Ольга подошла к кровати – мама лежала, закрыв глаза.
– Мама… – тихо позвала она. Женщина едва шевельнулась. Ольга присела подле кровати и припала к её руке.
– Прощай, мамочка… Сохрани тебя Господь…
Неожиданно маленький Кирюша требовательно произнес:
– Я есть хочу!
Вишневский достал из вещмешка пачку германских галет.
– Держи…
– Это всё мне? – удивился мальчик.
– Только давай договоримся, ты их съешь в поезде, – наставительно произнёс Бекетов.
– А вы меня к папе отвезёте? – не унимался Кирюша.
Венгеров и Хлюстовский снова переглянулись. Ольга и Наталья вконец растерялись. «Уполномоченные» смутились. Недаром говорят: устами младенца глаголет истина.
– Всё, некогда разговаривать! – рыкнул Венгеров. – Приказ есть приказ! Когда уходит поезд?
Ординарец почесал за ухом.
– В полдень… Скоро уже…
– Быстро собирайтесь! – Венгеров взял инициативу в свои руки. – Я конвоирую пленных до поезда.
– Начфронта приказал это сделать мне, – заметил Власов.
– Я помогу, – настаивал Венгеров. Власов не возражал.
Через пятнадцать минут Ольга, Наташа и дети в сопровождении «уполномоченных» и красноармейцев покинули здание Кадетского корпуса.
Власов погрузил всех в машину, реквизированную у здешнего купца, и отправился на вокзал.
Сердце Бекетова билось, словно набат. В этот момент он боялся только одного, если у Мрачковского возникнут какие-то подозрения, и он свяжется с Москвой по телеграфу. Но его опасения были напрасными.
Когда семейство Каппель уже погрузилось в отведённый им вагон, Николай задержался на платформе. Он подал руку Михаилу и сказал:
– Спасибо, товарищ. Ты нам очень помог.
Венгеров ответил рукопожатием.
– Иначе я не мог. С приказами товарища Троцкого не шутят…
Друзья детства расстались, не зная, когда свидятся вновь и при каких обстоятельствах сведёт их судьба.
Николай поднялся в вагон. Семейство и «уполномоченные» разместились с удобствами. По распоряжению Мрачковского им отвели купе в санитарном вагоне и даже поставили на довольствие. И только тогда, когда двери купе закрылись, Ольга и Наташа дали волю слезам. Кирюша тотчас распечатал галеты и начал их жевать с аппетитом.
– Мамочка, не плачь… – сказал малыш с полным ртом. – Скушай печенку…
Ольга в порыве чувств обняла сына и начала покрывать его лицо поцелуями. Татьяна, смышлёная девочка, ей уже исполнилось десять лет, шепнула Вишневскому на ухо:
– А я вас помню, вы приезжали к нам в поместье… Примерно год назад. Значит, вас послал папа?..
Вишневский не выдержал и обнял девочку.
Николай стоял в коридоре и слышал женские рыдания через тонкие перегородки. Он размышлял о том, что Каппель обязан Михаилу Венгерову жизнью своих близких. Сможет ли генерал вернуть долг?
Однако с отъездом испытания Ольги Капель-Строльман, увы, не закончились. Не успел санитарный эшелон отъехать от города, как начался артобстрел каппелевской артиллерией. Железнодорожные пути были разрушены, и санитарный эшелон остановился. Раненые и медсёстры пребывали в панике. Кто-то из раненых красноармейцев кричал, что беляки перестреляют всех. А один доброхот утверждал, что беляки заживо всех раненых закопают, а медсестёр изнасилуют.
Бекетов, Вишневский и его денщик не выдержали, покинули купе, чтобы навести порядок и разъяснить израненным бойцам: генерал Капель, отнюдь, не зверь, и не намерен расправляться с ранеными.
Красноречие и уверенность офицеров возобладали над паникой. В нескольких вагонах был наведён порядок. Бекетов убедил начальника санитарного эшелона, пожилого пермского врача, не предпринимать никаких действий.
Начпоезда с недоверием и в то же время с интересом посмотрел на него.
– Вы так убеждены, словно Капель вам отец родной! – высказался он.
– Почти. Мы в молодости служили в одном полку. Я был свидетелем на его венчании. И теперь я служу под его началом в чине штабс-ротмистра. И могу вас заверить: генерал с детьми, женщинами и ранеными не воюет. Всем раненым будет оказана необходимая помощь. Вы сможете выполнять свои профессиональные обязанности и далее…
Штабс-ротмистр и штабс-капитан усилием воли заставили себя остаться в эшелоне подле Ольги Сергеевны и детей. Ведь там, совсем рядом, проходила линия фронта.
Звуки орудий, американского пулемёта и ружейные выстрелы пронзали воздух. Кирюша хныкал. Старшая Татьяна стоически боролась со страхом. Ольга Сергеевна молилась… Наташа пребывала в прострации.
Неожиданно Вишневский задал Бекетову вопрос:
– Штабс-ротмистр, давно хочу спросить вас: отчего вы называете большевиков краснозадыми?
Бекетов усмехнулся.
– Потому, что они такие есть – краснозадые. Другого слова они не заслуживают. Они хотят всю Россию в свою красную задницу засунуть! И заставить нас в ней жить…
К ночи эшелон захватили каппелевцы. Офицеры вывели измученную Ольгу Сергеевну, Наталью и детей на воздух. Командир каппелевского отряда, ротмистр Ушинский, захвативший эшелон тотчас узнал Вишневского.
– Бог мой, штабс-капитан! Как вы здесь оказались?
– Вывозил из Перми жену нашего генерала… – коротко ответил тот.
Ротмистр приказал доставить семью генерала и офицеров в военную ставку.
Лето-осень 1919 года. Омск
Положение корпуса генерала Каппеля в Перми оставалось шатким. Бекетов после успешно проведённой операции по освобождению его семьи, доложил о том, что красные со дня на день ждут военного подкрепления из центральной России. Увы, генералу помощи ждать было неоткуда. Поэтому он решил, немедля, переправить жену и детей в Омск под крыло Верховного правителя.
По решению генерала штабс-капитану Вишневскому вменялось в обязанность сопровождать госпожу Каппель с детьми в Омск и разместить их в родительском поместье. А также оставаться в городе до особого распоряжения генерала.
Ольга на прощание обняла и расцеловала мужа.
– Господи… Володя, свидимся ли ещё когда-нибудь?..
Генерал крепко сжал жену в объятиях – в нынешней ситуации он не мог дать определённого ответа. Однако нашёл в себе силы сказать:
– Всё будет хорошо, Оленька… Позаботься о детях. Штабс-капитан Вишневский будет сопровождать вас. У него – поместье недалеко от города, там места всем хватит. В случае непредвиденных обстоятельств я найду возможность оповестить тебя. Вишневский – человек надёжный. Он переправит тебя и детей в безопасное место.
Ольга пристально воззрилась на мужа, глаза её были расширены от ужаса, под ними залегли чёрные тени.
