— Так он у тебя, выходит, как Песталоцци? — широко раскрыла глаза Марго.
— Почему без колодца? — не понял Сеня. — И вообще, на кой фиг нам колодец? У нас на даче артезианская скважина.
— Э-эх, — протянул Луна. — Темный ты человек, Баскаков. Запоминай, пока я жив. Песталоцци Иоганн Генрих. Жил во второй половине восемнадцатого и в начале девятнадцатого века. Швейцарский педагог-демократ.
— А-а, — кивнул коротко стриженной головой Баскаков. — Тогда это мой предок и есть. Он мне вечно твердит: «Ты должен знать цену деньгам». У него, мол, в мои годы предки были бедные, денег ему не давали, вот всего сам и добился. И считает, что я тоже всего должен добиваться самостоятельно. А у кого же мне денег, интересно, взять, кроме предка?
— Тяжело тебе, Сеня, — посочувствовала ему Варвара.
— А то! — прорвало Баскакова. — У предка даже на самые необходимые вещи, вроде кино и мороженого, денег не выпросишь. А после сегодняшнего он ещё ко мне применит воспитательные санкции. Так что, — вздохнул Баскаков, — в ближайшее время мне такой пистолет больше не светит.
— На фига же ты отцу сказал? — искренне изумился Иван. — Пришел бы к директору с матерью.
— Если бы, — ещё сильней опечалился сын олигарха. — Мать в Швейцарии. Поправляет здоровье. А мы сейчас одни с отцом. Кстати, он на осенние каникулы и меня в Швейцарию отправляет.
— Тоже лечиться? — Варя смерила пристальным взглядом широкоплечего, пышущего здоровьем Баскакова.
— Нет, — покачал головою тот. — Для культурного развития. А чего я в этой Швейцарии не видал? Лучше бы он мне эти деньги натурой выделил.
— Мечтай, мечтай, — откликнулась Варя.
— А что мне ещё остается? — Сеню все сильнее охватывала тоска. — Моя жизнь — сплошные мечты.
Дверь школы широко распахнулась.
— Явление третье, — провозгласила Варя. — Дедушка и внучек.
Лев-в-квадрате вышел первым. Огненно-рыжая его борода победоносно развевалась на осеннем ветру. Следом показался долговязый тощий Муму. Вид у него тоже был довольный. Завидев друзей, он было направился к ним, но дед строго окликнул:
— Ку-да?
— К ребятам, — коротко бросил Герасим.
— А вы что тут делаете? — строго воззрился на Команду отчаянных и Сеню дедушка Каменев. — Почему не на уроках?
— Учительница больна, — с ангельски честным видом соврала Варвара.
— Бывает, — поверил дедушка Каменев. И, нахмурившись, проворчал: — Что за учебное заведение? Учителя стреляют, болеют, программа забита черт знает чем. А беспризорные дети болтаются во дворе. Надо Герасима отсюда забирать.
— Не надо, — упрямо выпятил подбородок Муму.
— Это не тебе решать, — отрезал Лев-в-квадрате.
— Но, дедушка, — взмолился Муму, — учиться-то мне.
— Молчать! — рыкнул Лев-в-квадрате. — Я лучше знаю, где и как тебе учиться!
Из школы послышался звонок. Варя, воспользовавшись этим, скороговоркой произнесла:
— Ой, Лев Львович, простите, пожалуйста! Мы побежали. У нас очень строгий физик.
И, не дожидаясь ответной реакции дедушки Каменева, вся компания поспешила в вестибюль. Возле раздевалки они столкнулись с Тарасом Бульбой.
— Это что ещё за явление? — подергал он себя за казацкий ус. — Почему не на занятиях?
— Были у Рогалевой-Кривицкой, — с трагическим видом объявил Герасим.
— По поводу пистолета, — подхватила Варя.
— Понятно, — немного смутился Афанасий Иванович. — Ну, я пошел. — И он двинулся по коридору.
Ребята пошли в раздевалку.
Как следует поговорить о деле, которое их сейчас занимало, пятеро друзей смогли лишь на большой перемене. Сперва у них была физика, на которой не только что разговаривать, но даже обмениваться записками было опасно. Физик Виктор Антонович карал любого, кто осмеливался на его уроках отвлекаться. А на первых двух переменах от них не отставал Сенька Баскаков. Его будто прорвало, и он продолжал жаловаться на тяжкую жизнь потомка олигарха. Муму, слушая его, как-то даже приободрился. Он понял, что придирки Льва-в-квадрате просто детский лепет на лужайке в сравнении с участью Баскакова-младшего.
Наконец Сеня, окончательно излив душу, отправился в буфет.
— Ну, а теперь моя новость, — проводила его взглядом Марго. — Я выяснила у бабушки, кто был жильцом Смирновых. Только не падайте. Их квартиру снимал… Владимир Дионисович собственной персоной.
— Что-о? — в состоянии, близком к шоку, протянул Герасим. — И ты все это время молчала?
— Ну, Гера, — развела руками Марго, — вы с дедушкой и Сеня со своим олигархом устроили нам такой бесплатный спектакль, что все остальное просто из головы вылетело.
— Слушай, Марго, — перебил Иван. — Что-то тут не так. Ты ведь нам говорила, что сама сталкивалась несколько раз с этим жильцом. Как же ты могла Гриппова не признать?
— Да его бы родная мать не узнала, — откликнулась Маргарита. — В нем все изменилось, кроме роста. Я вам говорила: тот жилец был с длинными волосами, бородатый, да ещё в огромных темных очках. И кепка эта дурацкая клетчатая.
— Все ясно, — вмешалась Варя. — Став известным поэтом и прозаиком, Гриппов резко изменил имидж.
— Может, все-таки у Смирновых снимал какой-нибудь однофамилец? — продолжал сомневаться Иван.
— Успокойся, тот самый, — ответила Марго. — Я тоже сперва не поверила. Но, оказывается, он моей бабушке книгу своих стихов подарил.
— Значит, тот самый, — кивнул Павел. — И что о нем ещё говорит твоя бабушка?
— Да, собственно, они не особенно и общались, — сообщила Марго. — Сперва у Гриппова чего-то в квартире случилось, и он зашел по этому поводу посоветоваться с бабушкой. Тогда и книжку ей подарил. Ну, а потом они встречались только на лестничной клетке или в подъезде.
— Жалко, — с укором изрек Герасим. — Надо было получше с ним познакомиться.
— Ну, извини, — развела руками Марго. — Кто же тогда мог знать, чем все это кончится. И Смирновы тогда ничего моей бабушке не поручали. А потом Гриппов вообще как-то странно слинял.
— Именно… слинял, — многозначительно произнес Герасим. — Ключик вроде бы в ящик бросил.
— Кстати, тоже хорошая шуточка, — покачал головой Павел. — Почтовый ящик вскрыть — плевое дело. Так что Смирновых в принципе мог кто угодно тогда ограбить. Представляете: ящик-то с номером квартиры. Бери ключики и входи.
— Эх, Луна, не туда ты мыслишь, — назидательно проговорил Муму. — Главное, этот Гриппов наверняка дубликаты ключей себе изготовил. Ну, и потом залез. Я с первого взгляда его раскусил. От такого типа добра не жди.
— Молодец, Гера, — состроила приторно-восторженную рожу Варвара. — Скоро ты выведешь закономерность, как бредовые стихи и проза влияют на рост преступности.
