часть мостовой была каменной, наверное, это единственные оставшиеся в городе камни, кото — рые помнят и белых, и красных, и немцев, и советских солдат, которые именно отсюда пошли прямо на Берлин и больше уже не останавливались.
И дома здесь тоже старые, дореволюционные. В городе, когда-то полностью разрушенном войной и застроенном бездарными панельными коробками, они смотрелись так же дорого и достойно, как Парфенон посреди Афин или Колизей посреди Рима. После бесконечной московской толчеи улицы казались пустыми. Да, филерам придется постараться, чтобы целый день выглядеть незамеченными. Тем более, что Никита решил сегодня ходить только пешком.
Спустившись к реке, Никита через мост попал в правобережную часть города. По его предположениям, противник, скорее всего, ждет от него посещений мест, связанных с гражданской войной. Их, Никита точно знал в Орле, всего два: театр рядом с гостиницей и площадь Карла Маркса, которая в девятнадцатом году называлась Гостиная. Корниловская ударная дивизия вошла в город тринадцатого октября девятнадцатого года. Черные колонны шли через Орел по двум направлениям — с востока и юга, и соединились они именно на Гостиной площади. Там тогда стоял маленький гипсовый бюст Карла Маркса. Точно Никита не помнил, где он это прочитал, но один из очевидцев писал, что бюст был похож на маленькую уродливую нахохлившуюся птицу. Корниловцы начали с того, что разбили гипсового Маркса молотками, а потом устроили военный парад. Потом была история со взрывом Дворянского собрания, и штаб они перенесли на эту же площадь во дворец Скоропадских, где сейчас торговофинансовый техникум. Когда корниловцев выдавили из Орла, то в этом доме размещался штаб красной Эстонской дивизии. Через узкую улочку от дома Скоропадских — местный исторический музей. Никита отправился его осматривать. Филер зашел следом.
